Последняя надежда - Владимир Клепилин

Стоило Михаилу отправить щит на защиту своей матери, как из очередного портала стал появляться Зирдалл, которого так ненавидел сын Армиталы. Это был уже не просто Архидемон, которого ненавидел Михаил, это был мутировавший царь тьмы, облеченный властью и самой мощной броней, которую когда-либо видел мир. Силы, влитые Архонтом, переполняли ангела, давая ему еще один шанс бросить вызов своему заклятому врагу. Михаилу не нужно было обдумывать свои намерения дважды и, доставая свой меч, он приготовился к атаке.

Затуманенный болью взгляд Армитала направила в трещину, из которой появился щит, чтобы посмотреть на того, кто помогает ей. Сфокусировав свой взгляд, она увидела иссиня-черного демона, который атакует Зирдалла, ведущего адские легионы в бой. Его тело, отливающее синевой, напомнило ей о её любимом демоне, который погиб ради будущего их ребенка. Армитала могла использовать магию познания, что она и сделала, остановив свой пристальный взгляд на атаковавшем Зирдалла демоне. В этот момент её больше ничто не интересовало, она была безразлична к своей судьбе, лишь бы узнать, кто этот демон. Магия архангела сработала идеально, показав ей картину судьбы малыша, оторванного от матери и отданного в руки Светлого совета. Рыдание вырвалось из её рта и засохшие губы не в силах были произнести ни слова. А щит яростно защищал её от всех ударов демона, появляясь в нужное время перед мечом Арзуна. В это время начал обретать сознание Медив, и его взор упал на архидемона, который атаковал Армиталу. Медив, поднявшись, использовал запретную магию Светлого совета, известную ему с изначальных времен и, опуская свой меч в почву Илата, его губы шептали заветное заклинание, подпитываемое всеми силами неба. Сначала меч, а потом и тело Медива покрылось лучезарным свечением, давая ему возможность уничтожить злосчастного архидемона одним ударом. Возвращение Медива заметила Армитала и, взглянув на Арзуна, который пытался пробить оборону щита, произнесла заклинание, направив его на архидемона. Тут же в её голове пронеслись многочисленные образы о том, как погибал ее муж и, видя, как Медив творит страшное заклинание, она вытянула в рыдании свою руку, призывая щит, чувствуя, что он подчинится ее воле. В очередной раз отбив удар Арзуна, щит заставил демона сделать два шага назад, отразив силу удара, и этого было достаточно, чтобы призыв Армиталы сделал свое дело. Щит подчинился ее воле и, закрывая ее руку, был готов к бою. Медив, взмахнув крыльями, вложил приготовленное заклинание в свой меч, и направил его на Арзуна, взлетев ввысь. Набрав скорость для удара, меч, наделенный сверхъестественной силой, падал на голову архидемона. Вытянув руку вперед, Армитала видела, как демонический щит встретил меч Медива, закрыв собой архидемона. Щит остановил летящий меч, и отброшенный мощным взрывом, Медив увидел, как его меч распадается на куски после встречи с демоническим щитом. Армитала чувствовала, что силы щита истощены и взмахнула рукой в сторону Арзуна, направив к нему щит. Арзун, отброшенный взрывной волной, поднявшись, поворачивал свою голову, пока его глаза не взглянули на щит, возникший перед его лицом. Страшный рев разнесся по долине, и даже купол не смог его погасить, такая боль была в нем. Демон замер, его глаза, смотрящие в демонический щит, загорелись и, вылезая из глазниц, лопнули, окропляя щит кровью архидемона.

Щит тут же затрясся, трещины пошли по его поверхности. Армитала видела, как щит и демон распадались, оседая пеплом в туманной завесе. Купол арены трещал по швам, медленно оседая.

