Обмани меня красиво - Галина Романова

— Приятно! Это наш с тобой бывший сосед, Ирина. Степка Новиков, представляешь! Я бы в жизни его не узнала, если бы он фотографию мне не показал. — Полина, насладившись минутным триумфом, подперла щеку и с усталым трагизмом в голосе проговорила: — На колени вставал передо мной и в вечной любви клялся. А кто-то увидел и Женьке тут же доложил, вот он и наказал меня. Все орал, что не позволит себя обманывать. Бред какой-то…

— Почему бред? — Ирина быстро пришла в себя от сразившей ее новости про Степана. — Может, он и правда заревновал? Ты всегда такая верная, правильная, а тут белым днем, на глазах у толпы. Как, говоришь: колени обнимал? Дела… Дим, а ты бы из ревности ударил человека по лицу?

— Нет, — последовал его односложный ответ, и он тут же уткнулся в тарелку, сердито раздавливая вилкой картофелины в сметане.

Полина незаметно от него покрутила Ирине пальцем у виска. Чего спрашивать, если знает, как он способен поступить! В худшем случае промолчит. В лучшем — пожелает счастья и уйдет.

Ирина виновато пожала плечами и, последовав примеру Давыдова, принялась месить картошку в тарелке.

Над столом повисла гнетущая тишина. Несколько минут они молча ели, не глядя друг на друга. Потом Ирина не выдержала.

— Ну хорошо! Я сказала глупость! Извини меня, Дима! — Дождавшись, когда он ей кивнет, она продолжила: — Но мужскую реакцию просчитать невозможно. У Женьки еще ни разу не было повода ревновать тебя. Вернее, ты никогда не давала повода, а тут такое, и на глазах у всех. Кого хочешь зло возьмет. Состояние аффекта и все такое…

— Ага. — Полина отложила в сторону вилку и отодвинула от себя тарелку. — Спасибо, все было очень вкусно. А по поводу состояния аффекта вот что я тебе скажу: я, может быть, и поверила бы в эту версию, если бы не одно обстоятельство.

— Какое? — Ирина с Давыдовым уставились на нее, забыв о картофельном пюре, которое они готовили так долго и сосредоточенно.

— С утра у нас с ним имелся очень неприятный разговор. И поводом к нему послужило мое неверие в то, что Антон погиб от водки. И сказала-то я это как бы между прочим, а он так быстро вышел из себя, что я просто… Я просто растерялась от такой его реакции. Потом он собрался и сказал, что якобы едет за тобой, Ир. Сказал, что попросит тебя пожить у нас. Мол, это хорошо для нас обеих. А мне велел сидеть дома и никуда не высовываться.

— О как! — фыркнула возмущенно Ирина. — Не был он у меня! Мы с Димкой с десяти утра были в моей квартире и до того самого момента, как выехали к тебе, никуда не отлучались. Я звонила и звонила без конца, что-то на сердце сделалось тревожно после Димкиных новостей. Евгений не приезжал!

— Так вот, только он уехал, в дверь позвонил Степан. — Полина тяжело вздохнула и невольно коснулась огромного синяка на левой скуле, успевшего налиться лиловым цветом. — Я за всеми потрясениями последних дней совсем забыла и о звонках, и о нем самом, и о том, о чем мы с ним договаривались…

— О чем это?! — снова хором выпалили Ирина с Давыдовым, ну просто сиамские близнецы, да и только…

Пришлось Полине рассказать им все начиная с того памятного утра, когда ее жизнь постепенно начала рушиться, если, конечно же, она не заблуждается и все не рухнуло еще задолго до того дня.

Давыдов слушал очень внимательно. Слушал и жевал. И еще благодарно кивал Ирине, когда она подкладывала ему на тарелку очередную порцию мяса или овощей.

— Вот и все, — закончила Полина говорить и потянулась к пакету с молоком. — Даже горло пересохло. И знаете что… Вот когда я сейчас вам все рассказала и сопоставила с тем, что узнала от вас, мне все это уже не кажется нереальным. Сначала эта история с ограблением банка меня вообще отпугнула от себя своей чудовищностью и нереальностью какой-то, а теперь…

— Я помню эту историю, — молвил Давыдов и с сытой улыбкой проговорил в сторону примолкнувшей Ирины: — Спасибо. Так вкусно мне давно не приходилось кушать.

Ирина совершенно по-дурацки потупила взор и, кажется, тоже заулыбалась. Полине всю эту их романтическую дребедень наблюдать было некогда. Дай им волю, будут переглядываться до утра и проулыбаются еще столько же.

— Так что ты помнишь? Про то ограбление, Дим! В газете было описано все более чем скромно. Их нашли?!

