Аляска золотая - Андрей Бондаренко

— Всё я понимаю, сэр командор! — очень серьёзно, без тени обиды, заявил Лаудруп. — Выполним поставленную задачу, не беспокойся! А, что ворчу немного, так это из природной вредности…

Неожиданно Айна, внимательно разглядывавшая чертёж общего вида катамарана, чтото возбуждённо залопотала на атабасском языке и, видя, что её не понимают, стала старательно изображать руками нечто.

«Это, определённо, какието большие мешки», — приступил к объяснениям внутренний голос. — «А вот теперь речь идёт о крупном животном, которое умеет хорошо плавать и нырять…».

— Думаю, что уважаемая Айна хочет внести в конструкцию катамарана существенные изменения, — предположил Егор. — Что же, мы с Александрой Ивановной не страдаем избыточной гордыней, и все дельные замечания и предложения приветствуются. Я считаю, Людвиг, что потом тебе надо будет обязательно потолковать с нашей прекрасной индианкой, используя её мужественного супруга в качестве переводчика.

— Яволь,[30] мой командор! — браво откозырял Лаудруп.

— Похоже, что я уже не единоличная королева в этой честной компании, — тихонько, чтобы другим не было слышно, прошептала Сашенция. — Эта смышленая и симпатичная атабаски настойчиво и уверенно пододвигает меня на троне…. Две королевы единовременно? Нет, это не реально…

Подбадривающе подмигнув жене, Егор продолжил:

— Переходим к третьей группе. Ею командует капитан Йохансен, его помощником назначаю шведского охотника Свен. Помимо командного состава в группу входят…, эээ, да, уже всего лишь двенадцать шведских гренадёр…. Ваша задача, Йохансен, наипростейшая: усердно таскать через Чилкутский перевал — к цепочке озёр — всякие и разные грузы. Первым делом надо перенести к первому озеру, из которого вытекает судоходная протока, две разобранные корабельные шлюпки и там их обратно собрать. Для сборки можешь взять у Николая Савича двух плотников. Параллельно с этим перемещайте к озеру (давайте, чтобы не путаться, так его и назовём — Первое озеро), и другие грузы: дубовые доски, гвозди, скобы, прочий металл, взятый нами в Стокгольме, тюки с тёплой зимней одеждой, соль, вьетнамский рис.… Потом, когда запасы продовольствия постепенно будут пополняться, настанет очередь для бочонков с икрой, рыбой, моржовым мясом и китовым салом. Как только корабельные шлюпки будут собраны и проконопачены, перевозите на них грузы дальше по озёрам, до первого серьёзного порога. Там всё перевозимое надёжно заскладируйте на берегу и дожидайтесь подхода катамаранов. Ничего ведь хитрого нет?

— Ничего хитрого и сложного! — невозмутимо подтвердил Йохансен, флегматично посасывая мундштук своей вересковой курительной трубки. — А что делать с третьей разобранной шлюпкой?

— Её составные части надо доставить — обнося пороги берегом — до озера, из которого вытекает река Юкон. Там разбит лагерь молодых индейских воинов, отправленных туда Айной.

— А, можно, я в тех местах поохочусь немного? — робко спросил широкоплечий гигант Свен. — Я ведь, всё же, охотник…

— Если я разрешу, то и поохотишься! — тут же продемонстрировал свой непростой норов драгунский капитан. — Только ты, господин охотник, сперва заслужи — моё хорошее расположение…

Все вежливо хмыкнули, показывая тем самым, что оценили шутку.

«Сомневаюсь я, чтобы этот Йохансен вообще умел шутить!», — высказал своё веское мнение опытный внутренний голос. — «До сих пор стоит перед глазами картинка, как этот швед бестрепетно отрезает голову у мёртвого ньянга. Руки у капитана тогда были по локоть в крови, а по лицу блуждала очень уж страннодовольная улыбка…. Ты, братец, не доверял бы этому жестокому шведу…»

— Итак, перехожу к последнему отряду, — мысленно трижды сплюнув через левое плечо и постучав по дереву, перешёл Егор к завершающей фазе совещания. — Бойцы четвёртой группы, командование которой я возлагаю на себя, займутся промыслом морского зверя. К этому многотрудному делу я привлекаю супругов Уховых, Фрола Иванова, Дмитрия Васильева, Томаса Лаудрупа, а также определённое количество матросов с фрегата «Александр», на котором мы завтра отправимся на север, к летнему эскимосскому поселению, где у милой Айны, как выяснилось, имеется целая куча родственников.

Гертруда Лаудруп неожиданно нахмурилась и голосом, не сулившим ничего хорошего, задала лобовой вопрос:

— А где же будем находиться мы с княгиней Александрой? Вы что же, высокочтимый сэр Александэр, всерьёз думаете, что мы только для того и годимся, чтобы детские ночные горшки по утрам выплёскивать за борт?

