Портальеро. Круг третий - Юрий Артемьев

— Вот смотри… Я зажёг спичку и поднёс к бумаге. Бумага загорелась. Но она бы не загорелась, если бы я не поднёс к ней зажжённую спичку. А спичка не загорелась бы, если бы я не чиркнул спичкой о коробок, а если бы лесоруб не спилил дерево, то и спички бы не сделали, а если бы семечко не выросло в дерево то и…

— Ясно… Если ничего не есть, то и какать будет нечем…

— Вот такого примера я от тебя никак не ожидал, Машенька. Ты меня порой не только удивляешь, но и шокируешь. Но теперь-то ты понимаешь, что если ты сможешь вылечиться в этом времени, то значит не познакомишься в больнице с Максимом, который потом на кладбище…

— Поняла…

— И что? Ты готова рискнуть?

— Чем?

— Ну, хотя бы тем, что мы не встретимся, и ты просто-напросто исчезнешь из моей жизни.

— Я не знаю…

— Хватит грустить. Просто подумай на эту тему. А я, честное слово, сделаю всё так, как ты захочешь. Договорились?

— Угу…

— А вот уже и дорога показалась…

* * *

Ну, вот. Полпути позади. Осталось только решить, куда пойти, куда податься… И как я уже говорил… Налево пойдёшь… Вот туда мы и двинулись. В сторону Гагры. Я так и не разобрался, как правильно склонять название этого города…

Солнце уже поднялось достаточно высоко. Утро в самом разгаре.

— Куда мы сейчас? — поинтересовался Олег.

— В Гагру.

— А там что?

— А там попробуем найти какой-нибудь транспорт, чтобы добраться до Сочи, или хотя бы до Адлера.

— Зачем, Макс? — не унимался князь.

Похоже, что теперь в нашей компании он решил заменить собой почемучку-Машу.

— Для начала, я хочу озаботиться документами.

— А почему не здесь?

— Потому что Абхазия сейчас, по крайней мере, — это часть Грузии, а Грузия в свою очередь часть Советского союза.

— Это страна, которая возникла на месте Российской Империи?

— Да. А вот Адлер и Сочи — это уже территория Российской Федеративной республики.

— И что?

— А то… Паспорт общий на всей территории СССР. Но во всяких национальных республиках есть лишние страницы на языках этих самых национальностей. И я не помню точно, но в Абхазии может быть одна или две лишние страницы. Ты когда-нибудь видел надписи на грузинском?

— Да. Видел. Закорючки какие-то.

— Вот. А если мы добудем паспорта в Сочи, то там всё будет только по-русски.

— Ясно.

Князь удовлетворился моими ответами и отошёл чуть в сторону, весь в своих мыслях. А его место возле меня тут же заняла Ирина.

— А он мне стихи читал. — сообщила она мне.

— Понравилось?

— Не особо… — по-честному ответила девушка. — Такие все высокопарные. И слов много непонятных…

— А тебе что надо? Что-нибудь попроще, типа: «Люблю — сундук куплю»?

— Да ну тебя. Он тако-ой романтичный.

— Замуж не звал ещё?

Ира покраснела.

— Нет… Просто он…

— Ира. Он ещё так молод. И понятия его об этой жизни слишком возвышенные. Детство своё он провёл в таких тепличных условиях, что вряд ли понимал, что находится за пределами его красивого дворца.

— Но ведь потом он служил в армии…

— Боюсь, что его служба в армии сильно отличается от службы обычного простого человека.

— Он хороший… — мечтательно произнесла Ирина.

— Тогда чего ты теряешься?

— Да ну тебя. Я не об этом… Я о любви.

Я задумался… А потом в голове как будто сами собой всплыли давно забытые слова. Да. Каюсь. В молодости баловался рифмой. Всегда этого стеснялся. Писал в стол, никому не показывая. Но вот тут, вдруг, вспомнилось… И я стал читать нараспев… Ну или напевать на какой-то мотив слышимый только мне одному:

Любовь бывает тонкою, как нитка путеводная.

Бывает песней звонкою, как речка полноводная.

Бывает и несмелою, и самой настоящею.

Бывает птицей белою, средь облаков летящею.

Я не следил специально за реакцией Ирины, но краем глаза заметил, что не только она меня слушает. И Олег, и Маша, с другой стороны, приблизились, чтобы послушать мои слова. А я что? Ничего прибавил громкости и продолжил уже более уверенно:

Любовь бывает ласковой. Любовь бывает нежною.

Бывает детской сказкою с мечтами и надеждами.

Любовь быть может скромною, а иногда с проблемами.

Бывает аксиомою, бывает теоремою.

Любовь бывает светлою, как утреннее солнышко.

Бывает назаметною, прозрачною, как стёклышко.

Любовь бывает доброю. Бывает многогранною.

И ядовитой коброю… Любовь такая странная.

Любовь бывает пьяною, хмельною и неистовой.

Бывает и с изъянами, и белой, и пушистою.

Бывает виртуальною, слепой и неразборчивой.

Ну, а порой реальною, и музою для творчества.

Бывает разрушительной, как буря, гром и молния.

Бывает нерешительной, как вечное безмолвие.

Любовь бывает детскою, наивной и безгрешною.

Любовь бывает дерзкою, бывает безутешною.

И закончил всё это словоблудие, уже вполне уверенным голосом:

Любовь бывает первая. Бывает безответная,

С натянутыми нервами и пулей пистолетною.

Любовь бывает чистою. Любовь бывает грязною.

Любовь бывает истинной. Любовь такая разная…

* * *

Все молчали, слушая меня. А потом Олег задал мне каверзный вопрос:

— Максим! Это твои стихи?

— Ну, да… — немного стесняясь ответил я.

Блин. Ну. Что за натура у меня такая. Вроде не мальчик уже. Осталось ещё и ножкой шаркнуть… Чего стесняться?

— Красиво… — негромко сказал Ира.

— Слова вроде бы простые, а всё так правильно и верно, словно по полочкам разложил… — многозначительно проговорил князь.

— Да ладно вам… Это я давно написал…

— Хватит стесняться! — безапелляционно вставила свои пять копеек Маша. — Все мальчишки пишут стихи. Особенно, когда им девчонки не дают.

Ну, наконец-то она возвращается к той самой Маше, которую я знал раньше. Язва и маленькая вредина.

— Ты права! — согласился с ней я. — Молодость — это самое время писать стихи. А-то потом писать некогда будет. То с дикарями воевать приходится, то с баварскими баронами, то спасать кого-то всё время…

— А почитаешь потом ещё чего-нибудь? — спросила Ира.

Мария наградила её ревнивым взглядом.

— Обязательно. Только вот найдём какое-нибудь более удобное место для этого. А теперь внимание! Все разговоры оставим на потом. Говорить буду я.

Вдали послышался шум мотора. Издалека, но в попутном нам направлении приближался какой-то автобус.