Сочинения - Иван Никитин

"Скобеев, сударь. Честь имею...

А вы-с? коли спросить я смею..."

Он покупателю сказал.

"Долбин, помещик. Я узнал,

Что рысака вы продаете..."

- "Так точно".

- "Дорого ль возьмете?"

- "Позвольте в дом вас попросить".

- "Зачем же? можно тут решить".

- "Четыреста. Коню три года".

- "Я видел. А чьего завода?"

- "Орловой".

- "Дорого-с. Не дам.

А вот за триста - по рукам".

- "Я не торгаш, предупреждаю.

Три с половиною дают,

Прийти хотели - и придут".

- "Все врет! - Лукич подумал. - Знаю..."

И молвил: "Я и приводил".

- "Ну, ну!" - Скобеев перебил.

- "Я не обидел вас словами;

Что ж! наше дело сторона.

Не дорогая, мол, цена,

Я вот что..." - и старик руками

Развел.

Хозяин был упрям,

И плохо подвигалась сделка.

"Ударьте, сударь, по рукам!

Лукич, как бес, шептал украдкой

Помещику. - Ведь дело гадко!

Скобеев спятится рот-вот...

Кончайте! сотня не расчет!"

Долбин стоял в недоуменье,

Поглядывал на рысака:

Картина конь! на старика,

Тот весь дрожал от нетерпенья:

Усами шевелил, мигал,

К карману руку прикладал...

Не прозевай, мол! что ты смотришь?

Покаешься, да не воротишь.

Мне что! я не желаю зла...

И сделка кончена была...

Кому не свят обычай русский!

И вот за водкой и закуской

Скобеев в Долбин сидят.

Червонцы на столе звенят;

Лицо хозяина сияет;

Он залпом рюмку выпивает,

Остатки в потолок - вот так!

Деекать, попрыгивай, рысак.

Долбин поморщился немного,

Но тоже выпил. У порога

Лукич почтительно стоял

И очереди ожидал;

Хватил и молвил: "Захромаю

С одной-с..."

Скобеев не слыхал,

Беседу с гостем продолжал:

"Так вот что, Клим Кузьмич! Я знаю

Именье ваше... проезжал...

Земли довольно..."

- "Рук немного!

Душ тридцать. Впрочем, не беда:

На месячине все".

- "Ах, да!

Мысль недурна".

- "Но надо строго

Следить. Внимательность нужна".

- "Ленятся?"

- "Ужас1 Разоряют]

Заставишь сеять, семена

За голенища засыпают,

Порою в землю зарывают!"

- "Неужто?"

- "Просто нет души!

Хоть кол на голове теше,

Не убедишь!.. Я раз гуляю,

Гляжу - нырнул мальчишка в рожь...

Э! погоди, мол, не уйдешь!

И что же, сударь, открываю?"

- "Ну-с?"

- "Он колосья воровал!

Шапчонку верхом их набрал!

На что, мол? Хлопает глазами

Да хнычет".

- "Этакой разврат!

Ужасно! и отцы молчат?"

- "Нашли тут! научают сами...

Не наедятся, черт возьми!

Что хочешь, как их ни корми!"

- "Вот саранча!"

- "Да-с! наказанье!

Вы как? на службе?"

- "Да... служил...

В комиссии под лямкой был".

- "Так... Вышли?"

- "Родилось желанье

Окончить, знаете, свой век

Покойно: грешный человек,

Устал трудиться".

- "Ох, создатель! - Лукич подумал.

Вот и верь!

Не скажет ведь, за что теперь

Он под судом... хорош приятель!

Давно ль деревню-то купил?

А говорит - под лямкой был".

Помещик встал и распростился.

Он к воротам, Лукич вослед.

"За труд, сударь" - и побожился:

Коню-то ведь цены, мол, нет.

"Вот два целковых".

- "Что вы-с, мало!

Как можно! это курам смех!

Гм... время, значит, так пропало..."

- "Ну сколько же?"

- "Да пять не грех".

Долбин эаспорил.

"Воля ваша,

Хоть не давайте ничего!

Мы, стало, служим из того...

А все, к примеру, глупость наша:

Добра желаешь".

- "Эх, какой!

Один прибавлю. Да! постой!

Насчет собаки..."

- "Что ж, извольте!

Оно вы скупы, да пойдемте:

Я не сердит, служить готов".

- "Теперь я занят".

- "Мы с двух слов!"

- "Нет, нет! до завтра. Срок не долог".

- "Упустим: час в торговле дорог!"

- "Пустое! Кучер! эй! за мной!

Введи коня!"

- "Ну, бог с тобой! - Лукич подумал.

- Заскупился,

Вот покупатель-то явился!

Ведь с виду смотрит молодцом:

Очками, тростью щеголяет

И на спине колпак с махром

Черт знает для чего таскает;

А хорошенько разберешь

Выходит так себе... как глина,

Что хочешь из нее сомнешь.

Эх, плачет по тебе дубина!