Главная ведьма, видя, как рушится все, ради чего она жила, использовала последнее, на что была способна. Воздев руки к небу, она собрала всю энергию ведьм, чтобы открыть последний портал. Она медленно читала заклинание призыва, глотая слова, чтобы нечто ужасное вошло в мир Илата, заставив содрогаться всех, кто здесь находился. Над долиной нависла мертвая тишина, не было слышно даже звуков битвы, мечи ударялись о щиты в полном беззвучии, оставляя за собой шлейф высекаемых искр. В центре долины появился призрачный колокол, позвонивший один раз, и этого было достаточно, чтобы из разверзшегося чрева Илата начал подниматься зеленый туман, заволакивая поле битвы. Мир Сумеречной зоны содрогнулся и мертвые, проваливаясь в открывающиеся могилы, стали подниматься из зеленого тумана. И чем больше туман покрывал пространства, тем больше становилось мертвых, подчиняющихся ведьме. Ангелы, завидев поднимающихся мертвецов, дрогнули, понимая, что их святые атаки будут бесполезны против разлагающей мир магии мертвых. Миларис отдал приказ легионам вступить в бой, атакуя обездвиженных мертвецов, пока они не получили приказ идти в бой. Все легионы, включая эльфов, гномов и сильмаритов одновременно атаковали тысячи мертвых тел, стоящих в долине. Секиры гномов и мечи воинов Тродаса застревали в неподатливой мертвой плоти, не в силах разрубить ее на части. И только магия эльфов и сильмаритов с трудом разрывала подернутые гнилью тела. Ведьма прочла заклинание, и над долиной вновь появился призрачный колокол, ударивший второй раз, после чего мертвые пошли в атаку, не давая армии Тродаса ни малейшего шанса на успех. Мертвые, дотронувшись до лат воинов, подвергали выкованные защитные пластины панцирей разложению, после чего те начинали рассыпаться, открывая незащищенное тело. В этой ситуации более-менее сносно работали длинные пики, удерживающие мертвых на расстоянии, но и они, будучи подвержены разложению, рассыпались спустя два-три удара.

Это было страшное зрелище, за которым боковым зрением наблюдала Армитала, лежащая возле поверженного Арзуна, рассыпавшегося в тумане. Все ее внимание было приковано к сыну, который вел безнадежный бой с усовершенствованным архидемоном. Армитала достала небольшой рог из поясной сумки, сказав: «Я не думала, что придется звать тебя, друг». Рог запищал звонким плачем, открывая дорогу заглушенной боли, сковывающей тело и, схватившись за голову, Дарвал повалился навзничь, стараясь прекратить эти страдания. Войска дрались с армией мертвецов, платя высокую цену, отдавая лучших воинов тенетам смерти, что стояла у врат Илата.

Сумеречный саван опускался на плечи Дарвала, давая тому огромные силы, способные уничтожить само мироздание, если он того захочет. Из городских врат навстречу судьбе шел Дарвал. Это был не доблестный воин, готовый умереть за свои идеалы, и не опасный враг Светлого совета, которого стоило бояться. Увидев медленно шествующего к месту побоища человека, облеченного в мертвенный саван, опускающийся от плеч к его ногам, все расступались, давая ему дорогу. Ангелы и сильмариты, включая гномов и эльфов, трепеща от увиденного, опускали свое оружие, не в силах противодействовать своей воле. Взглянув своим тусклым уставшим взором на происходящее, Дарвал осознал, что все его попытки поисков были напрасны, и что все его близкие мертвы, но, благодаря одному Архангелу, которая сохранила ему жизнь, отобрав воспоминания, он все еще жив. Теперь же, видя отклонившиеся чаши весов, он готов был умереть и, взглянув на раненую Армиталу своими глазами, излучающими полное безразличие к жизни, он признательно кивнул головой в знак одобрения, что она позволила ему отомстить за своих близких, пав в последнем бою. Миларис спросил у Аделии, неужели это создание пришло нас защищать? Аделия, понурив голову, ответила: «Нет, он пришел умирать». Видя, что войскам Тродаса не дотянуться до ведьм, стоящих вдали от боя, защищенных восточными опасными водами, Армитала, дала знак Дарвалу, помочь прорвать восточный фронт, чтобы пробиться к ведьмам. В благодарность Армитале, давшей ему возможность принять свой рок, Дарвал бросил в воздух странные слова, не знакомые даже первородным расам. В мгновение ока перед ним предстал Грона, царь саламандр, со словами: «Давно не виделись, старый друг. Я готов следовать за тобой вновь, как много тысяч лет назад. Отдай приказ».