— Всё хорошо будет, подруга! — не оченьто и уверенно подмигнула датчанке Сашенция. — Мы будем там, где и положено быть верным жёнам. То бишь, вместе со своими горячо любимыми мужьями. Так ведь заведено — испокон веков.… Следовательно, Герда, ты будешь усердно строить хитрые катамараны, а я, соответственно, буду бесстрашно охотиться на моржей и китов, — снова перешла на шёпот, слышимый только Егору: — Мы ещё посмотрим, от кого на охоте будет больше пользы: от меня, или от этой шустрой Айны…. Сашенька, любимый. Ну, пожалуйста, возьми меня с собой…

Глава тринадцатая

Эскимосское гостеприимство и прекрасная Артемида

Егор планировал, что позавтракают они на борту «Александра», пока матросы будут вытаскивать на борт шлюпку и закреплять её, поднимать якоря и ставить необходимые паруса.

Но Айна, сообразив, что раз на палубе появились раскладные столики, на которых корабельный кок начал расставлять столовые приборы, значит, намечается приём пищи, тут же схватила Ваньку Ухова за рукав камзола и начала чтото горячо втолковывать, активно помогая себе жестами и милыми гримасами.

— Знаешь, Саша, — обратилась к Егору супруга. — Мне Айна, если, конечно же, я её правильно поняла, не советует — посещать эскимосское стойбище. Мол, там, мягко выражаясь, недостаточно чисто. Она даже доходчиво и красочно изобразила, как меня в эскимосском посёлке будет сильно тошнить…. А, Саша?

Егор нагнулся к крошечному уху жены, украшенному премиленькой золотой серёжкой с яркозелёным изумрудом, и тихонько прошептал:

— Знаешь, моё сердечко, из тех книг, что я когдато читал — в далёком Будущем, следует, что чистоплотность никогда не входила в число эскимосских добродетелей. Эти северные туземцы очень редко моются. Скажем, не чаще одногодвух раз в год. Боятся случайно смыть удачу…

— Да что ты! — отшатнулась Сашенция в непритворном ужасе. — Быть такого не может! Извини, тебе я, конечно же, верю.…Тогда, пожалуй, я останусь на «Александре». Саша, ты в этой деревне, прошу, будь поосторожней! А когда вернёшься, то тут же тщательно помойся с мылом и смени всю одежду…

Подошёл Ухов и, растерянно лохматя пятернёй тёмнорусую шевелюру, неуверенно объявил:

— Айна говорит, что тем, кто поедет на берег, сейчас не стоит вкушать никакой пищи.

— Почему это? — подозрительно прищурилась Санька.

— Как я понял, эскимосы чрезмерно гостеприимны и кормят гостей практически на убой. И, если мы хотим, чтобы туземцы не обиделись, а, наоборот, стали нашими добрыми друзьями и помощниками, то нельзя отказываться ни от одного из предложенных блюд. Надо ещё учитывать, что пища, скорее всего, будет непривычной для наших желудков…

Ветер был попутным, поэтому «Александр» встал на якоря около маленького полуострова, где располагалось эскимосское поселение, уже после полудня.

Прежде, чем спуститься в шлюпку, Егор внимательно осмотрел низкий берег через окуляры подзорной трубы. Летний посёлок эскимосов состоял из десятка землянок, обустроенных в склоне пологого холма. Чуть в стороне от склона возвышалось большое строение, которое назвать обычной землянкой уже язык не поворачивался. Между двумя высокими и прямоугольными обломками скал были переброшены длинные жерди, сверху покрытые толстым слоем зелёного мха — вперемешку с озёрным камышом. А вот лицевая сторона сооружения (наверное, и задняя) состояла из свисающих вниз шкур разных морских животных.

— Айна говорит, что эта хижина между скалами — чтото навроде склада, — пояснил Иван Ухов, стоящий рядом с Егором. — Там же проживает и эскимосский вождь со своими ближайшими родственниками.

«Это уже чисто понашему!», — неизвестно чему обрадовался непредсказуемый внутренний голос. — «Русская знать тоже обожает все богатства держать у себя под боком, чаще всего в сундуках, стоящих под кроватью. Так и сохранять надёжней, да и пересчитывать сподручней…».

На песчаной береговой косе лежали четыре длинные байдары, перевёрнутые днищами вверх. Другие, наполовину разобранные лодки размещались дальше по берегу, рядом с их оголёнными каркасами сновали низкорослые и облезлые собаки. Слева от байдар — вдоль берега — тянулись грубо сработанные из тонких жердей сушила, на которых были развешены большие рыбины и какието тёмные шкуры. Впрочем, рыба и шкуры занимали только крохотную часть этих длинных сооружений, подавляющее же большинство сушил простаивало впустую.