Обмани меня красиво - Галина Романова

— Да… — Мара с горечью замотала головой, шикарная грива черных волос колыхнулась за ее плечами, снова завораживая впечатлительного Новикова. — Причем умерла так глупо, так нелепо… Почти как Серега.

— Ее что, тоже сбросили с обрыва?! — Лиза похолодела, вспомнив, как паковали безвольное тело Звонарева в корсеты и бинты и укладывали на носилки.

— Нет, но… смерть ее тоже была более чем странной… Не могу… — Мара вдруг ссутулилась и, подойдя к своему импровизированному трону, обессиленно рухнула на старое продавленное сиденье. — Я наорала на нее тогда… Понимаешь, она позвонила мне в тот вечер и очень долго и глупо о чем-то рассказывала: о каком-то старом долге отца, о том, что мы все в этой жизни должны за все платить, о любви какой-то своей — большой и чистой. Прикинь, так и сказала — «как солнце»! Я еще съязвила по этому поводу. Говорю: «Не боишься, как Икар, крылья опалить о такую любовь?» Она смеется и плачет одновременно и все говорит, говорит, что так любить, как она, можно лишь раз в жизни. Я чуть не офигела от такого. Говорю: «Ты не под дуревом?» Она раньше пыхала, понимаешь?.. «Нет, — говорит, — все в порядке». «Чего, — спрашиваю, — орешь-то тогда, раз счастлива?» А она мне в ответ: «Выбор, — говорит, — тяжело сделать между двумя любимыми людьми». Тут у меня вообще крыша поехала. Я уж тут, знаете, в групповухе ее начала подозревать. Говорю: «Лолка, ты чего?» Хохочет и снова ревет. Короче, я ее… послала куда подальше, посоветовала проспаться и повесила трубку.

Мара надолго замолчала, опустила голову, спрятав глаза за низкой челкой.

— Звонарев… Он что-то накопал, когда ты его послала за ней проследить? — Несмотря на почти тридцатиградусную жару, Лизу колотило, ей казалось, что это ее избили жестоко и беспощадно только что, а не Сашку, а слова о любви, большой, как солнце, были ей более чем знакомы, более чем…

— Черта с два! — фыркнула Мара, поднимая на Лизу пустой тоскливый взгляд. — Этот скот был очень осторожным. Он даже на машине ни разу не засветился в нашем городе. Встречались они где-то в трущобах, то есть в частном секторе. Серега неделю их пас, а результат — нулевой. Потом говорит, что слышал его голос. Я ему: и что? Что голос? Узнать кого-то по голосу — дело гиблое. Серега снова неделю их пас… Один раз два дня без жратвы просидел в засаде.

— И что? — Спина под футболкой взмокла так, что ткань плотно облепила тело, но, невзирая на это, мороз драл Лизу по коже, заставляя ее изо всех сил стискивать зубы, чтобы они не стучали друг о друга. — Видел его?

— Нет, вернее, почти нет. Видел, говорит, профиль на фоне заката. Четко, говорит, так видел, как негатив. Но это все фигня, по-моему. — Мара вытянула руку и защелкала пальцами. — Дайте сигарету кто-нибудь, быстро!

Кто, вы бы подумали, оказался самым проворным? Конечно, Новиков! И откуда у него сигареты отыскались, если он был спортсменом и отродясь не курил? Он, конечно же, был награжден одной из самых милых и многообещающих улыбок. Сама Мона Лиза Леонардо да Винчи с досады изжевала бы подол своего платья, заметь она, как Мара сейчас улыбнулась Сашке.

— Как она погибла? — спросила окрепшим голосом Лиза, скомкав романтическую перестрелку взглядами Мары и Новикова.

— Ее нашли неподалеку от того места, где они всегда встречались. — Мара глубоко затянулась, выпустила дым шикарными кольцами и снова покосилась в сторону скорчившегося от неосторожного движения Новикова. — Она замерзла…

— Как это?!

— Она была… короче, голой она была. Никаких следов насильственной смерти. Никаких следов свершенных извращений или половых актов, хотя эта мразь вполне могла пользоваться презервативом… Короче, как выяснилось позже, она в тот вечер сильно поскандалила с родителями. Сказала, что намерена уйти из дома, что не может жить в среде лгунов и прочее… Родители были в полном дерьме, потому что ничего вообще не понимали. Ее предки вообще-то в порядке, и такое для них было ударом. Она собрала свои вещи, хлопнула дверью и ушла. А через сутки ее нашли замерзшей в снегу, и все… — Мара вдруг всхлипнула. — А теперь вот Серега. Что за дерьмо, Саша, ответишь мне?! Мы же с ним собирались вместе поступать, черт!..

