Начало пути - Ольга Мяхар

09:43

Ветка обломилась. Тону, захлебываясь жижей. Отовсюду тянутся бледно-синие когтистые руки. Живой не дамся. Пытаюсь отбиваться, сжав зубы и пытаясь хотя бы не наглотаться ряски.

Бесполезно… как много их. Вот, блин, если б знала, что закончу свою жизнь в болоте, разорванная стаей голодных кикимор, никогда в жизни не сказала бы, что моя прошлая жизнь не стоит и ломаной копейки…

Мама.

10:00

Странно… Меня резко оставили в покое, кое-как хватаюсь за ветку над головой и на пределе сил взбираюсь обратно, перекидываясь через нее и вытягивая ноги. Хорошо, тут трясины нет, просто утонула бы — одежда тяжелая. Сапог у меня больше нет. И черт с ними. Вот с копытами лазать по деревьям — это то еще удовольствие.

С трудом переводя дух, оглядываюсь по сторонам. Кикимор нет. Ни одной. Все куда-то подевались. Нырнули, что ли? Это я их так напугала? А чем?

Недоуменно разглядываю окровавленные руки и живот. Да нет… вроде начинали они очень даже живенько.

Рев едва не скинул меня с ветки. От неожиданности дернулась и едва не рухнула обратно в топь.

Это еще что? Местный монстр? У меня полоса невезения на сегодня вообще когда-нибудь закончится? Или, шагая по полосатой зебре, я таки добралась до финиша?

Вытаскиваю из-за пояса небольшой складной нож — единственное сокровище, которое смогла притащить с родины. Берегла. Прятала. Жаль… маленькое лезвие, всего с ладонь, зато острое.

Судорожно оглядываюсь по сторонам, одновременно с этим вытирая грязь с лица трясущейся рукой, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь небольшой туман, устилающий топь. Тут и там к поверхности поднимаются пузыри. Я… я понятия не имею, после какого из них меня сожрут.

10:34

Курлыканье.

Я так замерзла, что пошли глюки. Прижимаюсь спиной к стволу, чувствуя, что копыта в очередной раз соскальзывают с ветки. Меня трясет. Рука с ножом онемела, и я сунула ее под мышку, едва не пропоров себя лезвием. Мама… как же х-холодно, губы трясутся… Опять курлыканье. Тихое такое, нежное. Ласковое.

Щурюсь, вглядываясь в заметно уплотнившийся за последние полчаса туман, пытаюсь хоть что-то рассмотреть. Видимость нулевая.

Вроде день уже. Чего ж так темно-то?..

— Грррр-курл…

Улыбаюсь и прикрываю глаза. Хочется согреться.

10:45

Из воды на меня смотрит нечто. Чтобы это осознать, мне пришлось вглядываться в это нечто минут пять. Глаза покраснели, их щиплет. Что это в воде было-то? Нос не дышит, горло словно раздирает изнутри. Трясет… меня трясет. А оно смотрит.

— Курррл. — Словно мурлычет ласково так… У меня в детстве попугайчик был редкой породы, с ладонь размером… Он вот точно так же курлыкал, когда подлизывался ко мне.

— Привет? — Из легких вылетает хриплый шепот.

Сколько я тут уже сижу? А сколько еще сидеть? Маг… Вернусь — убью гниду. Хоть бы заклинание какое в дорогу дал. Отправил, гад…

— Ку-урррл…

10:57

Она вылезла. Почему «она»? Глаза бы вы ее видели. Большие-пребольшие и желтые-желтые. На круглой симпатичной морде выглядят в самый раз. Смешная она, курлыка эта. Я ее так и назвала: курлыка. Стоит, опираясь передними лапами на ствол моего дерева, пытается обнюхать протянутую к ней руку. А мне так хочется ее погладить. Я даже свистела, чтоб она не боялась. Вроде и не боится. Улыбаюсь и натужно кашляю, понимая, что пневмония мне обеспечена. Меня всю трясет и лихорадит. А еще очень холодно. Я уже это говорила? Я еще раз сто повторю. Я много буду повторять… чтобы не уснуть.

Курлыка осторожно обнюхала руку, приподнялась чуть выше, медленно открыла огромную, наполненную частоколом акульих зубов пасть и резко ее захлопнула, дернувшись вперед. Толстое вытянутое тельце рвануло вверх, короткие лапки крепко впились когтями в ствол прогнувшегося дерева.

Как ведьма успела отдернуть руку — не знала даже она сама. Рухнув в воду, девушка подняла кучу брызг и с криком ушла под воду. Скварга, она же сквалыга, с любопытством проследила за падением, зарычала и резко рванула вперед, с треском ломая тонкий ствол и мгновенно уходя под воду.

Кикиморки жались на берегу, попрятавшись в единственную на все болото избушку. Когда-то давным-давно здесь жил охотник, он-то ее и выстроил. Потом куда-то запропал, а они обжили… И теперь прятались в те моменты, когда сквалыга выходила на охоту. Как только в болоте раздавалось первое курлыканье, значит, проголодалась. И кто из воды не вылез — тот труп. А трупом быть… ну очень не хотелось.

