Сыны Перуна - Сергей Жоголь

– С речью-то все в порядке, великий князь, да и слова твои, что бока наращиваем, тоже неверные, ты и тут малость ошибаешься, – даже в минуты княжьего гнева воевода младшей дружины не боялся говорить Олегу правду в глаза. – Два обоза для войска, что из земель дулебских к нам шли, уличи-то захватили. Запасы кончаются. Как бы вскорости конину жрать не пришлось, туговато у нас с провизией.

– То, что о людях заботу проявляешь, это правильно, – слегка смягчился Олег. – Вот только нам сейчас не о харчах думать нужно, а о том, как врага одолеть. А что провизия кончается, так сам же знаешь, еще один обоз к нам идет под охраной усиленной, так что животы будет, чем набить.

– Надо бы нам людишек местных как следует попытать, попрятали, небось, припасы на черный день. Если взяться за них, они и расколятся. Никакой обоз с провизией ждать не придется, – прорычал сквозь зубы здоровяк Фрейлаф. Дозволь, князь, мои хирдманы 42местным уличам быстро языки развяжут.

– Вы мне тут уж поразвязывали языки, когда всю деревню у тиверцев перерезали, – в голосе князя снова по явились стальные нотки. – Твои нурманы – воины, конечно, хорошие, но зачем же люд мирный резать, как скотину бездушную? Когда тиверцев примучивали, твои воины земледельцев простых порезали, баб да девок всех посильничали, да ладно бы просто блуд свой потешили, так еще и потом головы им порубили, как курам, несколько хат спалили, добро какое-то искали.

– Так ведь нашли же запас припрятанный, – самодовольно возразил бывший нурманский ярл.

– А что толку, шкур стопка, зерна несколько мешков да три бочки меда – и весь твой клад найденный, а проблем-то теперь из-за того не расхлебать. Чтобы ложку из березы вырезать, необязательно все древо валить, одного сучка достаточно да ножика малого, а твои хирдманы только топорами рубить и умеют, как лес, народец валят. Глядишь, не было бы у нас такой славы, людишки местные и не воевали бы против нас так рьяно. Вон, половина народов покоренных добровольно в княжество наше влилась, а теперь что? Вы не с виком на эти земли пришли, нам княжество растить да ширить надобно, чтобы земли эти нашими стали, пути торговые в страны заморские открытыми были. К морю выход нам нужен, тогда богатства к нам рекой потекут, серебро да золото, а не те шкуры драные, что вы в деревне откопали. Вперед смотреть надобно, а не баб топтать да кровь людскую напрасно лить.

Фрейлаф только пожал плечами и отвернулся.

– Вон Свенельд тоже из вас, из скандинавов, так его дружина без боя несколько городков взяла, и добыча у них, и грады покоренные, – продолжал Олег, указывая на сурового светловолосого свея с гордо поднятой головой, молча сидевшего на своем месте.

– А что делать-то будем, если обоз с провиантом вовремя не придет? – поворачиваясь к князю правым боком, громко произнес Сновит. – Ропщут мужики-то.

Левое ухо, срубленное боевым топором, воевода-кривич потерял в схватке с ятвягами 43, поэтому был слегка глуховат.

– Ой, накличет беду этот глухиня, чтоб ему, – прошептал сидящему рядом Вельмуду боярин Стемид.

– Ну, а ты, Глоба, чего молчишь, как воды в рот набрал? – обратился к предводителю новгородского ополчения князь. – Город твой Великим зовут, а толку? Дружину в свое время не дали, помощь обещали, а где она теперь, помощь та?

– Не в ответе я за город Новгород, княже, мне бы воинство свое удержать в повиновении, недовольны вои, – Глоба тут же пожалел о сказанном.

С самого начала похода Олег очень уж зол был на новгородцев за то, что ратников городских ему для похода не дали. А сейчас, услыхав о том, что предводитель новгородцев управу на них теряет, совсем осерчал, разгневался.

– Что?! – уже не говорил, а кричал князь на перепуганного новгородского воеводу, – Вы что же, думали, мечи взяли, шеломы на головы дурные напялили, вот вам тут и добыча, и слава? Нет уж, дело ратное – оно дело трудное, не легче любой другой работы, только тут еще кровушку лить нужно, частенько не только вражью, но и свою собственную!

