Сыны Перуна - Сергей Жоголь

– Ну что, пожалуй, вот они, те уличи, что на наших нападали, – сказал Радмир смывая пот с лица. – Теперь вы двое, – обратился молодой вожак к Путьше и Варуну, – вернетесь в наш лагерь. Скажите Горику, что мы нашли тех, кого искали. Пусть просит у князя сотню воинов, или сколько сам решит отправить, и двигается сюда. Если уличи покинут эти места, идите по нашему следу.

Оба молодых гридня только кивнули и, подхватив свое оружие, скрылись в густых зарослях.

– Ну а нам нужно узнать как можно больше о наших врагах, мы остаемся здесь.

– Я один к ним проберусь, разведаю, а то от вас уж больно шуму много, – пробормотал Любим, в очередной раз не позабывший попрекнуть своих более молодых и

неопытных по его меркам спутников.

Оба дружинника только переглянулись, скрывая усмешки. Любил поворчать старый воин, хоть на самом деле и был довольно беззлобным.

– Ничем его не сморить. Столько дней в пути, а старый ворчун будто бы и не устал вовсе, – со вздохом произнес Боримир, развалившись на мягкой влажной траве, после того как Любим исчез из виду. – У меня вон все ноги от ходьбы распухли, а ему хоть бы что.

Огромное озеро разделяло притаившихся в кустах дружинников от обнаруженного ими лагеря уличей. Любим отсутствовал несколько часов, и молодые гридни уже начали беспокоиться, но старый следопыт вскоре появился, бесшумно выйдя из кустов и направившись к ожидавшим его воинам.

– Обоз они пригнали с провизией, который к нам в лагерь шел. Те самые это вои, – произнес полушепотом полянин. – Только чудные они какие-то, сборище непонятно кого. Половина, похоже, степняки, половина – уличи, а главный у них – чернявый такой, увидел бы я его в Киеве, так решил бы, что византиец он, вылитый грек.

– Если грек ими командует, то понятно, почему они так ловко на отряды наши нападают да на обозы с провизией. Греки – воины славные, трудно нам будет их побить, когда наши придут, прольется кровь, – покачав головой, озабоченно произнес Радмир.

– А откуда ж степняки в их воинстве? – с недоумением спросил Боримир, обращаясь к обоим своим спутникам.

– Может, уличи с Каганатом союз заключили, а может, с булгарами, – пожал плечами вернувшийся с разведки старый полянин. – Больно уж их вои на хазар похожи и одежкой, и повадками.

– С хазарами у меня счеты старые, давно за родичей своих с ними поквитаться хочу, а то ни разу еще не приходилось с тех самых пор, как они селение наше сожгли, – посмотрев в сторону вражеского лагеря, произнес Радмир.

– Если Путьша с Варуном не заплутают в лесах, то подойдут наши через несколько деньков, вот тогда и поквитаешься, а сейчас я бы в их лагерь больше не совался. Часовые у них кругом выставлены, лучше пока их не тревожить понапрасну.

Через четыре дня сотня конных воинов во главе с Гориком подошла к большому озеру, возле которого был разбит лагерь уличей. Но поквитаться с врагом не получилось. Накануне ночью уличи скрытно покинули свой стан и ушли в болота. Преследовать врага по незнакомым топям Горик не решился. Кто-то снова предупредил загадочного вождя непокорных славян, и наградой для подошедших к озеру дружинников князя стал лишь брошенный беглецами обоз с провизией.

Глава вторая

1

Сидя на скрипучей старой лавке в сырой, не протопленной клети, Иларий смотрел на стоящую перед ним клетку и размышлял. Казалось бы, совсем обычные, такие же как сотни других птиц, эти маленькие живые существа в очередной раз спасли его от большой беды. Гордый и напыщенный голубь-самец, нахохлившись, сидел в своем сплетенном из тонких ивовых прутьев жилище и громко ворковал что-то на своем непонятном птичьем языке. Голубка, сжавшись в небольшой мягкий комочек, сидела молча, пытаясь согреться, и слушала песни своего пернатого друга. Иларий приоткрыл клетку и, стараясь не напугать ее обитателей, поставил внутрь маленькую мисочку с водой.

