Лестница Якова - Людмила Улицкая

…Маруся! Вот открытие какое. Приехавши сюда я как оглох – живу без музыки, очень тоскую, все звуки вокруг – россыпь, окрики, ругань. В церковь зашел – там хор убогий, но довольно большой, певчих десять – двенадцать, с регентом самого крестьянского вида, скрипучие старушечьи голоса и все не в склад, не в лад. Помнишь, какая в Киеве радость церковное пение? Самые грубые звуки здесь слышны, даже колокольный звон не радует. Помнишь, какой над Киевом звон радостный? Ах, как здесь музыкально мертво! Здесь место вовсе безмузыкальное, думал я. А вчера один солдатик достал гармонь, варварский инструмент, заиграл, к нему двое подстроились и запели такую чудную песню, что я и на Украине таких не слышал. И у меня как уши открылись на эти щемящие звуки. Здешние народные песни прелесть как хороши. Не хуже украинских. Я теперь хожу и все прислушиваюсь. Я, кажется, пропустил в своем музыкальном образовании целый кусок, который только через русскую оперу был немного мне знаком. Только теперь я понял, откуда… чудные романсы русские, и Варламов, и Гурилев, откуда потом и Глинка, и Мусоргский много заимствовали. Ах, как же я пропустил…

КАТАВ-ИВАНОВСКИЙ ЗАВОД – КИЕВ

ЯКОВ – РОДИТЕЛЯМ

22 декабря 1912

…Подготовка к празднику. Вчера весь день чистили, мыли, украшали. Впрочем, чистота в казарме постоянно поддерживается. Каждую субботу все койки выбрасывают на свежий воздух, полы выскребывают, посыпают сосновыми опилками, и по комнатам распространяется мягкий приятный запах смолы. На кухне также чисто. Большой мраморный стол, на кот. режут порции. Но все же их берут руками и кладут на грязные весы, чтобы точнехонько отвесить законные 22 золотника. После обеда – опять чисто. Самовар паровой кипит целый день. Это большая подмога солдату. Солдат питается больше всего чаем, кашей и сном.

Вчера была солдатская баня. Получил огромное удовольствие, потому что первый раз в жизни был в настоящей бане. Превкусно выпарился, залез на верхнюю полку, посекся, как следует. Все время кричал солдат: поддай пару, секи, секи лучше. В предбаннике, совершенно обессиленный, но чрезвычайно довольный, лег на лавку и долго-долго приходил в себя. И все время покрякивал от удовольствия. Вот баня, так баня! Первый сорт. Никогда дома не буду принимать ванну.

Многому я в солдатчине научусь. Уже парюсь и играю на гармошке. А что – тоже музыкальный инструмент! То ли еще будет за 10 мес.?

…Вчера читал в газете, что вскрылся Днепр и началась навигация. Такого ведь никогда не было? У нас в последние дни также стоит теплая погода: 2–3°, не больше 5. А раньше я уже успел познакомиться с 25–30°. Ничего, жить можно.

ПРИПИСКА

Дети! Давно вы не писали мне. Я недоволен. Напишите все про спектакль, на котором вы были (Андерсена пьеса). Я получил и письмо и программу. И тем и другим доволен. Хотелось бы подробнее узнать про этот концерт! Но – извините – глаза смыкаются.

КАТАВ-ИВАНОВСКИЙ ЗАВОД – МОСКВА

ЯКОВ – МАРИИ

15 января 1913

Сегодня получилось первое письмо прямо в Катав! И сразу пришли еще три, прежде написанные, которые долго пропадали, вот такое богатство на меня свалилось. Я разложил по числам, долго не распечатывал. И нетерпение, и предвкушение, и уверение, что есть другая жизнь, в которой моя жена живая, в блузе, волосы под ленту убраны, и щек никаких нет, только линии. Что за глупости пишу тебе, совсем голову потерял!.. Кажется, я в одном только воображении живу!

…Ты спрашиваешь, что это за Катав? Маленькое селение, исключительно живущее с большого завода чугунно-литейного. Со времени забастовки – завод остановился. Поэтому Катав сильно обеднел, деревня опустела. Завод идет теперь только частями. Работает при нем лесопилка, слесарные отделения – и только. Огромные заводские помещения стоят заколоченными, высокие трубы не дымятся. Для завода специально проведена жел. дорога, для него выкопан огромный пруд. Казарма стоит по другой стороне пруда, в деревне Запрудовке. Зачем это я все пишу?

…Нет, нет, никакого Катава, я встречу тебя в Челябинске. Хотя пока что и вообразить не могу, как это ты с вагонной лестницы в серой шапочке, в белых фетровых ботах спускаешься вниз, а я принимаю тебя на руки… Я постараюсь получить отпуск на эти дни, а коли не дадут, удеру! Дадут, конечно! Представил, как здесь в Катаве все офицеры сбегутся на тебя смотреть, нет, нет! Непременно, непременно только в Челябинске встретимся. Не два с половиной месяца, а два с половиной года готов ждать. Но ведь и два с половиной часа – невыносимо долго! Получается, 1 марта!

КАТАВ-ИВАНОВСКИЙ ЗАВОД – КИЕВ

ЯКОВ – РОДИТЕЛЯМ

16 января 1913

Служба идет хорошо. Одно только скверно. И очень скверно. Ротный командир читает солдатские письма. Моих писем еще не вскрывал и даже, кажется, что и не будет. Но во всяком случае знайте. При первом вскрытом письме – извещу вас. Я послал запрос моему сокурснику Корженко, чтобы он все разузнал в подробностях про экзамены. Я уже начал заниматься к экзаменам. Об отпуске я через пару недель напишу вам подробно все.

