Малышкина и Карлос. Магические врата - Елена Старкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Смахну раздоры, сожгу, из сердец выброшу!
Затем взяла сердца, завязала их вместе с камушками в красный бархатный лоскут и перевязала красной ниткой, которую сняла с перьевой метелочки. Потом зашла в родительскую спальню, легла на пол и запихнула узелок между спинкой кровати и стеной.
– Будь дело мое крепко, лепко и исполнимо! – закончила Алиса.
– Классно сделано, – с чувством одобрил Грызлов ее действия. – Не придерешься!
Алиса едва успела ликвидировать беспорядок в комнате, как в прихожей раздался звук открываемой двери…
В полуподвале на Сретенке Швыр и баба Ванда принимали гостей. Хозяйка дома потчевала на кухне профессора Серебрякова и Карлоса своим борщом, с удовольствием наблюдая, с каким аппетитом они доедают ее произведение. А Швыров с недовольным видом гремел у раковины грязной посудой.
– Видите, дон Карлос, какой у меня хороший племянник, посуду моет, как терминатор, – ласково сказала Ванда, кивая в сторону Михаила. – Родители его все по заграницам мотаются, а он все больше при мне. Помощник вырос. Только вздору много у него в голове. Миша ведь у меня идеолог, рэп-анархию какую-то выдумал! Свобода, говорит, это рэп, а рэп это свобода. Беда с ним, да и только. Может, и моя вина в том есть. Я-то его все к порядку призываю, вот он и бежит от порядка сломя голову.
Карлос из учтивости сделал вид, что целиком поддерживает Ванду в ее нападках на рэп, но сам он не видел в нем ничего плохого. Для него этот вид искусства был такой же древностью, как джаз или рок. В его времени, в далеком будущем, это были дисциплины, которые входили в обязательную программу истории музыки в младших классах школы первого уровня.
– Тетечка, как же все-таки быть с профессором, может, сами с него снимем заклятие? – вступил в разговор Михаил. Он уже помыл посуду и вытер руки полотенцем. – Вилен Стальевич не хочет к Брюсу идти сдаваться, а Карлос говорит, что, если мы сами его разденем, это на сердце у него плохо отразится. Составим триаду: ты, я и Карлос, поляризуем магически Вилена Стальевича. Брюсу против нас четверых не устоять. Смотри, что у нас есть. Карлос, дай трость.
Карлос достал из нагрудного кармана пластиковых доспехов маленькую, размером с карандаш, тросточку и подал Михаилу. Тот взял за ее два конца и под одобрительным взглядом Карлоса без видимых усилий растянул до обычных размеров.
– Видишь, какая чудная дубинка. Это ведь нам поможет его уломать?
Ванда чуть не запаниковала. Такой ход событий меньше всего отвечает ее интересам!
– Понятия не имею, как быть с профессором, – с недоумением развела она руками и схитрила: – Не получится у меня без перстня нашего Вилена Стальевича на ноги поставить с его-то сердцем. А ты отказываешься мне его достать, перстень, блин, Гиппократа!
– Что же, профессору так и жить в железках? – спросил Швыров, игнорируя замечание тетки. – Нам нужно решить, как Брюса нейтрализовать. Ты посмотри, что на улице творится: все забыли, как солнце выглядит. А катастрофы? А повышение смертности? Мы должны, обязаны Брюса остановить. Это решит все проблемы.
Карлос присоединился к этому мнению и сказал, что серый туман будет сгущаться до тех пор, пока не превратится в такой ураган, что все предыдущие вместе взятые покажутся легким бризом. Если ему не помогут, он сам пойдет и арестует Брюса.
Баба Ванда задумалась. С одной стороны, слова Карлоса казались пустой похвальбой. И выглядел он очень несерьезно, как задиристый подросток, мальчишка, сверстник Михаила. С другой стороны, и это было ей известно, испанец вышел живым из Кокона Велиара. А это дорогого стоит. Вопрос в том, кто теперь сильнее – Карлос или Брюс? Установить это можно, лишь столкнув их лбами. Поэтому Ванда не стала спорить с молодыми людьми.
– Ладно, не гони волну, Миша, – примирительным тоном сказала она. – Худой мир лучше доброй ссоры. Я сначала попробую поговорить с Брюсом, узнать, какое у него настроение, а потом уже будем войну объявлять. Ты возьми ключи от родительской квартиры, отведи туда Карлоса и профессора, пусть пока побудут там. А то у меня клиенты каждый день здесь ошиваются. Незачем им пересекаться с нашими рыцарями…
Михаил подумал, что тетка, как всегда, права. Он объяснил профессору и Карлосу, что они перебазируются на другую квартиру, и наскоро собрал сумку с вещами. Немного подумал и кинул на них сверху маленький черно-красный бочонок. Бывший бочонок, а ныне – почетный барабан его любимой перкуссионной установки.
