Сказание о Доме Вольфингов - Уильям Моррис

– Верно, о воины Бэрингов, что не видели мы взятых в бою трэлов среди Римлян, удалявшихся от сожженных домов, и посему нет сомнений в том, что родные наши переправились через реку еще до прихода врагов, и теперь они прячутся вместе с Вольфингами, оставшимися дома, в чащобах за селениями Волков, ибо слышали мы, что Походный Князь не велел Холсан защищать чертог от всего войска Римлян.

Тогда Свейнбьорн подбросил в воздух свой меч и, поймав его за рукоять, вскричал:

– Едем же на поле – туда, где ожидают нас эти тати! Не сказав и слова, Аринбьорн развернул своего коня и направил его к броду; за ним отправилась и вся рать: и было там Бэрингов сто без одного, а Вормингов восемь десятков да семеро.

Проехав по лугу, они спустились к воде, перебрались на другую сторону реки, где ожидавший отряд Оттера встретил прибывших криками; те же, хоронясь, пересекали реку.

Оказавшись на другом берегу, Аринбьорн стал посреди воинов Оттера и вскричал:

– Где же Оттер? Не вижу Походного Князя. Жив он или нет?

Тут ряды расступились, и, представ перед Оттером, Аринбьорн молвил:

– Князь, ты цел и невредим, хотя многие пали и приняли раны, и отряд твой не очень уменьшился в числе, хотя род Бэрингов лишился крова над головой, а дети, старцы и жены Медведичей уведены в плен. Что это? Неужели бродячие тати могут теперь жечь и грабить Марку, возвращаясь домой невредимыми, а вы будете только смотреть на них, не разогревшись в бою, не запятнав клинка?

Ответил Оттер:

– Ты скорбишь об утрате своего дома, Аринбьорн; но хорошо уже то, что, потеряв древесину, принадлежавшую твоему роду, мы не утратили его плоть и кровь. Скорлупка сгорела, но ядрышко цело, ибо родичи твои сейчас прячутся в лесу вместе с Вольфингами, оставшимися дома. Среди них много тех, кто способен еще сражаться, и сейчас они уцелели, ведь Римляне, похоже, не станут разыскивать их.

Выкрикнул Аринбьорн:

– Когда же успел ты, Оттер, узнать все это, если бежал от Римлян так быстро, что отец в твоем войске не ждал сына, а сын – отца?

Говорил он громко, так что слышали многие, и некоторые не одобрили слов его. Ибо зло и раздор среди друзей вырвались наружу. Впрочем, другие так рвались в битву, что слово Аринбьорна показалось им разумным, эти в гневе и гордости хохотали.

Оттер же отвечал кротко, потому что был человеком отважным и мудрым:

– Не бежали мы, Аринбьорн; не умеет меч летать иначе, как перепрыгивая с железного шелома на шерстяной плащ. Не полезнее ли мы сейчас живыми, о мужи Бэринги, чем были бы наши бездыханные трупы?

Аринбьорн медлил с ответом, только лицо его побагровело, словно бы он пытался поднять великую тяжесть. Тогда Оттер продолжил:

– Когда Тиодольф с большим полком присоединится к нам?

Собеседник ответил ему уже спокойнее:

– Может быть через час, а может, и поболее.

Тогда сказал Оттер:

– Тогда советую я оставаться здесь, а встретившись с Тиодольфом и соединив как подобает ряды, немедленно навалиться на Римлян, ибо тогда нас будет больше, а сейчас мы уступаем врагам в числе, и, без промедления вступив в битву, просто поможем им.

Аринбьорн молчал, однако один Бэринг по имени Торбьорн сказал тогда так:

– Воины, мы говорим сейчас и держим совет, хотя здесь не Священный Тинг, чтобы приказывать нам, что делать, а от чего воздержаться. Не время нам, воины, подобно старым старухам обсуждать, как да почему свалился горшок с печи. Пусть правит Походный Князь, как подобает ему по праву. Но если позволено мне сказать свое слово, не нарушив им мира среди Готов, будет оно таким: лучше немедленно навалиться на Римлян, прежде чем успеют они окружить себя рвом и валом, что в обычае у них, как говорит Лис. Кроме того, сколько всякого зла могут они натворить даже за час.

Раздался одобрительный ропот, но Оттер отвечал резко, потому что был недоволен:

– Торбьорн, ты стар и не к лицу тебе легкомыслие; уж лучше бы ты сейчас в чаще командовал женщинами, чем подстрекал моих молодых воинов к безрассудству. Я буду здесь ожидать Тиодольфа.

Торбьорн покраснел в гневе, но ответил Аринбьорн:

– О чем здесь спор? Пусть Походный Князь как положено правит, но я сейчас принадлежу к Тиодольфовой рати, а он велел нам спешить изо всех сил. Делай как хочешь, Оттер, Тиодольф будет здесь через час. И хорошо, если враги начнут окапываться, а не убивать; ведь Римляне вооружены, а перед ними лишь дети и женщины. Если погибнут все жены Бэрингов, разве Тор сотворит нам новых из камней… кто будет тогда выходить замуж за Голтингов и других рыбоедов?.. Дело-то пустячное, куда более легкое, чем сразиться с Римлянами и победить их.

Задохнувшись от великого гнева, он отвернулся, вокруг же забормотали и заговорили. Тем временем до того тихо переговаривавшийся с молодыми людьми Свейнбьорн потряс в воздухе обнаженным мечом и громко запел:

Вы ждете, Медведи, битвы! Ты медлишь, Горыний род!

Мы прячемся, о соплеменники, надеясь, что буря пройдет.

Гроза, говорим, промчится; тогда-то и будем жать,

Мечами косить зерно битвы, щитами его собирать.

Но скажите мне, где нам скрыться, где же отдых найдем для костей,

Где отыщется лес, что укроет наших жен и наших детей,

Когда дальний свирепый ворог между снежных гор и лесов

Захватит каждого воина, каждый меч запрет под засов.

Ну а вам в городах у моря будет ярмо раба,

Воину – битва, покорного – рабская ждет судьба.

Внемлите! Что б ни случилось, нам борозду пахать:

Сеять сегодня будущее, а битве – подвигом стать.

Тут он взмахнул мечом над головой и ударил ногами, как бы посылая вперед коня. Но, протолкнувшись вперед, Аринбьорн выкрикнул:

– Никто не выедет на бой на земле племени впереди Аринбьорна Старого; Вперед, о Сыны Медведя, вперед, Дети Горыньи! Вперед все, кто хочет увидеть смерть Римлян!

Тут, не оглядываясь, он тронул с места коня, а Медведчи и Горынычи-Ворминги выехали из рядов и последовали за ним к веси Вольфингов. Немногие из других родов последовали за ним, но тем не менее нашлись и такие, кто забыл Священный Сход и клятву Походного Князя, и то, как выбрали они Оттера в предводители себе. И все же искоса поглядывали они друг на друга, словно бы стыдясь тех, кто остался на месте.

Но в