КАТАВ-ИВАНОВСКИЙ ЗАВОД – МОСКВА

ЯКОВ – МАРИИ

17 января 1913

…Вчера вечером мы в бараке лежим в постелях: я и фельдфебель. Разговор переходит на супружеские темы. Серьезно, степенно он рассказывает – боже, что он рассказывал. Его тон так подействовал на меня, что так же просто я начал его разспрашивать. Скоро беседа перешла на вопросы и ответы. Я с большим волнением слушал и учился. Правда, Маруня, надо из жизни тоже учиться.

Боялся только одного – как бы не начались его разспросы, но прошло благополучно. Когда я узнал самое для меня важное, а тогда же разговор несколько потерял свой серьезный оттенок, я пожелал спокойной ночи.

Странно было одно: он думал, что имеет дело с опытным человеком, не заметил по моим вопросам моей неосведомленности. Впрочем, это я и старался сделать. Кажется, удалось.

МОСКВА– КАТАВ-ИВАНОВСКИЙ ЗАВОД

МАРИЯ – ЯКОВУ

15 января 1913

5 ч. утра. Сейчас вернулась. Была на “Среде”, потом большой чудесной компанией шли, ездили, говорили. Пять человек интересных, умных мужчин не отходили все время. Я нравлюсь. Слышишь, Янка мой, я нравлюсь. И я счастлива. С наслаждением слушаю, что у меня прекрасные руки, глаза, что я Богом меченная и т. д. и т. д. Они говорят, что у меня удивительные глаза, а во мне кричит счастливо – слышишь, Янка! Это у меня, у твоей жены, хороши глаза, уста, руки. Я желанна всем этим изысканным мужчинам – и я счастлива, счастлива – потому что я тебе желанна. Яша хороший, родной, – никакой успех, никакая радость ни на минуту не отрывают меня от моей мечты. Даже сильнее, острее хочется к тебе. Господи! До чего я тебе верю – это даже страшно. Ты самая моя крепкая и последняя вера – и оттого страшно.

Светло совсем. Иду спать. Обнимаю тебя крепко. Рук целовать сегодня не надо…

Ну, прощай, любый. Яша мой… Не подумай – я не пьяна. Только очень уж затосковала по тебе.

КАТАВ-ИВАНОВСКИЙ ЗАВОД – КИЕВ

ЯКОВ – РОДИТЕЛЯМ

20 января 1913

…Что будет с моим Институтом? Это меня беспокоит гораздо больше войны. Через приятеля моего Корженко узнал, что мне непременно надо приехать в отпуск и сдать минимум экзаменов. Не пишите совсем про это. Ротный не должен знать, что я собираюсь в отпуск. Это на всякий случай. Единственное, что меня беспокоит, сильно беспокоит – возможность что не выпустят. Ох, вылечу я тогда из Института. И без всякой надежды попасть обратно… А ведь такие препятствия: во-первых – не пустят в отпуск, что возможно, очень возможно, во-вторых – если пустят – все равно не сдам минимум, потому что нельзя здесь заниматься. С большим трудом удается часа 3 – не больше. Да какие занятия могут быть в переполненной комнатушке? А больше негде.

КАТАВ-ИВАНОВСКИЙ ЗАВОД – МОСКВА

ЯКОВ – МАРИИ

23 января 1913

…Бывают минуты, когда я с ревностью и тоской думаю о тебе на сцене – в тунике, с голыми руками, открытыми плечами, с голыми ножками чудесными – танцуешь в кругу других артисток, но все равно все смотрят только на тебя, и я почувствовал настоящее страдание от доступности твоего тела чужим взглядам. Мужским жадным взглядам. И я просто задохнулся от этой мысли! Я гоню это от себя, понимаю, что не должен этого чувствовать, тем более писать. Но ведь мы уговаривались о взаимной честности.

МОСКВА – КАТАВ-ИВАНОВСКИЙ ЗАВОД

МАРИЯ – ЯКОВУ

25 января 1913

…“Определенно мечтаю, что бросишь театр или по крайней мере периодически будешь уходить со сцены «домой»”. Год через год! Мне стало грустно. Значит тебе все-таки не нравится, что я на сцене? Почему?

…Янка! Я не брошу сцену, не могу и не должна ее бросать. “Год через год” быть не может. За год забывают фамилию актрисы! И Комиссаржевскую забудут, если она на год уйдет! А уж молодую актрису! Верю в себя и верю в случай. Он поможет стать тем, чем я должна и могу быть. Это ведь не просто театр – это сложная жизнь, в которой танец – только способ постижения жизни, ее великих тайн. Мы столько говорили об этом! Я на сцене всего год! И за это время я много успела. Надо еще учесть и то, что я не была ни в чьих объятьях, не коснулась ничьих уст. Игнорируя мужскую протекцию, знаю, что добьюсь своего втрое медленнее. Как можешь ты говорить о чьих-то “жадных взглядах”? Мне? Я эти взгляды ощущаю на себе постоянно и в трамвае, и в библиотеке! Театра я не брошу. Разве что он меня бросит? Думаю, что ты никогда не станешь ставить ультиматум – “я или сцена”. Мне было бы вдвойне тяжело… потерять тебя на этом месте. Или театр?