В свете зеленой лампы - Андрей Межеричер

случилась любовь. Да и не так, чтобы любовь, а дело молодое, тело ласки хочет. Мы ж много таких историй слышали о «фронтовых женах». Но она, он рассказал, вцепилась в него просто мертвой хваткой: куда он, туда и она. Понятно, мужики в такие времена в дефиците. Так они и войну закончили вместе, и уехали жить к ней на родину. Она к тому времени была уже беременна. Теперь у них двое детей. А тут оказия в Москву, вот и ходит, на тебя смотрит, всё никак уехать не может… Он докурил и пошел прочь молча. А я стою, курю, рука трясется, а что сказать ему вслед или спросить, даже не знаю. Так он и ушел. Вот такие дела, Лиза…

Мы сидели, не проронив ни слова, после его рассказа, слезы текли из глаз по щекам и у меня, и у обнявшей меня Пани. Я предчувствовала что-то подобное уже давно, но гнала от себя эти черные мысли. Да, видно, плохо гнала… Мы и чаю попили молча, вернее, они что-то говорили, это я ничего не слышала, была как в оцепенении. Потом они ушли. В комнате стало как-то напряженно тихо, и я поняла в тот момент, что вот теперь, после этого разговора, осталась по-настоящему одна. Но не было у меня ни горьких слез, ни криков, только тишина и глубокая скорбь по несостоявшейся семье, по обманутым ожиданиям, по тому, что теперь уже и не вернуть, и не прожить заново…

Игорь и Лена

О Межеричерах я знала мало в те годы, только в общем. Мои визиты к ним как-то сами собой постепенно сошли на нет. Ольга Николаевна с Люсей всё жили на Старой площади в той же комнате с большим и неудобным роялем посередине. Игорь работал фотографом и никак не мог окончить институт. Всё девушки не давали, очень был он влюбчивый. Вот была одно время такая эффектная девушка, ее Региной звали, да что-то не сложилось, хоть парой они были красивой. Я думаю, что они не сошлись с Люсей характерами и та ее просто выжила. Потом его фронтовой друг Николай Мерперт, археолог, одного с Игорем возраста, сманил ездить с ним фотографом на раскопки и устроил к себе в Институт археологии лаборантом на ставку. Да и какая ж там учеба, когда всё время в командировках? И вдруг он начал встречаться с Леной Соломонович, дочкой Татьяны Дмитриевны, той, что подарила ему первый фотоаппарат, а ее муж испытывал с Игорем бикфордов шнур много лет назад.

Для всех домашних это было неожиданно. Лена была очень симпатичной молодой женщиной, но значительно младше Игоря. Когда он был уже на войне, Лена только еще ходила в первый класс в Перми, где находилась с мамой и братом в эвакуации. Когда они к концу войны вернулись в Москву, ее мама Татьяна Дмитриевна вышла повторно замуж за Наума Аткина, кремлевского зубного врача, которого через несколько лет тоже репрессировали, как и ее первого мужа, и тоже сразу же расстреляли. Лена поступила в Московский пединститут. На первом же курсе забеременела. Как это произошло и кто отец ребенка, осталось тайной, но Лена институт не бросила, а училась и растила маленькую Таню с помощью своей мамы, в честь которой и назвала дочку. Нелегкие были годы. Лена окончила институт и стала работать учителем географии в одной из московских школ. Вся их небольшая семья иногда бывала в гостях у Ольги Николаевны. Двух вдов, Ольгу Николаевну и Татьяну Дмитриевну, в свое время сблизила трагическая судьба мужей, и Татьяна с дочерью и внучкой охотно заезжала на Старую площадь на вечерний чай. Люся, не имея своих детей, охотно играла с Танюшкой, которая была ребенком милым и красивым, как кукла.

В 1954 году неожиданно от инсульта умерла Татьяна Дмитриевна: упала в прихожей, снимая обувь после прогулки, и скончалась в одночасье. Игорь поглядывал на Лену с интересом еще до этого трагического события. Порой она заезжала в гости с дочкой одна, без мамы. Тогда они с Игорем шутили и смеялись так, что Ольга Николаевна могла сделать им замечание. Лена даже ездила как-то раз с ним летом в экспедицию, когда в школе были каникулы, а Танюша оставалась с бабушкой. Видимо, там, в экспедиции, и начались их более близкие отношения. После неожиданной смерти Татьяны Дмитриевны Игорь много помогал Лене в хлопотах с похоронами. Всё это сблизило их еще сильнее, и в 1955 году они поженились.

Я встретила Игоря случайно, когда мы с компанией заводских подруг ездили в выходной день на ВДНХ в Москве. А он там подрабатывал фотографом. После того случая, когда Сергей встретил моего «пропавшего» мужа, я стала избегать тишины и одиночества, старалась больше быть на людях. Уже полюбила чаще бывать с друзьями, чем дома. Мы оба обрадовались неожиданной встрече и договорились увидеться как-нибудь вне работы и поговорить, а то давно не обменивались новостями. Я и на самом деле стала скучать по ним, по моим Межеричерам, по нашей прошлой жизни вместе. Ведь когда живешь в семье, то всё время что-то случается.

И вот я снова на Старой площади спустя несколько лет. Боже, как мы все были друг другу рады! Я принесла традиционные торт и бутылку портвейна, как тогда, когда только начала работать на заводе. Приехали и Лена с Игорем и Танюшкой, они уже жили отдельно в своей комнате в центре Москвы в коммунальной квартире. Лена мне понравилась: веселая, но без навязчивости, певунья, но и пела, и говорила к месту и не очень много. На Игоря она весь вечер смотрела влюбленными глазами. Оно и понятно, женаты меньше года. А Игорь у нас и красавчик, и умница, стихи пишет, в музыке разбирается. Я смотрю, а у Лены уже животик виден. Значит, скоро будет пополнение в семье.

Так я стала опять чаще появляться у Ольги Николаевны. Ничего в их небольшом мирке не изменилось за эти годы. Рояль Люсин всё так же стоял неуклюже посреди комнаты, у окна – письменный стол Ольги Николаевны, заваленный еще не сделанной издательской корректурой. Поверх нее – ровно сложенные остро отточенные карандаши, полустертый ластик и увеличительное стекло в железном ободке на вытертой черной деревянной ручке. Я видела, как и раньше, всегда приоткрытую дверь в Люсину спаленку. Но чувствовала, что мне здесь чего-то не хватает. Но вот чего? Раз за разом обводила взглядом знакомую обстановку и никак не могла