— Не знаю. Кажется, нет. Я этим делом не занимался, но ограбление было обставлено с поразительной дерзостью. Очень дерзко! Нужно было быть либо отчаявшимся идиотом, либо гением, чтобы решиться на такое. Это как-то больше свойственно Западу. У русских же грабежи совершались в основном на большой дороге. Шутка, конечно, но такая утонченность не свойственна русским. А тут… Про это ограбление потом говорил весь город, странно, что оно прошло мимо вашего внимания. Это дело даже было на контроле в Управлении, но грабителей так и не нашли. Во всяком случае, я об этом ничего не знаю. Что думаете, девки?

— Даже и не знаю! — Ирина потрясенно покачала головой. — Если предположить, что Женька — участник этого ограбления… Нет, не могу! Он же такой был…

— Какой? — скептически фыркнул Давыдов. — Весь гладкий и правильный? Это не показатель, знаешь? Вот если бы найти эту женщину! Кто она? Откуда могла звонить? И зачем ей вообще это нужно? Ты не пробовала поставить телефонный аппарат с определителем?

— Ты что, Дим?! Как бы я это объяснила, по-твоему?! К тому же она наверняка тоже боится. И тут вот еще что… — Полина, задумавшись ненадолго, повернулась к окну.

Багровый закат золотил верхушки лозинок. Легкая туманная дымка над прудом, казалось, вся была пропитана этой сверкающей негой. Тронь сейчас ветер всю эту неподвижность, и точно бы все зазвенело, залившись щемящим душу прощальным звоном. Звоном по умирающему дню.

— Как же здесь красиво! Сюда бы на недельку на отдых… А мы в бегах, — почти в точности повторила она слова Ирины, произнесенные той часом раньше. — Дим, эта женщина ведь предупреждала меня о грядущей опасности. Как ты думаешь, о чем она говорила? Давайте-ка раскинем мозгами и подумаем, что кроме синяков и царапин может мне конкретно угрожать? Дим, а ты когда думаешь возвращаться в город?

— Завтра утром, если не погоните.

— Так вот, разумно было бы тебе узнать подробнее о той давней истории. Доказать, что смерть Антона была насильственной, как это ни прискорбно признать, у нас вряд ли получится. Надеяться на чистосердечное признание бесполезно. А вот ограбление… Что, если кто-то пытается предупредить нас? Она же так и сказала сегодня, что, мол, «одна беда уже вас коснулась».

— Кто это может быть? — Давыдов задумчиво раскручивал на столе обеденный ножик. — Кто-то, кто знает и тебя, и его. Кто-то, кто знал о его давних прегрешениях. А если не знал, то догадывался. С кого начинать? Поиски могут продлиться от года до трех.

— Так не пойдет. Она ясно дала понять, что времени осталось очень мало. Времени до чего?

— Слушайте! А что, если это месть?! Только не фыркай так, Давыдов! Ведь там, кажется, погиб человек! Девушка! У нее наверняка были близкие люди. Мать там, отец, кто-то еще… Что, если кто-то из них все это время наблюдал за Женькой? — Ирина, до сего времени молча их слушавшая, вдруг оживилась и, выбравшись из-за скрипучего стола, начала ходить по кухне.

— Парни были в масках, — возразила Полина. — Кто их мог узнать? Если бы узнали, то донесли бы в милицию. Наверняка полагалась награда за помощь в их поимке.

— Полагалась. — Давыдов вдруг перестал накручивать по столешнице нож и, восторженно стрельнув глазами в сторону Ирины, хлопнул себя по лбу. — А ведь Ариша права! В этом действительно что-то есть! Месть или что-то еще, но сбрасывать со счетов, что кто-то пытается ему нагадить, нельзя. Девушка! Именно! Она ведь могла быть и сообщницей. А если нет, то ее могли убить из-за того, что она узнала кого-то из них. Если предположить, что Кириллов бывал у нее дома, то… черт, это может нас завести бог знает куда, но может и вывести на след. Надо попробовать!

— Вот и не верь после этого французам, что в любом деле нужно искать женщину. — Ира вдруг зевнула и, прикрыв рот ладонью, смущенно ойкнула: — Перенервничала, наверное. Глаза просто слипаются. Света нет, ребята. Давайте укладываться спать, пока еще совсем не стемнело. Мы с Полинкой на кровати, Дим, а ты?

— Я — в машине. — Ему очень хотелось бы добавить что-нибудь двусмысленное о том, что ему одному там будет весьма неуютно, а к утру так просто и холодно, но он смолчал. — Поеду совсем рано. Будить вас не буду. Как только что-то узнаю, так сразу позвоню. Надо все-таки попытаться разыскать родственников погибшей кассирши. Вдруг это след?

Глава 11

Степан сильно нервничал. И не просто нервничал, а был в бешенстве. Он чувствовал: горячо! Он всегда это чувствовал интуитивно, потому и остался жив и вернулся к своему брату, не оставил его сиротой.