Боги и человек (статьи) - Борис Синюков

Перейдем к сельскохозяйственным животным. У моей тещи и тестя в деревне мне запомнились две собаки и корова, все чрезвычайно стеснительные. Корова по складу своего характера – гулена. Возвращаясь со стадом в деревню, она никогда как все нормальные коровы не идет к себе в открытую калитку, а предпочитает бродить по деревне словно почтальон. Ей это безумно почему–то нравится, несмотря на то, что она прекрасно знает, что этого делать нельзя. Потому что как только теще, приготовившейся ее доить, надоест ждать свою животину и она появляется на улице, а у коровы прекрасное зрение, так она, подняв хвост трубой, несется к калитке галопом. Причем делает по широкой улице полукруг вокруг тещи и первой влетает как самолет в калитку, остановившись как вкопанная на месте привычной дойки и делая виноватый вид. Но в то же время как бы и посмеиваясь, дескать, вот я какая. Мы ее за этого съели.

Собака Мушка была не больше мухи, но ума – палата. Свиньи летом в деревне живут на улице, корыто для них установлено у калитки с уличной стороны, куда прямо через плетень выливается корм. Так надежнее, чтоб соседские свиньи не очень надеялись на дармовую еду. Но разве уследишь. В принципе и наши свиньи бежали к соседскому корму, и соседские к нам. И Мушка в годовалом возрасте поняла свою задачу без всякого учения, ибо научить ее этому не смогли бы и в цирке. Она знала своих свиней в «лицо» лучше нас самих и не позволяла соседским свиньям полакомиться ни одной каплей нашего корма, хватая их за ляжки своими остренькими зубками. И заметьте, свиной век короток – осенью их режут, так что Мушке приходилось каждую весну запоминать «лица» все новых и новых свиней. Это не столько стеснительность, сколько забота, но далеко ли они друг от друга?

Зато пес без имени жил в будке круглый год и отличался отменной стеснительностью. Зимой, известно, холодно и в будке – теплее. Притом деревенских псов едой не балуют, считая их как бы необходимыми по штату дармоедами, поэтому – еще холоднее. А что касается воров, то Алтай не Подмосковье, воров там отродясь не было. Так что пес без имени всю зиму сидел в будке, но страшно этого стеснялся, ведь он все–таки охранник. Кормил его тесть, как–то это принято. Женщинам свиней кормить работы хватает. Поэтому как только тесть выходил на крыльцо, пес виновато выскакивал из будки и принимался яростно облаивать белый свет, показывая тестю, что он – на посту. Притом пес делал вид, что не замечает хозяина, что он так же неукоснительно нес свою службу и без появления тестя. И отсюда я делаю вывод, что не за еду он старался, ибо неизвестно еще, принес ему тесть еды или просто вышел по нужде, что обычно в деревне делают гораздо чаще из–за отсутствия канализации, нежели кормят собак. Но все равно, при появлении женщины на крыльце пес даже не высовывал морду из будки, что говорит о недюжинном его уме.

Откуда все это? И еще столько, что не хватит и целой книги. И если опять свалить стыд и ум на инстинкт, то это же должно быть очень стыдно для человека. Это же будет откровенное вранье, притом по мелочам и без необходимости, что еще стыднее. Бессовестный же человек отвечает: «Стыд не дым, глаза не ест».

Надеюсь, вы теперь понимаете разницу между естественным формированием стыда – самого достойного чувства всего живого, и неуклюжим формированием псевдостыда у человека при помощи образа бородатого дядьки на небе и его непутевого «сына», выдуманных ловкими людьми специально для того, чтобы сбить людей с толку и подчинить себе.

Вообще говоря, надо вернуться к магии, у нее накоплен куда больший опыт по сравнению с церквами во взаимоотношениях чувств и окружающей действительности. И этот опыт надо не запрещать, как делают все церкви без исключения, а всячески пропагандировать. Пусть будет столько же книжек по этому вопросу, сколько есть на свете церковных книг. Только заметьте себе, что именно потому, что магия – главный, совершенно логичный и статистически доказуемый объект познания Бога в образе Взаимосвязанного Мира, церковь принимает гигантские усилия, чтобы ее уничтожить. И практически уничтожила, извратив наше природное сознание.

Начало извращению сознания положили первые строки Библии, когда именно за проявление стыда выдуманный дядька–бог выслал Адама и Еву из Эдема. Притом это сделано совершенно иезуитским способом, подменяя одно понятие другим. Дескать, животные не имеют стыда и потому не одеты. Хотя я исчерпывающе доказал, что животные стыд имеют, только он выражается не столь примитивным образом в виде одежды, которая, кстати, у животных и без бога–дядьки имеется – мех. Это во–первых.

