Миллион в воздухе - Валерия Вербинина

– Ну и что, – возразила хозяйка, – Антуан Пиге тоже помер, но я же их помню. Он сначала пил, а потом в фокусники подался. Что это за ремесло?

– Антуан Пиге нас пока не интересует, – вмешался Кристиан. – Вас не удивило, что за заложенным кольцом явился другой человек?

– А с чего мне удивляться? Тогда в лавке сидел мой муж, а я наверху вешала новые занавески. Появился господин с квитанцией, заплатил деньги, забрал кольцо. Может, она не могла отлучиться, вот его и попросила. Может, он жених ее внучки и решил сделать ей приятное. Какое мне дело? Вы должны понимать, господин полковник, что если мы будем во все совать нос, то люди просто перестанут к нам ходить.

– Дальше что было? – спросил Кристиан.

– Дальше, господин полковник? Он забрал кольцо и ушел. Все! Меня уже двадцать раз спрашивали об этом, и я всякий раз говорила одно и то же. А потом я услышала на улице хлопок. Мне потом сказали, что выстрел, но я не прислушивалась, если честно.

– Но если вы стояли наверху, то, может быть, что-нибудь заметили? – настойчиво спросила Амалия. – Что-нибудь еще?

– Да ничего особенного, говорю вам, – сказала хозяйка, пожимая пухлыми плечами. – Он вышел от нас, сделал несколько шагов, достал кольцо, выбросил коробку, кольцо переложил в другой карман и удалился. Кто на него напал, как это было – я из моего окна никак видеть не могла. Да господин комиссар сам уже смотрел и признал, что это невозможно.

– Значит, он выбросил коробку, – протянула Амалия. – А что, она была какая-то не такая?

– Да уж, – отозвалась хозяйка. – Старая и неказистая. Я бы тоже ее выбросила, по правде говоря. Но раз уж кольцо принесли в ней…

– А куда он ее бросил? – спросил Кристиан.

Хозяйка скривилась.

– Да в кучу с мусором, куда же еще? Мимо проходил и бросил. А что, это важно?

– Если комиссар вас об этом не спрашивал, то нет, – ответила Амалия.

– Он о другом меня спрашивал, – поделилась хозяйка. – О молодом человеке, который прибежал и стал кричать, что надо звать врача и полицию. И акцент у него был такой чудной, сразу видно, что не француз.

– Ах, этот, – протянул Кристиан. – Вы не волнуйтесь, мы его уже взяли.

– Думаю, мы можем идти, месье Лоран, – сказала Амалия. – Простите, что побеспокоили, сударыня, но можете спать спокойно: все ваши тревоги остались позади.

«Полковник» и его спутница попрощались с женой владельца ломбарда и вышли наружу, под моросящий дождь.

– Полагаю, – объявил Кристиан, – теперь мы будем искать коробку.

– Будем, – согласилась Амалия. – Зовите Уолтера, пусть несет фонарь.

Однако Уолтер явился не один: вместе с ним пришла Мэй и, узнав, в чем дело, потребовала, чтобы ей тоже разрешили принять участие в поисках. Ее пыл не охладило даже то, что куча с мусором, о которой говорила хозяйка, оказалась самой настоящей помойкой, по которой бродили тощие коты, выискивая остатки пищи. Завидев людей, они тоскливо заурчали и, сверкнув глазами, брызнули прочь.

– Да, – промолвил Кристиан, оглядывая поле будущих поисков, и больше ничего не сказал.

Было уже совсем темно, с соседней улицы доносился стук подков и шум проносящихся карет, а здесь четыре силуэта копошились во мраке, пытаясь отыскать выброшенную незадачливым кондуктором коробочку, и свет фонаря отбрасывал на их лица причудливые тени.

– Я ничего не нашел, – признался граф через четверть часа. – Только едва не порезался об осколок бутылки.

– Я тоже, – вздохнула Амалия, морщась. Ей очень хотелось как можно скорее вымыть руки, а еще – уйти отсюда и больше не возвращаться.

– Осторожнее, Мэй, – заметил Кристиан девушке, которая, забыв обо всем, с увлечением копошилась в ворохах старья и объедков. – Вы испачкаетесь.

– Ой, – сказала Мэй. – Кажется, я нашла что-то вроде коробочки. То есть она похожа на коробочку, но почему-то совсем мягкая.

Фонарь метнулся, мушкетеры и возглавляющий их кардинал придвинулись ближе.

– Это бархат, – проговорил Кристиан изменившимся голосом.

– И расползшийся картон, – добавила Амалия. – Неудивительно – все эти дни шли дожди.

– Ура! – объявила Мэй. – Мы нашли! А что теперь? – спохватилась она, пытаясь вытереть испачканный нос внутренней стороной локтя.

