Тайна «Красной Москвы» - Ольга Тарасевич

Еще перед подъездом дома, где находилась парфюмерная мастерская, он надел перчатки, белые, матерчатые, такие продаются на каждой заправке.

Должно быть, когда в мастерскую Орехова неожиданно заявился мужик, Антона бросило в пот, и получилось снять его отпечатки пальцев со статуэтки. Или перчатки просто порвались? Они были довольно тонкими. Все происходило так стремительно, Антон и не помнил, куда потом подевались те перчатки… А дальше — дело техники. Он находился в федеральном розыске, проходил по уголовному делу, сидел. Все это было много лет назад, но база данных сохраняется…

Изучив фото Сергея Казько, Антон решил, что платить этому человеку нельзя. Вид его не вызывает доверия, да и глупо относиться всерьез к словам того, кто предает свою работу ради бабок. Единственное, что ему оставалось, — это убить шантажиста.

Огласки Антон не опасался. Подумал, что сам в такой ситуации ни с кем откровенничать бы не стал. И Казько не проболтался, потому что заинтересован не в разглашении информации, а в перманентном «доении» жертвы.

Адрес эксперта он узнал на диске «Вся Москва».

Были опасения, что мужик не живет по месту прописки. Но Антон уговаривал себя не паниковать, «официально» у него есть время до завтра. И если окажется, что по этому адресу Казько не живет — еще можно успеть все выяснить через людей Гуся.

Антон ждал возле нужного подъезда часов пять, стоял за выступом у лестницы. Казько узнал сразу же — благо тот имел привычку размещать много собственных фотографий на своей странице.

Антон дождался, пока Казько поднимется по лестнице. И когда тот уже готов был набрать код домофона, Антон выскочил из своего укрытия, набросил ему на шею удавку из проволоки.

«Только бы не было прохожих…» — стучало в висках.

Через минуту все было кончено, Антон это понял по тому, как обмякло расслабившееся тело.

В общем, проблему с шантажом он решил довольно быстро.

Но оставалась другая проблема — настоящий флакон…

К счастью, Орехов любил размышлять вслух. Антон услышал, что парфюмер планирует спрятать флакон в загородном доме какой-то своей клиентки, Лики Вронской. Из фраз Орехова выходило, что девушка живет одна. Потом в телефонном разговоре парфюмер уточнил адрес.

Джип Орехова Антон заметил еще на шоссе, проследил, узнал, где находится дом Лики Вронской.

Пока он сидел в своей машине неподалеку от дома и размышлял, что предпринять, Лика Вронская куда-то уехала.

Ответ нашелся сам собой. Да надо просто обшарить ее дом! И тогда вопрос будет закрыт!

Антон выехал из поселка, добрался до ближайшего леса, загримировался, переоделся (все необходимое — несколько костюмов, разная обувь, косметика и головные уборы — у него имелось в специальной сумке). И пешком (чтобы не светить автомобиль) направился к нужному дому, радуясь собственной предусмотрительности — отмычкам, которые он бросил в «бардачок» после визита в мастерскую Орехова.

Антон очень торопился. Но, к собственному удивлению, ни разу не споткнулся на каблуках. «Мастерство не пропьешь даже в стрессовом состоянии. Мужчине играть женщину сложно — у них другая пластика, походка. Но мне всегда были интересны сложные творческие задачи», — пронеслось в голове.

Входная дверь в коттедж открылась легко. У Лики, оказывается, жила собака — тоже голден-ретривер, очень похожий на Одри, добродушный и приветливый.

Антон перевернул весь дом, но найти флакон так и не получилось…

Катю во все подробности происходящего Антон не посвящал. Она только знала, что «Дина» попросила «Сергея» найти флакон. Антон ее заверил, что договорится с Ореховым, и Катя верила, что так оно и будет.

Когда Антон, обшарив дом Лики, возвращался домой, жена позвонила в состоянии истерики:

— Она сказала, там кого-то убили, а ее подозревают. Она хочет приехать и поговорить! Ты мне чего-то недоговариваешь?!

— Я буду через двадцать минут, — заверил Антон и нажал на газ.