Рэп-тексты Михаилу давались легко, он мог сочинять их где угодно и в любое время дня и ночи, но делал это, обычно отбивая ритм на колене, столе или любом другом попавшем под руку предмете. Поэтому он и взял бочонок с собой – мало места занимает, а звук потрясающий…
Все смешалось в доме Малышкиных. Воистину, происходило в нем что-то странное и удивительное. Корделия после работы не наложила на лицо очередную устрашающую маску! Она стала непривычно ласковой и спокойной: чмокала Алису в щеку и даже не сделала замечания за долгое отсутствие без разрешения! За ужином она налила мужу чаю и заботливо пододвинула сахарницу, забыв напомнить, что сахар очень вреден для здоровья. А главное, не намотала на голову полотенце в знак того, что весь мир ополчился против нее вкупе с ближайшими родственниками в лице дочери и супруга! И даже без лишних слов помыла посуду!
Убедившись, что к ней нет претензий, Алиса помахала рукой отцу и маме и тихонько удалилась к себе в комнату. Там она подошла к постели и со вздохом облегчения, раскинув руки, рухнула на нее спиной.
Грызлов с видом Наполеона, сложив руки на груди крестом, принялся ходить по комнате вперед и назад.
– Прямо не знаю, что с мамой происходит, – озабоченно покачала головой Алиса. – Подобрала неизвестно где какую-то тетку, сказала, что это ее сестра, на вопросы не отвечает, говорит – расскажу, а я волнуюсь!
– Я чую магию, – сказал Грызлов, останавливаясь на секунду перед ней. – Можешь мне поверить, неспроста это все.
Дверь приоткрылась, и домовой растаял в воздухе.
– Ты как, Алиса? – заботливо спросила Корделия, заглядывая в комнату. – У тебя все в порядке?
– У меня все хорошо, – ответила Алиса, вскакивая с постели. – Мама, может быть, расскажешь, что происходит?
– Обязательно расскажу, только потом, хорошо? – какой-то испуганной скороговоркой произнесла Корделия и быстро закрыла за собой дверь.
– Вот видишь, Разлай Макдональдович, мама просто сама не своя. Ты не можешь выяснить по своим каналам, в чем дело?
– Уже выяснил, но рассказать не могу. Пенатам и ларам не положено вмешиваться в семейные конфликты. Это противоречит нашему кодексу, – виновато сказал Грызлов.
Послышался звонок в дверь, и Алиса пошла открывать, однако ее опередила Корделия.
– Иди, иди в свою комнату Алиса, это ко мне.
Алиса вернулась к себе, но дверь закрыла не сразу и увидела ту самую женщину, которую мама назвала тетей Ниной, а с ней пришел симпатичный мужчина, который представился Сашей. Корделия затащила их на кухню и плотно закрыла дверь. Алиса подкралась к ней поближе, но слов было не разобрать, сплошное бу-бу-бу…
Весь план действий Корделия разработала самостоятельно, а Ниночка с Сашей легко с ней согласились. Саша самолетом долетит до Анапы, там сядет на автобус и доберется до никому не известного Абинска.
– А там как я его буду искать? – спросил Саша. – Приставать ко всем встречным-поперечным и спрашивать, не знают ли они Петра Водорябова, так, что ли? Я пробил Абинск по Интернету: население тридцать пять тысяч. Совсем немножко, по московским-то меркам, но ведь и немало для нашей задачи!
– Сориентируешься на месте, – сказала Корделия, – наверняка там есть какая-нибудь справочная служба, а если нет, обратишься в милицию, придумаешь что-нибудь, в конце концов!
– Хорошо, – согласился Саша, – а как я его уговорю? Ведь если рассказывать правду, ни один человек не поверит, не версия, а какой-то бред!
– Не переживай, – вмешалась Ниночка, – правду расскажешь ему уже на подъезде к Москве, чтобы не сбежал, а так скажешь, что нашлись обе его дочери и приглашают отца разделить с ними эту радость.
– Ты его хоть в мешок упакуй, – сказала Корделия, – а сюда привези!
– Боевые вы девчонки, – улыбнулся Саша, – ну что с вами будешь делать, поеду!
В аэропорт Сашу провожали Ниночка, Корделия и ничего не понимающий, сбитый с толку Малышкин. Его в суть дела Корделия решила пока не посвящать. Они остановились в зале вылетов напротив большого табло. Судя по информации, и с прибытием, и с отбытием самолетов все было в норме.
– Я позвоню, как только найду его, не волнуйтесь! – сказал Саша неуверенным, впрочем, тоном.
Несколько минут они обсуждали погоду. По большому счету ее нельзя было назвать нелетной, но в последнее время Москва словно погрузилась в свинцово-сумрачный туман. Серые тучи с темными подбрюшьями плотно обложили небо над столицей, в них быстро появлялись и так же быстро исчезали небольшие черные воронки. Как выглядит солнце, все уже давно позабыли! Корделия, Нина и Малышкин пришли к выводу, что таких облаков они еще не видели.