Мертвецы, толпящиеся за первыми рядами, атаковавшими строй Тродасского войска, делали свой странный ритуал, зовя древних хранителей царства мертвых, что не знали смерти на поле боя даже от магических атак. Видя, как хранители мертвых атакуют, убивая за один удар нескольких воинов, Аделия приказала использовать кристаллы перемещения, чтобы спасать в последний миг людей от смертоносных ударов. Внешняя броня колоссов, вступивших в бой с хранителями, лопалась, не в силах выдержать смертоносного разложения, а подкожная – трещала по швам, испытывая жуткую нагрузку от напрягшихся жил. Один из титанов падал, ломая свои подкосившиеся ноги, съеденные трупным разложением, и Дарвал, отдав приказ саламандрам атаковать восточные воды древней долины, пошел вперед, прямо на атакующую нежить.

Царь саламандр Грона в мгновение ока переместился к опасным водам, и печальные думы омрачили его огненное лицо, заставив вспомнить что-то очень болезненное. Из открытого портала уже не выходили ангелы, что-то их остановило, но что, этого никто не знал. Кто-то прорывался из другого мира, стараясь поскорее прибыть к месту своего назначения, и этим местом был мир Илата. Зависнув у края страшных вод, таивших в себе неминуемую гибель, Грона всматривался в тихую гладь воды, и в глазах его отражалось горе, связанное с огромной утратой. Сковав себя словом, которое он дал Дарвалу, Грона призвал остальных саламандр, опустив свою горящую руку в воду. Саламандры оставались на своем месте, пока Грона не метнул вдаль сгусток пламени, который, брошенный сильной рукой духа, угодил прямо в глубочайшее место восточных вод. Высокий фонтан воды взметнулся до небес, открывая глазам огненных духов их самых злейших врагов, водяных нимф. Сорванные с цепи, саламандры бросились в атаку. Приказ Гроны был четким и ясным как день, и духи огня, преисполненные верой в своего царя, старались расправиться со своим противником как можно быстрее. Но, находясь в своей родной стихии, нимфы, подпитанные магией, черпающей силы из неисчерпаемого источника вод, стали давить саламандр, заставляя их отступать. Грона, с головой ушедший в бой, видел, как одна из саламандр, атакованная несколькими нимфами, пропустила мощный боковой удар водяным вихрем и, разорванная в воздухе, медленно оседала пеплом в стоячую воду. Саламандры видели ведьм, находящихся под защитой водных духов, и ярость переполняла их сознание, потому что, наделенные силой огня, они не могли дотянуться до добычи, которая была на близком расстоянии. Ведьмы ехидно смеялись, наблюдая, как саламандры погибают от рук нимф, и подпитывали своих водных союзников остатками своей могучей магии. Царь Грона видел, как один за другим саламандры, исполняя его приказ, пеплом осыпаются в воду, видел, как последние огненные создания Илата отдают свою жизнь, покидая его. И вот уже неким было прикрыть Гроне спину, никто не поддерживал яростным огнем его атаку, направленную на союзников проклятых ведьм, и лишь небольшая горстка оставшихся духов огня сопротивлялась нимфам, отдавая последнюю дань своему господину. Лютая страсть уничтожения вспыхнула в горящем сердце Гроны, он не хотел смерти нимфам, но они, предавшие саму суть своей стихии, подавшиеся в услужение ведьмам, заслужили смерть. Напрягшись, Грона развел руки в стороны, и мощный поток пламени брызнул от него, разбрасывая атаковавших нимф. Его руки, обагренные огненной смертью, медленно снимали со своей головы корону, что дана была ему в далекие времена богами, творившими этот мир, чтобы он смог вдохнуть жар огня в любое существо, которое умирало. Давно он не творил таких дел, и память почти стерлась, осталась лишь одна ненависть, заставлявшая его использовать свой дар для борьбы. Он вспомнил, как мир объединяли все стихии, вспомнил ту, которая клялась ему в верности, и ради которой он пошел на все, чтобы защитить от падших ангелов, атаковавших их поселения. Грона вспомнил, как яростно защищал свою любимую, которая сражалась с его врагами, стараясь спасти его сородичей, уничтожаемых древними силами.