Тропа мертвых (сборник) - Джеймс Роллинс

Он с рыданиями рухнул на колени и воздел руки к солнцу, одновременно умоляя и проклиная Бога.

Но, видимо, Бог еще с ним не покончил.

Томми продолжал тянуть руки вверх. Один рукав соскользнул, обнажая худое запястье, бледное и чистое.

Он опустил руки, широко открытыми глазами глядя на белую кожу.

Меланома исчезла.

Джеймс Роллинс и Ребекка Кантрелл

Кровные братья

Наше время, лето

Сан-Франциско, Калифорния

Артур Крейн проснулся от аромата гардений. Паника охватила его еще до того, как он открыл глаза. Застыв от страха в напряженной позе, он лежал неподвижно, вдыхая тяжелое благоухание, настоянное на сладковатых нотах плюмерии и жимолости.

Быть этого не может…

В детстве Артур проводил долгие часы за чтением в оранжерее их фамильного поместья в британском Чешире. Он как сейчас помнил, какой жесткой была скамья в затененном углу теплицы, помнил боль в пояснице от долгой неподвижности за романом Диккенса или Конан Дойла.

Как легко было затеряться в мирах, восстававших с книжных страниц, укрывшись от материнского гнева или ледяного молчания. И все же, как бы глубоко ни погружался Артур в выдуманные истории, его неизменно окружал этот запах. Запах всего его детства, его защита и душевное спокойствие. И вот теперь все изменилось.

Теперь этот запах означал лишь одно. Смерть.

Артур открыл глаза и повернулся к источнику запаха. Тот исходил от соседней пустой подушки. Лучи утреннего солнца проникали в окно спальни, падая на белую орхидею Brassocattleya. Орхидея лежала в углублении посередине этой самой соседней подушки. Нежные бахромчатые лепестки с потускневшей пурпурной полоской посередине касались края его наволочки.

Охваченный ужасом, он почувствовал, что задыхается. Сердце бешено колотилось о ребра. Он тотчас вспомнил сердечный приступ, случившийся с ним в прошлом году, — странный подарок судьбы на его шестидесятый день рождения.

Артур пристально посмотрел на цветок. В последний раз он видел точно такой, будучи молодым человеком, которому лишь недавно исполнилось двадцать. Та орхидея плавала в красной луже, и ее удушливый аромат смешивался с железистым запахом его собственной крови.

Почему же он видит ее снова… после стольких лет?

Артур сел в постели и обвел глазами небольшую спальню. На первый взгляд все вещи на своих местах. Окно плотно закрыто, одежда там, где он оставил ее, даже бумажник лежит на прежнем месте, на комоде.

Усилием воли Артур взял орхидею с подушки и положил ее холодную плоть себе на ладонь. Долгие годы он прожил в страхе вновь получить такой вот цветок.

Он выбрался из вороха простыней и подошел к окну. Его квартира располагалась на третьем этаже старого дома в викторианском стиле.

Артур выбрал его потому, что дом этот напоминал ему привратницкую в их фамильном поместье в Англии. Когда семейные бури в главном доме становились невыносимыми, он частенько находил там приют у садовников и служанок.

Крейн изучил глазами улицу. Ни души. Тот, кто оставил ему этот «подарок», давно ушел.

Вздохнув поглубже, Артур перевел взгляд на голубую гладь бухты на горизонте, зная, что может больше никогда ее не увидеть. Десятки лет назад он писал в газету репортажи о серии зловещих убийств, каждому из которых предшествовало появление такой вот орхидеи. Утром жертвы находили у себя этот цветок и в тот же вечер умирали. И на их окровавленных телах находили вторую орхидею.

Артур отвернулся от окна. Нет, появление цветка отнюдь не случайность. Два дня назад ему позвонил некий человек, утверждавший, что у него есть ответы на вопросы о некоей тайне, преследовавшей Артура не один десяток лет.

Позвонивший сказал, что имеет отношение к могущественной тайной организации, именующей себя «Велиал». Артур как-то раз наткнулся на это название, изучая убийства с орхидеями, однако так и не смог установить связь между ними. Ему было известно лишь то, что слово «велиал» происходит из еврейской Торы и приблизительно переводится как «демонический».

Значит ли это, что убийства с орхидеями были своего рода сатанинским ритуалом? И какое отношение имел к ним его брат?

— Кристиан…

Он прошептал имя брата и тотчас мысленно услышал мальчишеский смех, увидел блеск зеленых глаз и гриву темных непокорных волос.

