Портальеро. Круг третий - Юрий Артемьев

— Пока что особо не о чем договариваться. Вот будут у нас хоть какие-то документы, тогда и будем думать о том, что и как говорить…

* * *

А небо, тем временем, уже заметно посветлело. Разведав местность с высоты птичьего полёта, я хоть и немного, но уже сориентировался на местности. Нам надо было всего лишь выйти на дорогу. Ну а там… Направо пойдёшь, в Пицунду попадёшь. Налево пойдёшь, до Гагры дойдёшь.

Но через некоторое время я поймал себя на мысли, что с Машкой творится что-то не то. Она вот уже с полчаса молчала и не вступала ни в какие разговоры. А это было весьма как странно. Куда девалась обычная балаболка и язва? Копаться в сомнениях и предположениях мне было некогда, и я прямо её спросил:

— Машенька! А что с тобой произошло?

— Ничего. — буркнула в ответ подруга.

Но от меня не так-то просто было отмахнуться.

— Ничего — это пустое место. А с тобой явно что-то происходит. Ты обычно болтаешь без умолку, а сегодня словно монахиня, давшая обет молчания.

* * *

Ирина, кажется, поняла, что я хочу пообщаться с Машей тет-а-тет, и подхватив Олега под руку, чуть отстала от нас. Они о чём-то вполголоса болтали, и было видно, что беседа доставляет удовольствие обоим. Я давно уже заметил, что этим двоим приятно общество друг друга. С одной стороны — это хорошо. А с другой… если мне удастся вернуть парня обратно, то он снова станет Великим князем голубых кровей. А Ирина, как и была, так и останется простушкой неизвестного происхождения, воспитанницей детдома и прочее, прочее, прочее… Ну а в случае возникновения сильной симпатии между ними, пусть даже и взаимной, к чему это может привести? Как там это называется по-научному? Морганатический брак? Мезальянс? Неравный брак? Неважно. А важно то, что Олегу Константиновичу всё это может повредить в дальнейшей карьере. Да и светское общество это не поймёт… Если узнает, конечно… Называть Ирину принцессой какого-нибудь мелкого европейского государства? Чушь собачья. Не прокатит. Все эти прынцессы уже давно записаны во всякие бархатные и прочие книги. У них там родословная, как у породистых собак с выставки, прослеживается на кучу поколений назад. Да и, по большому счёту, все эти европейские династии, давно уж так перемешались друг с другом, что если даже неглубоко копнуть, то они друг другу являются родственниками по бабушке или дедушке.

Ну, ладно… Я подумаю об этом позже. А сейчас… Сейчас меня больше беспокоит непонятное поведение моей верной спутницы Маши.

* * *

— Ты не кукся! Лучше поделись со мной тем, что тебя беспокоит. Поверь мне, я изо всех сил постараюсь тебе помочь…

— Мы снова в семьдесят восьмом году… — жалобным голосом пробормотала Маша.

— И что с того? Даже если эта та самая реальность, откуда мы с тобой начали своё путешествие, не всё так плохо…

— Просто… Я вспомнила, что мы с мамой и папой в семьдесят восьмом году были на море…

— А где?

— Тут… В Сочи…

— Сочи большой. Некоторые даже всё побережье от Туапсе до Адлера так и называют — Сочи. А на побережье полно всяких местечек, и у каждого своё название… Лазоревское, Лоо, Мацеста, Дагомыс…

— Вот. Мы в Дагомысе как раз и были…

— И что?

— Хорошо было. Море… Солнце… А мама с папой такие молодые… И у меня тогда ещё не болела голова.

— А сейчас болит?

— Нет… Тогда, в Москве болела. А потом… Потом ты меня вылечил. Спасибо!

— На за что. Если что-то опять почувствуешь, немедленно сообщай мне. Я снова вылечу…

— Ага… — грустно согласилась Маша.

— Но, что тебя сейчас беспокоит?

— Не знаю…

— Хочешь увидеть маму и папу? Или хочешь увидеть себя? Такую маленькую, рыжую и счастливую…

— А можно?

А вот теперь я не знал что ей ответить…

— А нужно ли?

— Не знаю. — ответила Маша. — Просто захотелось взглянуть…

— Если только взглянуть издали, то особой опасности в этом нет.

— Какой опасности?

— Понимаешь… — я не знал с чего начать. — Я не знаю, что может произойти, если в одной точке пространства и времени окажется сразу две Маши. Ты из прошлого и ты из будущего, по большому счёту — это одна и та же ты. Я то ли читал где-то, то ли в кино каком-то видел, но если вы соприкоснётесь, то обе могут исчезнуть.

— Почему?

— Ну… Там есть какой-то пространственно-временной парадокс…

— Чего-о? — непонимающе протянула Маша.

— Отстань! Я сам до конца этого всего не понимаю. Но думаю, что это опасно.

— А если я не буду подходить близко сам к себе.

— Опасно. — продолжил я. — А вдруг где-то в толпе вы случайно встретитесь и так же случайно соприкоснётесь… Или в книге соврали. Может даже соприкасаться не надо? Может, просто достаточно оказаться в одном месте в одно время на расстоянии… в километр… Честно. Я не знаю…

— А ты смог бы вылечить меня?

— В смысле?

— Ну… Ту меня, которая маленькая. Ведь если я не заболею, то…

— Мама и папа не расстанутся, мальчик тебя не бросит, ты не умрёшь…

— Да.

— А ты не боишься, что в этом случае, ты… ты, которая вот здесь и сейчас рядом со мной, исчезнешь?

— Почему?

— Давай рассуждать логически. Если я вылечу тебя маленькую, то нарушится причинно-следственная связь и…

— Максим! А ты мог бы говорить попроще… Какая связь?

— Могу. — я задумался. — Причинно-следственная связь — это такая связь между явлениями, при которых одно явление является причиной, а другое — всего лишь последствием этой причины.

— Ничего не понимаю.

— И очень зря. Человеку свойственно искать причинно-следственные связи во всех событиях, происходящих в его жизни.

Да… Разговор образованного человека с ребёнком — это тщетная попытка втиснуть содержимое большого дорожного чемодана в маленькую дамскую сумочку. Хотя порой в женскую сумку и влезает куча вещей, но в каком хаосе там они находятся. Ведь порою сколько времени у них уходит чтобы что-то нужное там найти. Особенно, если то, что они ищут, было забыто в другой сумочке.

Чёрт. Опять мыслями не туда занесло… И я решил привести для Маши более наглядный