Когда он вернулся, его встретила «Дина» — вульгарная, ворчливая, недовольная…

— Когда нам в дверь позвонят — я сам открою, — твердо сказал Антон, изучая «Динино» лицо. Вроде бы она все поняла и была настроена выполнить его просьбу.

Как назло, Лика подъехала, когда Антон был в туалете. И «Дина» успела открыть дверь и даже слегка нахамить гостье. К счастью, разоблачения удалось избежать — как и врач, Лика не поняла, что «Дина» и есть актриса Екатерина Савицкая собственной персоной.

Как только за Вронской закрылась дверь, Антон прекратил притворяться пьяным и решил поехать к Орехову (судя по телефонным разговорам, тот находился в своей мастерской).

Он впервые сознательно взял с собой нож. И знал, что будет резать парфюмера на кусочки, потому что ему очень надо получить этот проклятый флакон…

Но парфюмер, слабак жирный, отрубился раньше, чем успел рассказать про духи…

Его состояние было критичным — это все, что понял Антон, прослушивая через сотовый парфюмера разговоры врачей.

Потом мобильный телефон Орехова, видимо, разрядился…

«Дина» ушла, и Антону впервые было жалко с ней расставаться.

Как рассказать Кате последние новости — он просто не знал. Боялся, что ее слабая психика окончательно сломается от правды.

Однако реакция жены оказалось иной. Никаких истерик, слез.

Катя обняла его, поцеловала в макушку и прошептала:

— Мне все равно, что ты сделал. Я знаю, что все это — ради моего здоровья. И я ради тебя сделала бы все что угодно. Любимый человек не должен страдать.

У Антона на душе стало легко. Он понял, что надо двигаться дальше, сохранять самообладание — и тогда у них с Катей все получится.

— Я думаю, мне надо встретиться с Ликой Вронской, — решила Катя, отрываясь от ноутбука. — Я посмотрела по ней информацию, она журналистка и писательница. Настырная — будет искать, пока не найдет.

— Я, кажется, ей наврал про то, что ты на репетиции.

Катя закусила губу.

— И напрасно, она позвонит в театр, и ей там скажут, что я уже неделю не появлялась.

Появившаяся в спальне Одри с лифчиком в зубах дала Кате идею.

— Во-первых, убери эти свои бабские шмотки. У Одри крыша едет — почему женский лифчик твоим запахом пахнем.

Антон удивился:

— Откуда она знает, что это женское белье? Ты не переоцениваешь ее умственные способности? Да она, наверное, его просто как игрушку носит.

— Нет, она хочет сказать, что это лажа — когда мамин лифчик папой пахнет! А как она лаяла, когда я в парике домой пришла! Одри решила, что я постриглась, и громко возмущалась. Убери ты от греха подальше те шмотки, которые ты надевал последние дни для маскировки… А во‑вторых, я позвоню ветеринару и попрошу его сделать запись о том, что я приходила с Одри. Он мой большой друг. Скажу ему, что у меня романчик на стороне, а ты ревнуешь.

Антон удивленно поднял брови:

— И он поверит?

— Так на то они и друзья, чтобы верить…

Одежду, которая использовалась для того, чтобы изменить внешность, Антон собирался вынести из дома и сжечь. Однако потом это намерение совершенно вылетело из головы.

Как понял Антон, парфюмера навестила бывшая жена. Во время ее прихода он вышел из комы, жена взяла его телефон и поставила на зарядку, снова давая возможность быть в курсе последних событий.

К Орехову приходил следователь, и их разговор Антона порадовал. Из него стало ясно, что внешность нападавшего парфюмер описать не может и никаких предположений относительно того, кто бы это мог быть, не имеет.

А потом к Орехову пришла Лика Вронская. И ей парфюмер сказал, что флакон находится за стойкой с гантелями.

«А ведь у меня была мысль ее отодвинуть, — расстроился Антон, поглядывая на часы. — Но ничего, скоро стемнеет, и я смогу проникнуть в дом. Девушка будет спать. Сначала я пройду в спортзал. Если духи там — заберу и уйду. Если она их перепрятала — придется выяснить, куда именно…»

Никаких предположений о возможной засаде у него даже не возникало…

Следователь, похоже, был поклонником Антона.

Он все сокрушался:

— Ты же правильных ментов всегда играл. Что же ты натворил?