Хотя прошли десятилетия, Артур так и не узнал, что стало с братом. Однако звонивший утверждал, что может рассказать ему правду.

Сегодня вечером.

Артур посмотрел на орхидею у себя на ладони. Проживу ли я столько, чтобы услышать этот рассказ?

Неожиданно на него нахлынули воспоминания.

Лето 1968 года

Сан-Франциско, Калифорния

Еще одни похороны

Проникая сквозь стекла витражей, лучи утреннего солнца отбрасывали зловещие тени на лица юных хористов в соборе Святого Патрика. Но их неземные голоса возносились к самому небу — чистые, прекрасные голоса, в которых звучала неподдельная скорбь.

Эти голоса были призваны утешать, но Артур не нуждался в утешении. Он не испытывал скорби. Он пришел сюда как самозванец — иностранец, молодой репортер лондонской «Таймс».

Он с интересом разглядывал большую фотографию, установленную на пюпитре рядом с резным гробом красного дерева. Как и большинство присутствующих в церкви, Артур лично не знал покойного, хотя его имя было известно во всем мире. Джеки Джейк, знаменитый британский певец в стиле фолк, ураганом покоривший сердца американских слушателей.

И вот теперь ураган утих.

Десять дней назад Джеки Джейк был найден мертвым в одном из переулков Сан-Франциско, неподалеку от Мишн-стрит. Лондонская газета, в которой работал Артур, в срочном порядке отправила его за океан писать репортаж о похоронах Джейка, причем по двум причинам. Во-первых, он был самым молодым репортером в редакции, во-вторых — единственным, кто признался, что слышал песни покойного.

Последнее утверждение было ложью. До этого задания Артур Крейн никогда не слышал песен Джеки Джейка, однако эта уловка позволила ему совершить путешествие в Калифорнию.

Впрочем, в Сан-Франциско он прибыл по иной причине. Теша себя надеждой… рассчитывая на шанс… исправить чудовищную ошибку.

Тем временем отпевание продолжалось. Присутствующие на скамьях устали и теперь громко шаркали ногами. Артура плотным облаком окружал запах немытых тел. Он успел рассмотреть эту публику, как только пришел сюда. Поклонницами Джеки Джейка были главным образом молодые женщины в длинных юбках и белых блузках. У многих в волосах были цветы. В позах неизбывной скорби они прильнули к своим спутникам, молодым мужчинам с бородами отшельников-аскетов.

В отличие от основной массы присутствующих, Артур, как и положено в таких случаях, был в черном костюме и начищенных ботинках. Как ни велик был соблазн отринуть железные заповеди, крепко усвоенные еще в родительском доме, он счел своим долгом прийти в церковь в надлежащем виде. К тому же для него было важно произвести благоприятное впечатление на полицейских, расследовавших убийство Джейка. Артур понимал: их симпатии отнюдь не на стороне этой толпы неопрятных хиппи.

Наконец отпевание закончилось, и народ потянулся к выходу. Артур моментально засек свою цель в дальней части нефа: фигура в черном с медной бляхой на груди. Полицейский. Артур намеренно наткнулся на него у выхода из храма.

— Простите, — извинился Артур. — Я не заметил вас.

— Ничего страшного, — ответил человек в черном с сочным калифорнийским акцентом, хорошо знакомым Артуру по голливудской кино— и телепродукции.

Глубоко вздохнув, Артур бросил взгляд на собор.

— Не могу поверить, что его больше нет…

Полицейский перехватил его взгляд.

— Вы близко знали усопшего?

— Вообще-то мы были друзьями детства, — ответил Артур и протянул руку в надежде замаскировать этим жестом ложь. — Меня зовут Артур Крейн.

Полицейский ответил Артуру крепким рукопожатием и коротко представился в ответ:

— Миллер.

С выражением отвращения на лице полицейский не сводил глаз с возбужденной толпы. Мимо него прошествовал тип в джинсах и сандалиях, оставив после себя ядреный шлейф запаха марихуаны. Полицейский стиснул зубы, но остался на месте.

Артур решил сыграть на этом его отвращении в надежде выудить из полицейского нужную информацию.

— Мы с Джеки были друзьями до того, как он переехал сюда и связался с этими… — он махнул рукой в сторону толпы хиппи, — с этим сбродом. Не удивлюсь, если выяснится, что его прикончил кто-то из этих «детей цветов». По своему опыту знаю, какая тонкая линия отделяет фанатов от фанатиков.

Не сводя глаз с пестрой толпы, Миллер пождал плечами.

— Возможно. Убийца оставил на его теле цветок, какую-то орхидею.