Они внимательно следили зелеными глазами за рябью на том месте, где затонули девушка и чудовище. Ждали, когда появится кровь. Тогда можно будет спокойно заходить в болото и еще неделю ничего не бояться. Жаль, что… такой лакомый кусок достался сквалыге. С другой стороны, никто из них самих не пострадал.

Рябь усилилась, к поверхности поднялось целое облако пузырей, и вода забурлила, словно закипая на огне. Кикиморы, недоуменно переглядываясь, жались друг к другу: такого еще ни разу не было — тварь всегда просто съедала жертву, и все. Пузыри же все не убывали. Словно чудовище орало.

Потом сверкнул зеленый свет, такой яркий, что виден был даже отсюда. До берега начали доходить мелкие волны. Нечисть полезла в дом, вереща от ужаса. И вовремя: вода в болоте вспучилась огромным уродливым бугром и встала стеной. Словно кто-то огромный и странный резко поднялся на поверхность, протолкнув перед собой целую тонну воды.

Домик едва не смыло, все окрестные деревья залило. Верещавшие кикиморки сидели внутри избушки, прильнув к окну и наглухо закрыв дверь.

Минуты две ничего не происходило. Вода успокоилась, отхлынув назад. Пузыри кончились, только с ветвей деревьев все еще градом лились капли, словно дождь стеной проходил над болотцем.

Но только они решили приоткрыть дверь, как из озера медленно всплыла сквалыга и застыла в центре. Всплыла кверху брюхом, с огромной раной на нем.

За рану держались цепкие бледные пальцы. Они пошевелились, напряглись, и рядом показалась голова кашляющей, захлебывающейся жертвы сквалыги… Девчонка была не просто жива — у нее даже руки и ноги были целы.

Кикиморки ошарашенно наблюдали, все еще не решаясь выйти.

— А ты: съесть, съесть… Вона как. Сама сожрет, — прошептала самая старая кикимора товарке.

— Дык а я че. Я ниче. Кушать хочется. А так я ниче.

Все зашебуршились, заспорили. Но тут девчонка побледнела, закрыла глаза и медленно сползла обратно в болото. Бульк, и все. Тело ее скрылось под водой.

Кикиморки переглянулись и ломанулись наружу. Мигом залезли в воду и поплыли туда, где видели девчонку. Надо было успеть, так как, по поверью, ежели тот, кто победил сквалыгу, тут же и затонет, — хана болоту. По крайней мере, именно так гласила одна из древних легенд. А легенды кикиморы чтили и все помнили наизусть…

18:32

Лежу в избушке. Вонь стоит страшная. Меня укрыли кучей всяких тряпок, часть из которых, судя по всему, осталась от прежних хозяев, когда-то решивших пересечь болотце.

Кашляю, поднимаюсь и нащупываю валяющийся неподалеку нож. По рукоять в крови, причем кровь уже запеклась. С сожалением смотрю на хорошее лезвие. Чистить придется, разбирать. Смогу ли?

Рядом кто-то пошевелился. Резко оглядываюсь, вытянув грязную руку с ножом и щуря глаза, чтоб разглядеть хоть что-то.

Кикимора. Сидит, шипит, но не приближается.

Так, Сиг, давай мыслить логически… Тебя не убили, напротив — заботливо укрыли, явно жрать пока не хотят. Так? Не так. Хрен его знает, чего у них на уме.

— Че надо?! А ну пшла отсюда!

Кажись, я ее напугала. Шарахнулась так, словно это сказал не немощный человек, у которого даже руки трясутся, а мощный бугай, только что уничтоживший… монстра.

Задумалась, пытаясь собрать воедино мелькающие в голове фрагменты картинки.

Что-то курлыкало… так жалобно. Точно помню. И взгляд такой пронзительный, словно я пнула собаку, которая верила… Ничего не понимаю. А, голова… раскалывается, вашу маха. Ладно, все потом.

Но «потом» не вышло. Нахлынуло разом все. И то, как я тонула, и огромное тело с охрененными зубами, и нож, который я умудрилась воткнуть прямо в брюхо, и он там, скотина, застрял. Кислород кончался, я была в панике, монстр визжал, извиваясь, а я не могла отцепиться и подняться наверх, чтобы глотнуть воздуха. Бросить нож… Да без него — я точно не жилец. А тут был шанс. Дура, одним словом. Но нож удержала, еще и пропорола им брюхо этой страшиле с наивными глазами… проделав огромную рваную рану.

Помню еще, как чудище извернулось и едва не оттяпало мне голову, но тут амулет на груди раскалился так, что волна жара едва не вскипятила болото… Или мне так показалось? Его грохнуло нехило. Я рванула наверх, пытаясь понять, где этот верх есть. Кажется… кажется, тело начало всплывать, и я уцепилась за рану монстра, надеясь, что всплывет на поверхность. Последнее, что помню, — его глаза, желтые, большие, полные боли и тупого непонимания, за что я его так. Словно ребенка обидела, хотя… мне тогда было все равно.