Добру сумела б научить,

Да некому дубиной бить!

Не то дурак... развесил уши,

Разинул рот и верит чуши,

Скобеев будто задолжал,

Всё, значит, в карты проиграл.

Как раз! Ему и проиграться!

Да он удавится за грош!"

- "Эй, старый хрыч! кого ты ждешь?

Пора всвояси убираться!"

С крыльца Скобеев забасил.

Лукич за козырек хватился,

Картуз под мышку положил

. И молвил: "Ну, сударь, трудился!

Весь лоб в поту!"

- "Платок возьии,

Утрись".

- "Утремся. Я детьми

За вашу клячу-то божился,

Не грех за хлопоты мне взять".

- "Вишь, старый шут, чем похвалился!

Я б без тебя сумел продать.

Взял с одного, ну, знай и меру...

А много заплатил Долбин?"

- "С него возьмешь! хоть бы алтын,

Такая выжига, к примеру!"

- "Все лжешь!"

- "Бывает, что и лгу,

А перед вами не могу:

Не хватит духу".

- "Это видно!..

Я б дал, нет мелочи в дому".

- "Да не шутите, сударь, стыдно!"

- "Не забываться! рот зажму!"

- "Благодарим. Не вы ли сами

Просили вашу клячу сбыть?"

- "Взял с одного, ты с барышами - И полно!"

- "Что и говорить!

Вот щедрость! Гм!.. мое почтенье!

Останься с рюмкою вина...

Ну, дорогое угощенье!"

- "Вишневка. Как? ведь недурна?"

- "Хоть рубль-то дайте!"

- "Чести много,

Пожалуй, на вот четвертак".

- "Себе возьмите, коли так!

Эх, барин! не боишься бога!"

- "Я говорил тебе - молчать!"

- "Потише! можно испугать!..

Он четвертак, к примеру, вынул,

Вишь, умник - дурака нашел..."

И свой картуз Лукич надвинул,

С досады плюнул - и ушел.

Горят огни зари вечерней,

В тумане прячутся деревни,

И все темней, темней вдали.

За пашнями, из-под земли,

Выходит пламя полосами

И начинает тут и там

Краснеть по темным облакам,

По синеве над облаками,

И смотришь - неба сторона

Висит в огне потоплена.

Сквозь сумрак поле зеленеет;

Угрюмо на краю небес

Насупился кудрявый лес;

Едва приметный, он синеет.

Как будто туча приплыла

И в поле ночевать легла.

Соха на пашне опочила,

Дорожка торная мертва.

Вдруг начал перепел: вва! вва!

И смолк.

Но пыль, как дым, покрыла

Весь город; так и ест глаза!

Д[ворянско]й улицы краса,

Поникли тополи печально,

Наводит грусть их жалкий вид,

На стеклах кое-где горит

Зари румяной луч прощальный,

Напоминая цвет лица

Полуживого мертвеца.

Угрюмо смотрит с тротуара

Чугунных пушек ряд немой,

Угрюмо ходит часовой

На каланче и - весть пожара

И днем, и ночью черный флаг

Готов он вздернуть. Что ни шаг

Всё вывески. Вот подъезжает

Телега; вдруг, как из земли,

Рука и палка вырастает;

Телега скрылася вдали.

Уже прохладен воздух сонный,

И месяц отражен рекой,

Но камень, солнцем накаленный,

Доселе тепел под ногой.

Лукич в свой домик возвращался.

Прищурив мутные глаза,

Он шел один, беа картуза,

И сильно в стороны шатался,

И вслух несвязно бормотал:

"А вам-то что? Вы что такое?

Вишь умники! ну, погулял!

Ведь на свое, не на чужое!..

Слышь, Клим Кузьмич! каков рысак?

Плохонек? ну, вперед наука!

На то, к примеру, в море щука,

Чтоб не дремал карась... да, так!

Ты верил на слово, и ладно;

Выходит дело, ты и глуп!

А мне-то что? Мне не накладно,

Мне благо, что купец не скуп.

Э! А собаку-то, приятель!

Молчишь... сердит за рысака...

Да, ты теперь не покупатель,

И не нуждаюся пока.

Да где я?.. Что за чертовщина!

Постой-ка, осмотрюсь кругом...

Я помню, от угла мой дом

Четвертый... экая причина!

Дай сосчитаю: вот один,

Другой и третий... больше нету...

Тут пустошь и какой-то тын...

Да как же прежде пустошь эту

Я здесь ни разу не видал?..

Тьфу, пропасть! ничего не знаю!

А! догадался! понимаю!

Не в эту улицу попал".

7

Арине сердце предвещало,

Что пьян и грозен муж придет;

Чуть раздавался скрип ворот,

В озноб и жар ее кидало.

Свеча горела. За чулком

Грустила Саша под окном.

Заботам чужд, как уголь, черный,

Не унывал лишь кот проворный:

Клубком старушки на полу

Играл он весело в углу.

"Иду!.. - раздался на крылечке