Серебряный воробей. Лгут тем, кого любят - Тайари Джонс

– Да что с тобой? – удивилась я.

Наконец она хоть что-то сделала (хотя и полную глупость): застегнула сумочку на молнию как раз в тот момент, когда менеджер зала помчалась к нам, чуть не споткнувшись о стенд с продукцией фирмы «Си Бриз».

– Пройдемте со мной.

Менеджер была, пожалуй, ровесницей мамы. Волосы были завиты щипцами, а на лице – маслянистый слой тональника. Жирный и гладкий крем был нанесен вплоть до подбородка.

– Мы не обязаны с вами ходить, – сказала серебряная девушка, тряхнув волосами. – Мы не сделали ничего плохого.

И снова тряхнула шевелюрой – именно это слово приходило на ум. Такие волосы бывают только в книжках. Настолько красивые, что у меня руки зачесались к ним прикоснуться.

– Откройте сумочку, – потребовала у серебряной девушки сотрудница аптеки.

– Она ничего не обязана делать, – вклинилась я. – У нее есть гражданские права.

– У нас обеих, – поддержала та.

Я улыбнулась после этой фразы.

– Я позвоню родителям, – пригрозила я.

Вот теперь началась игра на публику. Может, я все еще была под действием новых волос, но в этот момент все казалось каким-то нереальным. Мы словно оказались главными героинями комедии, и в этой комедии обе были одинаково красивы и обворожительны.

Менеджер проигнорировала мои слова и, несмотря ни на что, покопалась в моей сумке. После этого направилась к серебряной девушке, но было видно, что она уже не надеялась найти доказательств нарушения закона.

– Вы должны перед ней извиниться, – бросила я вслед, после того как сотрудница велела нам выметаться и ушла за свою стойку.

Я просунула руку сквозь согнутую колечком руку серебряной девушки, словно мы собирались танцевать сквер-данс. Она была так близко, что чувствовался запах ее духов. «Анаис Анаис», как у меня, а вот прекрасные волосы пахли сигаретами.

– Ты куришь? – спросила я.

По многолюдному тротуару перед торговым центром плотными компаниями гуляли девочки-подростки. Серебряные общались между собой, а обычные смотрели на каждого, кто проходил мимо, в надежде заметить что-то, что поможет им измениться. По проезжей части катались парни на больших американских машинах, тюнингованных решетками-жалюзи и виниловыми накладками на бампер. Они посигналили, и у меня включился условный рефлекс – захотелось смеяться. Серебряная девушка тоже улыбнулась и даже помахала в ответ, хотя при этом нервно теребила бусы.

– Ты в порядке?

Я оттащила незнакомку в сторону, чтобы она могла опереться о стену, и держала ее за запястья.

– Скажи что-нибудь.

Она сделала вдох животом, а потом, на выдохе, закрыла глаза. Она еще подышала, а проходившие мимо девушки бросали на нас косые взгляды и удивленно поднимали брови.

– У тебя что, припадок?

Наконец она открыла глаза и, откашлявшись, прошептала:

– Это парик?

Я слегка попятилась и коснулась носа кончиками пальцев. Мое лицо горело, и хотя я не была почти белой, как дядя Роли, все же знала, что серебряная девушка заметила мой стыд. Ссутулившись, я отвернулась на случай, если из глаз вдруг вздумают катиться слезы.

– Я не хотела тебя обидеть, – сказала она.

– Ты сразу заметила, да? Видно, что ненастоящие.

– Ну что ты, – спохватилась девушка. – Смотрятся очень натурально.

– Ты так говоришь, только чтобы меня утешить. Молчала-молчала – и вот что выдала.

– Ну, – парировала она, – ты сама первым делом сказала, что мои волосы воняют дымом.

– Нет, – возразила я, – я не в том смысле. У меня тоже, наверное, волосы пропахли табаком. Папа выкуривает по две пачки в день.

– Мой тоже, – сказала девушка.

Позади торгового центра «Гринбрайар» стояли покрашенные бетонные конструкции, напоминавшие гигантские кукурузные маффины. Я никогда не понимала, зачем они здесь. Несмотря на маленькие таблички «Не подходить», подростки залезали туда: ждали, пока за ними заедут, или перекусывали мороженым из йогурта.

– Давай присядем, – предложила серебряная девушка и направилась к одному из «маффинов». Она схватилась за край сильными руками и подтянулась. Я тоже умела забираться на эти штуковины, но так и не научилась делать это скользящим, серебряным движением, так что просто стояла рядом. Мои глаза оказались на уровне ее груди. С такого расстояния я разглядела, что ее рубашка-поло была не поддельная, а настоящий «Изод».

На улице было жарко, что для июля неудивительно. Коротенькие волоски у самой линии роста волос девушки закурчавились, а я чувствовала, как под мышками скапливается влага. Мы обе были в джинсах стретч, которые при такой жаре практически приклеились к коже.

– Ты взяла подработку на лето? – поинтересовалась новая знакомая.

Я покачала головой.

– Я собиралась работать в «Шести флагах», но всего через четыре дня ко мне начал приставать супервизор, так что пришлось уволиться.

– А что произошло?

– Ничего криминального, но он все время находил предлог ко мне прикоснуться.

– Ты кому-нибудь рассказала?

– Дяде, тот рассказал маме, а мама – папе, – я выдавила смешок. – В моем доме постоянно идет игра в испорченный телефон.

– И что он сделал?

– Кто?

– Отец.

– Так взбесился, что не мог сказать ни слова, потому что заикается, притом особенно сильно, если разозлится. Я думала, он кого-нибудь убьет. Папа запрыгнул в лимузин…

Я сделала паузу, ожидая, что она поразится: «Погоди-ка, ты сказала “в лимузин”?»

Однако девушка только поторопила:

– А потом?

– Меня там не было, но мама говорит, он поднял такую бучу, что пришлось вызвать охрану.

Я чуть заметно улыбнулась, потому что эта часть истории мне особенно нравилась.

Девушка провела пальцами по волосам. Я повторила жест, но на наращенные лучше смотреть, а трогать не стоит. От моего движения прядки начали отвязываться.

– Скажи честно, – попросила я, – волосы выглядят плохо?

– Нет, – ответила она, – наоборот, симпатично.

Девушка сказала это с едва заметной нисходящей интонацией, словно говорила с маленьким ребенком.

– Ладно, – сказала я. – А теперь давай еще раз по-честному.

– Хорошо.

– Это твои настоящие волосы?

– Да.

Ее ответ прозвучал, будто я спросила, верит ли она в Бога.

– Точно? – допытывалась я. – Мы ведь договорились отвечать по-честному.

– Это мои настоящие волосы, – повторила девушка, нагнувшись ко мне со своего насеста.

Ее макушка оказалась вровень с моим лицом, а бусы свесились, покачиваясь возле носа. Запах сигаретного дыма стал настойчивым, как влюбленный.

Настоящие волосы проминаются при нажатии. Я сжала несколько прядей между пальцами.

– И правда.

– Я же говорила, – хмыкнула девушка, распрямляясь. Она протянула руку к моей голове. – Можно?

Я снова коснулась носа кончиками пальцев. Ладонь пахла ее волосами: сладкой ноткой спрея для блеска. Я посмотрела на руку, которая зависла над моей головой, словно я собака, а девушка не знает, разрешено ли меня гладить.

– Да, – тихо кивнула я, – можно.

Серебряная провела пальцами по коже головы, аккуратно исследуя ее ногтями.

– А это что? Будто складка выступает.

– Сюда