– Он всегда знает, где искать свою подругу. Как бы далеко его не увезли, он найдет свою самку, а значит, и того, кто держит ее в своей клетке, – Иларий вспомнил слова Фотия, когда византийский купец вручил ему эту пару голубей. – Если установить нужные сигналы, то лучших гонцов, для того чтобы передавать сообщения, не сыскать на всем белом свете. Береги их.

Иларий и сам когда-то был византийским подданным, и не простым подданным, а воином на службе у двух императоров – Василия и его сына Льва 44, повидавшим за свою жизнь много боев и сражений, проливший реки человеческой крови. На вид Иларию было около тридцати. Он отличался отменным здоровьем и, несмотря на относительно невысокий рост, был силен и быстр, как барс. Его мышцы на руках и ногах напоминали стальные канаты, а огрубевшие от долгих занятий с мечом и копьем ладони были покрыты твердыми, как воловья кожа, мозолями. Гладковыбритое лицо бывшего кентарха скутатов 45, несмотря на несколько неглубоких шрамов, носило следы былой привлекательности, когда-то так притягивающей к отважному воину женщин всех возрастов и социальных слоев византийского общества.

Несколько дней назад, когда возглавляемый Иларием отряд уличей и их союзников, хазар, проведший накануне несколько успешных нападений на вражеские отряды и завладевший тремя обозами с провизией, остановился на постой вблизи большого озера. Красавец-голубь прилетел и стал кружить возле клетки, в которой сидела его самка. Поймав птицу, Иларий увидел на его лапке клочок красной материи. Это был условный сигнал. Обычно союзник-воевода, находившийся в лагере русов, присылал гонца, который сообщал, где и когда пройдет обоз с провизией, где пойдут небольшие отряды, на которые могут напасть воины Илария, скрывавшиеся в лесах. Но голубь с красной тряпкой на ноге был сигналом опасности, которая грозила воинам византийского командира. Действовать нужно было немедленно. Не теряя времени на сборы, бросив добычу и недавно захваченный обоз, ночью Иларий увел своих людей в леса. Долго скитаясь по заболоченной местности и запутывая следы, отважные воины уличей ценой брошенной впопыхах добычи смогли спастись от грозного врага, а непобедимые русы снова остались ни с чем.

Оставленная добыча представляла собой большую ценность, но Иларий бросил ее, не сожалея. Однако он не забыл прихватить с собой клетку с голубями, которая сейчас стояла перед ним на столе. Напившись воды, голубь умолк и прижался к своей любимой. Вскоре обе птицы, прикрыв глаза, уснули безмятежным сном, словно влюбленная пара. Илларий продолжал смотреть на птиц молча, словно боялся ненароком потревожить их сон.

2

Он родился в семье крестьянина и с детских лет был приучен к простому труду, когда для того что бы заработать на кусок хлеба, приходилось целыми днями работать в поле под палящими лучами беспощадного солнца. Но когда Иларий подрос, крепкого и смелого юношу забрали в солдаты. Империя постоянно вела войны с соседями, и юноша вскоре понял, что с помощью спаты, скутума 46и собственной храбрости можно заработать гораздо больше того, что может дать изнурительный труд на плантациях аристократов.

Василий Македонянин, в то время правивший Империей, вел ожесточенные войны с арабами. Походы византийского войска были не всегда успешны, и для того чтобы защитить границы, требовались все новые и новые воины. Когда на смену Василию, умершему на охоте, пришел его сын Лев, положение в армии не улучшилось. Талантливый писатель и философ, нареченный в народе Мудрым, новый император написал немало книг и трудов по стратегии и тактике ведения войны, но при этом не слишком прославился, ведя войны с соседями. Но Иларию повезло, он стал служить под началом талантливого и храброго военачальника Никэпора Покаса 47, где получил колоссальный опыт и дослужился до кентарха. Такому успеху бывшего крестьянского паренька могли бы позавидовать многие, и жизнь Илария сулила ему новые и новые достижения, если бы не случай.

После возвращения из военного похода его кентархия стояла лагерем во Фракии, где стратигом 48в то время был старый толстый аристократ по имени Семеон Полиник. Надменный и надутый, как индюк, пятидесятитрехлетний правитель фемы имел тридцатилетнюю жену Стефанию, которая не отличалась целомудренностью и пристойным нравом. Молва на этот счет ходила по всей провинции, но до слуха рогоносца-мужа эти сплетни, как ни странно, до поры до времени не дошли.