В этот момент раздался стук в дверь, и через мгновение запыхавшийся и возбужденный Горик влетел в комнату, вызвав у всех сидящих неодобрительные взгляды.

– Не серчай, княже. Вести срочные, недобрые. Вой раненый в лагерь пришел. Говорит, обоз к нам шел с припасами. Вороги наши, уличи, тот обоз перехватили, охрану побили, ну, в общем… – вбежавший в комнату гридь не договорил до конца свою фразу.

Все сидевшие в комнате встали со своих мест.

4

После того как Горик сообщил князю и его воеводам дурную весть и удалился, Олег быстро указал всем своим военачальникам, что кому из них нужно делать, не вдаваясь в рассуждения, и отослал их к своим воинам. Закончив с этим, князь призвал к себе своего верного сотника, и остался с ним в комнате наедине.

– Верно про тебя говорят, что ты ведун, – удивленный Горик смотрел на князя с нескрываемым восхищением. – Как прознал, что говорить с тобой я хотел с глазу на глаз, без свидетелей.

– Тут не надо ведуном быть, а просто голову на плечах иметь, – князь выглядел очень усталым и опустошен ным. – Ну, говори, что сказать хотел, не томи.

– А то и хотел, что воин тот, что обоз сопровождал, на руках у меня помер, кровушкой истек, но сказал главное, – в глазах Горика была тревога. – Ждали тот обоз уличи, точно ждали. Тот вой, что весть дурную принес, из русов был, воин опытный. Так вот он поведал, что засада была по всем правилам организована, охрану побили в считанные мгновения. Вывод какой? Кто-то из своих им о том обозе донес, где и когда пойдут, каким числом.

Горик смотрел на князя и ждал его ответных слов. Олег молчал, обдумывая услышанное.

– Была у меня такая мысль еще когда первые два нападения были, да не хотел верить, что кто-то свой предал, а теперь и ты вот туда же. Но кто? – Олег размышлял вслух.

Горик стоял и смотрел на князя.

– Все у тебя иль еще чего сказать хочешь? – посмотрев на варяга, спросил князь.

– Воин тот погибший сказать успел, что те людишки, что на обоз напали, не просто уличи-лапотники. Старший у них странный какой-то, сразу в нем опытный вое вода чувствуется, не из простых мужиков воин – умелый да мудрый. Наверняка византиец или хазарин знатный.

– Откуда здесь хазарину быть? – с недоумением посмотрел на Горика князь.

– Так слух есть, что уличи с Каганатом союз заключили, да и в нападавших на обозы степная повадка чувствуется. Ловко нападают, исподтишка. Побьют народец стрелами и исчезнут с добычей.

Олег нахмурил брови – вести были действительно недобрые. Он размышлял долго, Горик все это время молчал.

– Ладно, – Олег словно очнулся ото сна. – Про то, о чем мы тут говорили, никому не сказывай, а обоз мне ищите и людей тех, что его захватили. Ты мне их из-под земли достать должен вместе с вожаком тем загадочным. Понял?

– Понял, княже, как не понять. Ищем уже. Я тут в леса Радмира послал, со дня на день вестей от него жду. Вроде бы взяли они след тех разбойничков.

– Радмиру-то своему доверяешь? А то всякое может быть, да и молод он еще, – усмехнулся князь. – Неровен час, опять дел каких наделает, не расхлебаем.

– Не наделает, будь уверен. Как за себя ручаюсь.

– Ну, коли так, ступай. Да про молчание не забывай. А того, кто дело наше предает, я сам поищу, а найду, так не пощажу! – и князь со всей силы грохнул по столу огромным кулаком.

5

За все годы, пока войско князя вело войну со славянскими племенами, Радмир возмужал, заматерел и, как и многие воины киеского князя, потерял счет врагам, которых сразила его рука. В землях дулебов и хорватов, в боях с тиверцами и уличами молодому дружиннику пригодилось все то, чему обучили его сначала в младшей дружине княжича Игоря, а затем и в гриднях у самого князя русов – Олега. Теперь он, простой славянский юноша, стал даже не просто воином-дружинником, теперь под его началом был десяток гридней, которых молодой воин водил в бой. В этот поход Радмир взял лишь половину своего небольшого отряда, и сейчас четверо воинов, несколько дней преследовавшие врага по труднопроходимым лесам, ждали решения своего вожака.