Во–вторых, бог–дядька создал первым человека, а животных – позднее и только для прокорма венца творения, хотя это – чушь, и сегодня она отчетливо видна в науке антропогенез.

В третьих, отменив у животных первородный стыд, бог–дядька явно хотел, чтобы и люди его, первородный стыд, не имели. Иначе бы он не выгонял приодевшихся Адама и Еву из рая. И именно этим своим хитроумным актом бог–дядька положил начало придумыванию псевдостыда человеческого.

В четвертых, бог–дядька присвоил себе беззаконное право трактовать этот псевдостыд исходящим именно от него самого. Отсюда и выплыло Первозаконие, содержащее мешанину из литургии богу–дядьке и моральных заповедей, по которому и живут все нынешние церкви, а вместе с ними и мы с вами.

В пятых, явился Моисей и разделил Первозаконие на две его составные части: церкви оставил только литургию любому богу, какой кому нравится, и закрепил это во Второзаконии, где нет ни одной моральной заповеди, а мораль отдал суду, равному для всех. И этим самым отобрал у бога–дядьки незаконное его «право» присваивать себе источник морали и стыда. То есть вернул все к исходному состоянию. И именно в этом величие Моисея.

В шестых, церковь слегка растерялась от такого оборота событий, но быстро нашла, бессовестная, опять же иезуитский прием: назвала Первозаконие Второзаконием, чем уничтожила весь труд и мысль Моисея, и продолжила одурачивать народ. Постепенно самобытный стыд был уничтожен и вновь подменен псевдостыдом, исходящим от бога–дядьки. Но так как независимый от церкви суд уже был известен, она подмяла под себя и суд жесточайшим образом: кострами, разжигаемыми служителями бога–дядьки, вернее, его выдумщиками.

Но вернемся к первородному стыду, незамутненному религиозным псевдостыдом по бумажке. Ребенок начинает воспитываться мамой едва пройдя стадию гаметы. И на внутриутробной стадии проходит первые шаги магии, общения с природой во всем ее многообразии. Это стадия гипоталамуса. Потом наступает очередь слушаться маму с папой, потом – набираться собственного опыта. Наиболее восприимчивые становятся шаманами, наименее восприимчивые – простыми, обычными людьми. Но опыт магии в лучшем понимании этого слова, передаваемый из уст в уста и на примере, совершенствует стыд. Но это только совершенствование, поэтому оно – в сознании, а то, что приобретено, так сказать, с молоком матери – вне сознания, в гипоталамусе. Усовершенствование жизни через разум способствует ее продолжению и увеличению отрезка времени, основанного не на гипоталамусе, а на коре головного мозга. Именно этим отличается человек от животного. Ибо он может уже учиться не два года, а двадцать лет, родители прокормят. И все это время молодой человек будет вне религии изучать жизнь в ее основе, в единстве мира, и волей–неволей все более и более будет чувствовать, почти осязательно, Бога и стыд, исходящие от Бога как квазикомпьютерной системы Мира. Это и будет естественное развитие. Ему только надо помогать, акцентируя внимание человека только на одном: и придорожный камень, и аленький цветочек, и все остальное постоянно наблюдают за его действиями, оценивают их простейшей формулой: да, или, нет. И если «нет» его действиям несется со всех сторон, то это знак, что Бог все видит, что Он им недоволен, но не от собственного имени, а от имени всех или большинства составляющих Системы.

Главное, что здесь нет посредников–нахлебников, посредников–фальсификаторов сознания, но каждый – наедине с одним и общим для всего живого и мертвого Богом, ибо границы между «живым» и «мертвым» – нет.

И здесь Бога не боятся как бога–дядьку с топором или кнутом в руках, потому, что это постоянная работа сознания, и она не допускает крупных бед, за которое может последовать ощутимое наказание, крупная беда через ликвидацию мелких бед с большой вероятностью предупреждается, но естественно, не исключается. Поэтому и нужен независимый суд, которому при таком раскладе дел будет намного меньше, чем ныне, с искривленным сознанием.

Но я не собираюсь разрабатывать теорию Бога в подробностях, она должна разрабатываться всем совокупным сознанием и общением мира людей и «камней». Я выражу только свое мнение насчет того, следует ли молиться Богу? Я думаю, следует. Лично я молюсь. Это очищает душу от ежедневных мелких неприятностей, стыда за проступки и недостойные помыслы. Налагает будущую ответственность, то есть будущий стыд. И, в общем, успокаивает, аутотренинг называется. При этом надо учитывать, что человек одинок как камень на дороге, песчинка в море песка, как сам Господь Бог. Притом, даже Бог не знает будущего, как я сказал выше. И неизвестное будущее страшит. Форма мольбы – тоже не должна быть канонической как «Отче наш…», поэтому о своей форме я умолчу. Но она не такая как у нашего президента Путина.