Партия на троих - Антон Корчевский

Глава 13

— Управительница Нэцке, ваш разум восстановил целостность?

Вопрос был простой ритуальной формулой проявления уважения. Нейросеть давала достаточно информации, чтобы самостоятельно получить утвердительный ответ.

Нэцке, верная тысячелетним традициям, ответила столь же учтиво:

— Да, я вновь едина. Что бы ни произошло, меня задело лишь косвенно. Обошлось потерей сознания и утратой контроля над Телом. Но сейчас не об этом. Итак, он сбежал? А потом ещё прихватил с собой этого, как его…

— Раэлена Мршаа.

Нейросеть передала охвативший управительницу гнев

— Хорошо, что во время этого хаоса сбежали только они. Кто отвечает за поимку беглецов?

— Охотник Арааша. Я посчитала, что подключить его будет целесообразно ввиду связей в Шестом Легионе…

— Нельзя вмешивать в происходящее шатрэнианцев. Дело слишком деликатное, чужакам известно много лишнего.

— Распорядитесь заменить Арааша кем-то ещё?

— Нет, зачем же. Просто пусть отправляется в погоню с другими Охотниками, без огласки среди местных. Их задействуем в самом крайнем случае, если собственных ресурсов окажется недостаточно.

— Слушаюсь, Управительница.

— Хорошо. Теперь займёмся другими вопросами. Что с остальными?

— Взяты под усиленную охрану. Патрули удвоены и получили приказ стрелять на поражение.

— Как поведение пленников?

— Более-менее спокойное. Некоторые догадываются, что у нас большие неприятности, но ведут себя тихо — во всяком случае, пока. Я посчитала за лучшее не информировать их о происходящем.

— Ещё не хватало нам отчитываться перед этими… Осквернёнными… И всё же я не могу понять, как это у него получилось? Как удалось застать врасплох охрану? Почему они не смогли остановить его?

— Мы недооценили их вид. У всех Тел тяжелые травмы, одно выведено из строя. Управлявший им Охотник до сих пор в коме. Те, кто пришел в себя, говорят, что ощущение от нанесенных ударов такое, словно на них обрушилась скала. И скорость, с которой чужак передвигался, пока не поддаётся объяснению. Исследователи клянутся, что его мышцы должны были лопнуть от перенапряжения, но этого не произошло. Самое странное, что никаких признаков генокоррекции мы так и не обнаружили.

— Мы ещё плохо знаем физиологию пришельцев. Неизвестно, насколько его генотип соответствует чистому генотипу этих существ. И не надо забывать о признаках Скверны.

Вся нейросеть завибрировала от отвращения, вызванного святотатственным словом.

— Некоторые Вычислители склонялись к этому же мнению. Однако голосов оказалось недостаточно.

— Каково точное количество?

— Тридцать пять и сто восемьдесят семь тысячных процента.

— Больше трети… — эхо грусти и разочарования волнами исходило от Нэцке. — Не стоило игнорировать их мнение. Мы манипулируем с генами и органическими молекулами собственного организма, расширяя его возможности — почему чужеродные элементы в организме Оскверненных не могут выполнять схожие функции? Множество частиц в теле при должном взаимодействии друг с другом могут привести к необычному синергетическому эффекту.

Собеседница испугалась.

— Это же ересь.

— Или отвергнутое знание. Некоторые апокрифы утверждают, что перед Эпохой Откровения предки имели схожие возможности. И нам точно известно, что до появления Вычислителей мы использовали искусственный разум, как и чужаки. Кстати о Вычислителях. Что с пострадавшими?

— Они приходят в себя, но… Если говорить откровенно, то я не хотела бы оказаться на их месте. Они понимают, что им говорят, отвечают, но остальные функции выполняют с трудом. Утрачены способности даже к простейшим вычислениям. Сомневаюсь, что когда-либо они вернутся к чему-то кроме элементарного физического труда.

— Пострадала только группа, работавшая с инопланетным болидом?

— Поначалу так и было. Но затем хворь перекинулась на Лекарей, пытавшихся разобраться, что к чему. Теперь распространилась на все касты третьего пола. Симптомы одни и те же: повышение температуры, головокружение, жалобы на головные боли, нарушения работы органов чувств. Затем начинаются припадки, через какое-то время пропадает память, резко снижается интеллект. Это как эпидемия — от одного заражаются другие. Самое страшное, что мы не знаем, как это остановить.

— И каждый зараженный в последнее время подключался к Сети или к другому больному… Объяви карантин, отключи нейросеть и запрети любые нейронные контакты друг с другом, иначе скоро мы все пострадаем.

— Но тогда эффективность наших действий резко снизится, и мы не сможем пользоваться порталом.

— Я сейчас думаю лишь о том, как не свести эффективность к нулю. Чем бы это ни было, нейросеть стала причиной распространения хвори по всей планете. Наша сила в один момент обернулась слабостью. Вычислители и Лекари — это только полбеды. Мне доложили, что у нас проблемы с транспортом, научной аппаратурой, системами жизнеобеспечения и даже кораблём, мы сейчас абсолютно слепы. Самое страшное заключается в том, что перестали действовать газовые заводы. Все. По всей планете. Разом.

— Не может быть! Но это же значит, что…

— Это значит, что в один момент все наши планы на данный мир оказались если не перечёркнуты, то поставлены под вопрос. Действие Газа скоро закончится, и вся подавленная агрессия, копившаяся у шатрэнианцев годами, выплеснется наружу.

Принц Теи стоял, опираясь локтями на кованную решетку парапета. Небольшой оплетённый лианами балкон нависал над высоким обрывом, на краю которого несколько веков назад возвели королевский замок. Это место принц считал лучшим во всём отведённом для него флигеле: с балкона открывался прекрасный вид на столицу, раскинувшуюся по обоим берегам реки Ив в месте её впадения в Хрустальное море. С одного на другой берег и через сотни пронизывающих город каналов, соединяя разные районы Ивсаара, было переброшено неисчислимое множество мостов. Каждый из них создавался по индивидуальным проектам, являясь подлинным произведением искусства и важной туристической достопримечательностью Ниарского королевства.

Не только мосты создавали неповторимый облик древнего Ивсаара. Поколение за поколением монархи старались облагородить свою столицу, возводя величественные соборы, строя акведуки и фонтаны, прокладывая широкие прямые проспекты. Глаз принца привычно подмечал архитектурные доминанты города: шпили монастыря Демиурга Всеблагого, купол главного корпуса Университета императрицы Орфии, полощущиеся знамёна над Большой Ареной, угрюмые