Жила-была коммунистическая партия - Анатолий Собчак

И все же, и все же!!! На фоне своих предшественников и других политических деятелей той поры Горбачев выделялся, как белая ворона. Не отсюда ли истоки той звериной ненависти, которую вызывает Горбачев у деятелей бывшего партаппарата и ветеранов партии?

Но как бы ни оценивать те или иные взгляды или поступки Горбачева, никогда не надо забывать, что именно он – практически в одиночку, встречая сопротивление и непонимание как у себя дома, так и в других странах, – положил конец холодной войне и противостоянию двух систем. Тем самым человечество, хотя бы на время, избавлено от призрака ядерной катастрофы.

Для руководителя сверхдержавы, а именно ею был Советский Союз в момент прихода Горбачева к власти, жизненно важным был вопрос, на кого опереться при проведении реформ. Ретроспективно, с учетом всего случившегося с Горбачевым, совершенно очевидно, как узок был круг людей, на которых он мог опереться, которым он мог доверять. Кроме Александра Яковлева и Эдуарда Шеварднадзе, в руководстве компартии не было никого, кто искренне разделял бы идеи Горбачева или помогал ему их формулировать.

Остальные следовали за ним либо из благодарности за продвижение по службе (как Анатолий Лукьянов, который из заурядного чиновника – начальника канцелярии Верховного Совета – с помощью Горбачева стал сначала секретарем ЦК, а затем и членом Политбюро, или как Дмитрий Язов, который из заштатного генерала вдруг стал министром обороны и маршалом), либо из страха потерять место и должность, соединенного с обычным (утвердившимся со времен Сталина) чувством безоговорочного подчинения и почитания генсека.

Я помню, сколько разговоров вызвало назначение Язова министром обороны и как негативно это воспринималось не только среди военных, но и в интеллигентских кругах. Оправданием такому назначению служило одно: все понимали, что Горбачев хотел иметь на посту министра обороны своего человека. Такими же "своими" людьми (т. е. людьми, выдвинувшимися и сделавшими карьеру исключительно благодаря Горбачеву) были практически все участники заговора против него и путча в августе 1991 года: Крючков и Янаев, Павлов и Болдин, Пуго и Плеханов.

Около Горбачева был также очень узкий круг ученых и помощников, которым он доверял: Примаков и Шахназаров, Черняев и Аганбегян, Абалкин и Алексеев. Вот практически и весь перечень его советников и доверенных лиц. Маловато для первого лица такой громадной страны, как Советский Союз.

К тому же в самом начале Горбачев допустил две серьезнейшие кадровые ошибки, и можно предположить, что он сделал это сознательно, в виде уступки консервативному крылу партии. Я имею в виду выдвижение Е. Лигачева в качестве второго лица в партии, а фактически в качестве ее главного администратора, выполняющего основной объем оперативной работы, а также назначение В. Медведева, достаточно бесцветного и малозначительного человека, на пост главного идеолога партии.

Если и предположить, что в 1985-1987 годах Горбачев не мог избавиться от Лигачева, который олицетворял ортодоксальную часть партаппарата, т. е. его абсолютное большинство, то впоследствии таких возможностей у него было множество. Достаточно вспомнить доклад парламентской комиссии по тбилисским событиям, в котором Е. Лигачев был назван одним из главных виновников происшедшего. Но в отставку отправился не Лигачев, а Чебриков. Создается впечатление, что Лигачев был нужен Горбачеву в качестве пугала против растущей активности демократического крыла в партии. Можно предположить и другое: Горбачев так запугал себя и других зловещей фигурой не поступающегося догматическими принципами Лигачева, что и подумать не мог о его отставке. В любом случае оба предположения не делают чести Горбачеву. Но, как и в других ситуациях, у него была альтернатива: место Лигачева вполне мог занять Ельцин, лидер демократического крыла партии, а роль идеолога партии в период реформ по праву должна была принадлежать Александру Яковлеву, который в действительности и был идеологом перестройки

Выдвигая на ключевые посты в партии и государстве бесцветных и традиционалистски (или просто реакционно) настроенных людей, Горбачев тем самым создавал дополнительные помехи собственным начинаниям, подрывал веру в перестройку у самых широких слоев населения.

Для лидера любой страны формирование команды – первый и важнейший вопрос, от которого зависит успех или неуспех пребывания во главе государства. В сложившихся западных демократиях команда готовится внутри партии и задолго до выборов. Первое лицо, конечно, оказывает влияние на ее состав, но не оно, а партийные интересы являются определяющими в формировании команды. У Горбачева была другая ситуация: аппарат партии не столько помогал, сколько противостоял ему. К тому же к обычной атмосфере интриг вокруг первого лица добавлялись специфически советские, установившиеся со времен Сталина, – наушничество, подсиживание, стукачество, искажение информации соответствующими спецслужбами и т. д.

Однажды, уже в сентябре 1991 года, когда я был введен в состав Президентского совета при Горбачеве, я спросил у него, почему он не попытался опереться на новых лиц, пришедших в политику благодаря его реформам, т. е. на представителей демократической оппозиции и прогрессивно мыслящих ученых, которые могли бы противостоять старой партийной номенклатуре, служить противовесом ей. 0твет поразил меня своей однозначностью: "Как я мог это сделать, если на каждого из вас практически ежедневно от КГБ и других служб поступали компрометирующие материалы?"

Это, кстати, едва ли не главная проблема и нашего нынешнего Президента, руководители личной охраны которого взяли на себя труд поставлять ему тщательно подтасованную информацию и высосанный из пальца компромат практически на всех действующих в российской политике лиц, тем самым постоянно поддерживая у него чувство недоверия и нравственной изоляции.

Жить долго в таких условиях и пример Горбачева лучшее подтверждение тому – просто нельзя. Нравственная изоляция ослабляет самого сильного политического деятеля, загоняет его в тупик, делает неспособным к решительным действиям в кризисных ситуациях, делает его заложником ближайшего окружения. Варясь в атмосфере интриг и наветов, такой руководитель утрачивает способность правильно оценивать степень кризисности ситуации и принимать адекватные ей меры. Это как раз то, что роднит столь разных политических деятелей, как Горбачев и Ельцин, во всем остальном антагонистов, и что досталось им по наследству от советского строя, для ниспровержения которого оба они так много сделали.

В карьере любого политического деятеля есть два важных момента, в которых наиболее полно проявляется его личность, – момент вхождения во власть и момент ухода из нее. Если вначале происходит испытание славой, успехом, победой, одержанной над противниками и соперниками, то уход из власти носит, как правило, кризисный характер, связан с неудачами и поражениями.