Теперь уже Мара, не стесняясь никого, заплакала. Размазывала макияж по красивому смуглому лицу и громко всхлипывала…

Лизе впору было реветь с ней вместе. После того памятного утра в лесу у костра она думала, что хуже ей никогда уже не будет, что никакая другая сила не сможет так выворачивать ей внутренности, доводя почти до обморока. Что тот холод, который студил ее дыхание и леденил кровь, уже никогда не коснется ее легких. А вот ошиблась… Ошиблась во всем, кроме одного: она теперь точно знала, почему погиб Серега Звонарев. Глупый самонадеянный пацан, решивший, что в одиночку сможет одолеть страшного монстра, которого ему было суждено узнать и по голосу, и по четкому профилю в свете пламени костра…

— Лиза! — Сашка сделал шаг в ее сторону — наконец-то вспомнил, что она еще здесь. — С тобой все в порядке?!

Он все понял? Нет, вряд ли. Он не мог даже предполагать, что она знала наверняка. Как же ей жить-то теперь с этим?! Что делать и у кого просить помощи? Ей же страшно, в конце концов! ОН очень силен и хитер. ОН сумеет все обставить так, что никто и никогда не заподозрит ЕГО ни в чем… Да и что можно ЕМУ предъявить в качестве обвинения? Что ОН одновременно пудрил мозги сразу двум девчонкам, жившим в соседних городах? Так девки сами виноваты, скажут. Нечего было связываться таким засранкам со взрослым мужиком. Пытаться выстроить против НЕГО обвинение в смерти Лолы, а затем Звонарева? В лучшем случае их засмеют, в худшем — обвинят в клевете и пошлют куда надо.

СИТУАЦИЯ, сказал бы отчим, почесав в затылке, и был бы прав на все сто…

На пустыре они пробыли еще минут двадцать. Новикова общими усилиями переодели, умыли и даже припудрили ему лицо. Темные очки, бейсболка с длинным козырьком довершили дело. Теперь ему можно было почти беспроблемно доехать до дома. Их пошли провожать всей толпой.

Пышущий жаром «Икарус» подкатил к посадочной платформе.

— Ну все, брат, давай, пока. — Высокий парень легонько хлопнул Сашку по плечу. — Зла не держи. День такой, сам понимаешь.

— Ладно, все в норме. — Сашка дернул распухшими губами, пытаясь улыбнуться, сморщился от боли и пробормотал: — Если что узнаете, сообщите. Адрес я оставил… Мара!

Девушка подняла к нему заплаканное, но от этого не менее привлекательное лицо.

— Не расклеивайся, это жизнь, она, знаешь, бывает разной. — Новиков склонился к ней, ткнулся в ее щеку и что-то, гад, быстро прошептал ей на ухо. Что-то такое, отчего ее щеки мгновенно заполыхали. И уже громче добавил: — Удачи тебе на экзаменах. Все, пока… Идем, малыш…

Это он уже Лизе.

Они уселись на свои места, тут же откинув сиденья и начав стягивать с себя джинсовки — духота в автобусе была нещадная, — Лиза нервно комкала куртку, не зная, куда ее приткнуть.

— Не психуй. — Сашка догадливо качнул головой, выхватил из ее рук джинсовку и повесил обе куртки на крючок под полкой.

— Я не психую! — Лиза откинулась на сиденье и прикрыла глаза. — Я просто жутко переволновалась и устала. И вообще… я спать буду.

— Спи, конечно, Лизок. Только… Только не пытайся меня обмануть. — Он поймал ее руку, которую она все пыталась спрятать под мышкой, сцепил свои пальцы с ее и слегка сжал. — Это ведь он, так?

— Ты о чем?

— Перестань, ладно! Я все сразу понял. — Тут ее ухо обожгло его дыханием. Сашка настолько приблизил свое лицо к ее, что почти касался его губами. Очень тихо, так, что Лиза и сама скорее догадывалась, чем слышала его, он быстро проговорил: — Ты только не бойся ничего. Не так страшен черт, как его малюют. К тому же у тебя есть я.

— А… как же Мара? — Господи, она почти ненавидела себя за то, что сказала, а сказав, поняла, что ей совсем небезразличен его ответ. — Ты что-то такое сказал ей на ухо, я заметила.

Сашка все же коснулся ее шеи губами. Поцелуй получился так себе. Губы его успели запечься коркой, к тому же наверняка сильно болели. Но Лизе не было неприятно. Напротив, она была рада тому, что он поцеловал ее, позабыв даже об условии, которое сама же ему и ставила.

— Хочешь знать, что я сказал ей? — шепнул ей Сашка после того, как поцеловал.

Лиза кивнула.

— Я сказал ей, что она самая прекрасная девушка — после тебя…

Глава 10

Деревушка, куда привез сестер Давыдов, очень сильно напоминала монашеский скит: деревянные срубы полуразвалившихся изб, покосившиеся плетни и завалившиеся трубы, никого вокруг…

— Давыдов, ты куда нас привез?! — Ирина опасливо заозиралась по сторонам. — Это что, община?!

— Была когда-то. До тех самых пор, пока я их отсюда не разогнал.

— Как это?

— Баловались ребята правонарушениями, пришлось вмешаться после сигнала, — Давыдов вел машину по заросшей травой колее, посматривая в зеркало на замолчавшую Ирину. — Общину разогнали, кое-кого посадили. А дома разбирают желающие.