– Понятия не имею, – призналась Амалия, осторожно ощупывая то, что осталось от коробки. – На первый взгляд ничего тут нет. Хотя…

Она вытащила внутреннюю часть, в которой было углубление для кольца, и тут фонарь в руке священника накренился совсем уж опасно, а сердце Кристиана сделало мягкий кульбит в его груди.

Между дном и внутренней частью коробки лежала свернутая полоска бумаги с расплывшимися чернилами. Амалия с облегчением перевела дух.

– Так, – распорядилась она. – А теперь – домой! И всем – мыться, мыться, мыться!

Глава 28

Тайник над ангелом

«Глава третья. Как работать с уликами».

Мэй нетерпеливо перевернула страницу пособия для начинающих полицейских, ища раздел «бумажные улики», к каковым относились: письма, записки, открытки, газеты, визитные карточки и тому подобные предметы, которые могли объявиться во время следствия. Однако нового Портоса интересовал вовсе не сухой перечень, а раздел «восстановление уничтоженных улик».

Мэй запустила пальцы в волосы, обнаружила в них неизвестно откуда взявшийся сухой лист, вытащила его и углубилась в чтение.

«Если преступник сжег бумажную улику, следует тщательно собрать все оставшиеся клочки и попытаться реконструировать исходный текст, разложив клочки на чистом листе бумаги достаточно большого размера и методом перебора определив их последовательность в тексте. Для этой работы рекомендуется пользоваться пинцетом, так как бумажные клочки, уцелевшие в огне, становятся очень хрупкими, и если их трогать руками, они могут окончательно рассыпаться в прах. Также желательно не допускать в помещении сквозняков, которые могут унести легкие клочки и свести на нет все усилия по восстановлению текста».

Оборот «методом перебора определив их последовательность в тексте» заворожил Мэй своеобразным полицейским романтизмом, и она никак не могла заставить себя читать дальше. Впрочем, дальше уже не было ничего интересного, за исключением советов по поводу того, как считывать текст письма с промокательной бумаги в случае, если само письмо было уничтожено.

Вздохнув, Мэй закрыла книгу, посмотрела на часы, которые показывали четвертый час ночи, легла в постель и закрыла глаза. Ровно через восемь с половиной минут она встала, наскоро оделась и спустилась вниз, где ее преосвященство баронесса Амалия Корф, несмотря на поздний час, обсуждала со своими верными мушкетерами, что делать дальше.

Когда Мэй открыла дверь, до нее долетел голос Амалии:

– От грязи и воды бумага раскисла, а чернила расплылись. Теперь бумага подсохла, но вряд ли из нее удастся многое извлечь. – Она мимоходом улыбнулась Мэй, достала из ящика стола лупу и склонилась над запиской, разложенной на столе под лампой.

– Миледи, – спросил Уолтер, – а что именно содержится в записке?

– Полагаю, – ответил Кристиан, который стоял и глядел поверх плеча Амалии, – это инструкция, как найти чертежи. Малле сразу же попал под подозрение и не мог открыто встретиться со шпионом. Поэтому он изобрел окольный путь: чертежи в тайнике, указание на тайник спрятано в месте, где мало кто догадается его искать, а квитанция, дающая право получить указание, должна попасть к адресату. Из-за того, что Малле попал под карету, цепочка нарушилась, и в конце концов указание попало к нам.

– Три с половиной строки убористого почерка, – проворчала Амалия, изучая бумажный лоскут с расплывшимися чернилами. – Первое слово – «les pap», тут все ясно. Это les papiers, бумаги. Дальше идет менее вразумительное s, после которого какая-то закругленная буква – то ли «o», то ли «e».

– Sont, – подсказала Мэй. – «Находятся».

– Разумеется, поскольку слово короткое и по правилам французского это должен быть глагол. А вот дальше – совсем плохо. Сплошная каша из расплывшихся закорючек. Кроме того, записка была сложена вдвое, и чернила с одного конца отпечатались на другом. Если бы этот мерзавец Малле пользовался не дешевыми чернилами, у нас было бы больше шансов понять, куда он дел копии бумаг Адера. А так, боюсь, три четверти текста нечитабельны.

Она уступила лупу Кристиану и устало откинулась на спинку кресла. Мэй подсела поближе. Уолтер устроился рядом с ней и незаметно сжал ее пальцы. Склонившись над запиской, мушкетеры расшифровывали текст, споря и сомневаясь по поводу каждой буквы.

– Это b, по-моему, – говорил Уолтер.

– Нет, это e с accent aigu сверху, – возразил Кристиан. – Потому что следующая буква – g, а во французском нет таких слов, чтобы b и g шли в начале подряд.

– Тогда следующая – тоже é, – заметила Мэй.

– Нет, вокруг пятно с другой части записки. Думаю, на самом деле это l.