Я, они и тьма - Анна Зимина

Глава 17

В имперской мастерской беспрерывно стучало, грохотало, звенело. Сухие мускулы нескольких дюжин мастеров перекатывались под кожей, и мышцы уже сводило от постоянного напряжения. В раскаленные докрасна печи падали капли пота, шипя и добавляя новых ноток во всеобщую какофонию звуков. Артефакторы сидели за сложной, скрупулезной работой, не разгибая спины.

Под медной крышкой слышался непрекращающийся гул. Он то становился тише, то снова набирал обороты. Об крышку изнутри что-то иногда раздраженно стучало, билось.

Император Пилий Дигоная коснулся медного бока горшка, сосредоточился, пропуская в него горячую магию — она перестала быть мятной, прохладной, божественной после того, как полностью слилась с человеком.

Гул в горшке на мгновение стих совсем, а потом снова набрал силу.

Два десятка железных мух — столько получилось сделать самым лучшим умельцам Дигона. Мухи получились не очень-то изящными — полое тельце с устройством вроде миниатюрного шприца, несложный механизм подъема, крылья. Ничего лишнего. Все остальное наполнила магия Шестнадцати, послушная воле своего хозяина. Эта магия была истинным чудом. Сырая, толком не оформившаяся, она обладала чудовищной силой и была очень управляемой, даже, наверное, какой-то доверчивой. И сейчас она послушно выполнила то, что в нее вкладывал нынешний ее хозяин. Очень зря.

Она раздраженно, даже разъяренно полыхнула жаром так, что медная крышка стала мягкой, словно была сделана из сливочного масла, а не крепкого металла. Правда, мух она не испортила, всего лишь отравила их тела, наполнила злой волей — все так, как и хотел император.

Если бы кто-то смог увидеть потоки магии в этот момент, то он бы с ужасом и брезгливостью отошел бы подальше. Светлые, гладкие, как струи воды, искрящиеся потоки магии, столкнувшись с человеческим механизмом, потемнели, искривились, разрослись, как отвратительные наросты, воспалились, впились в медь. Это выглядело неправильно, противоестественно, но увы — люди не могли видеть этого.

Они видели только результат, и им хватало.

Жалкий раб, не поднимая головы, поднял крышку, когда император благоразумно спрятался за прочной стеклянной перегородкой мастерской.

Разозленные железные шарики, вылетев из горшка, сгрудились вместе, рядом. Они были нацелены на одного-единственного человека и не собирались нападать без нужды. Им предстояло лететь в Тирой, чтобы выполнить свое предназначение. Там, в Тирое, кое-кто встретит свою смерть от тысяч укусов. Собаке собачья смерть.

Император Дигона дернул щекой. О, как бы ему хотелось посмотреть, как сдохнет Дерек Ват Йет, ужаленный ядовитыми тварями! За своего отца! Такая месть казалась ему достойной. Жалко, что не выйдет посмотреть — у императора много дел.

Довольно хмыкнув, он приказал распахнуть окна. Рой ядовитых мух, сердито гудя, вылетел, взяв четкий курс на Тирой.

И Пилий Дигоная очень надеялся на то, что они долетят.

А пока нужно показать всем, что Дигон — отныне сила, с которой нельзя не считаться. А потом настанет пора завоевывать мир.

Император Дигона посмотрел на раба, который распластался у медного, уже опустевшего горшка, и хмыкнул. Отныне весь мир — его рабы. Помиловать? Казнить? Пытать? Это будет решать только он.

***

Первая атака была очень быстрой, но, увы, недостаточно. Если бы император Тироя прислушался к Ват Йету на день раньше, если бы… Не прислушался. Не понял серьезности ситуации. Не отреагировал так, как должен был — паническая мысль о недопущении войны не давала ему соображать здраво.

Да, все, вроде бы, было продумано. И перекрытие торговых путей, и взрывчатка в почтовых птицах, и войско из рабов, помимо основных военных сил… Стратегии выведены до идеала, в них был рецепт победы. И если бы Пилий не получил от источника силу, равной которой мир не знал уже очень давно, то история Дигона бы закончилась в этой войне.

Но Пилий получил.

Первая атака закончилась и правда очень быстро.

Хорошо обученный отряд воинов затаился в кустах близ реки по границе Дигона. Командир Иший был человеком очень решительным, с хитрецой, правильной мужской закваски. Он знал немного больше об отношениях Тироя и Дигона, чем рядовые служаки, и помалкивал, потому что первая задача командира — не допустить паники. Вторая — держать на уровне командный дух. Третья — обеспечить каждого сухой обувью и пайком. Порой первая и третья задачи менялись местами по значимости, по крайней мере, для Ишия.

Сейчас его бойцы, каждый из которых стоил десятка новобранцев, притаились у воды, собираясь пройти на территорию Дигона. У берега колыхалась мягкая мясистая трава. Она пахла тиной, болотом. В ней, такой густой и приятной, было очень удобно пробираться на территорию врага.

Бойцы тихо-тихо, незаметно ступали на земли Дигона, чтобы отвоевать себе стратегически важный кусок судоходной реки. Они рассредоточились, чтобы атаковать. Десяток охранников-лучников из Дигона, которых они срисовали еще в самом начале партизанского наступления, вызывал у бойцов Ишия усмешку — это разве воины? Это разве защита? Так, поразвлечься. На один зуб.

Стемнело.

Пора перебираться на другой берег и атаковать. Лучники Дигона вообще запалили костерок на берегу. Дураки… Бойцы ухмылялись, а вот Иший, наоборот, напрягся. Как-то подозрительно все, особенно в свете того, что он знает. Как бы не подстава… Интуиция зажглась тревожным огоньком.

Но все было тихо. Лучники и не смотрели в сторону реки. Они уже вовсю горланили песни, отхлебывая из большого кувшина. По берегу потек аппетитный запах ухи.

«И что это я, — думал Иший, — тяну время, а мои ребята уже устали. Выбраться на берег, перебить лучников и дело с концом».

И он махнул рукой, отдавая приказ и отгоняя от себя недоброе предчувствие.

Безмятежная тишина нарушилась тихими всплесками. Бойцы нырнули в прохладную реку.

Лучники замолкли мгновенно, словно бы и не они только что пели непотребные народные песни про Алашку и ее кружевные панталоны.

В черную воду полетели стрелы.

Иший закричал, отдавая приказы, но лучники, единожды обстреляв его воинов, сразу же скрылись. Зашипел погашенный ими в спешке костер.

— За подмогой убежали, бисовы дети! Вперед, быстрее! На берег и в оборону! — крикнул Иший, увидев, что все его бойцы на месте — лучники не убили ни одного.

Только ранили одного в руку, а другого — в плечо.

В черную воду реки потекла кровь тиройцев. И того, что произошло дальше, никто не мог предугадать.

Чавкнула вода. В одном месте, в другом. Чавкнула нехорошо, жадно, явив на поверхность острые грани капканов.

Миг — и прибрежные территории огласили крики и стоны боли. Острые резцы, похожие на самостоятельно живущие челюсти, которые выползли из воды, как растревоженные