Вороний народ - Марк Стэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сьюки всматривалась в темную дорогу, ведущую к деревне. В ней всколыхнулись воспоминания о прогулках весенним утром, о нарциссах вдоль тропы и розовых цветах на деревьях, о смехе и жизни до наступления темноты.
Ей оставалось лишь шагнуть, затем еще раз, и продолжать идти, тогда она сможет оставить позади все это безумие.
– Пожалуйста, пожалуйста, остановитесь. – Крики пугала с лицом клоуна прервали мысли Сьюки.
Она развернулась, вмешалась в драку и со всей силы толкнула Тыквоголового, чуть не споткнувшись вместе с ним. Его цилиндр упал в грязь, дождь играл на нем, как на барабане.
Сьюки почувствовала, как остальной вороний народ, шаркая, отступает. Она взяла за руку пугало с клоунским лицом и помогла ему встать на ноги. Его голова стала неправильной формы, по всей земле валялась солома, и оно хныкало при каждом движении. Сьюки обхватила его руками, поддерживая.
– Ты – чудовище и тиран, – заявила она Тыквоголовому. – Ты обещал нам свободу, обещал счастье, но ты просто еще один обманщик, который указывает нам всем, что делать, только чтобы заполучить желаемое. Ты жадный и эгоистичный, и твоя голова слишком велика для твоего тела. Вот так.
– Ох, сестра Сьюки, – произнес Тыквоголовый, поднимая свой цилиндр и смахивая с него грязь, прежде чем вновь водрузить на голову. – Жадный? Эгоистичный? Разве я не даровал вам жизнь? Разве не дал вам цель? Хм-м? Братья? Сестры? – Он повернулся к остальным. Откуда-то раздались возгласы согласия, хотя и не столь многочисленные, как обычно. – Разве я не дал вам надежду? Не обещал исполнить ваши мечты? Не пожертвовал каждым свободным мгновением своего существования, чтобы воплотить их в реальность?
– Нет, – возразила Сьюки, ее стыд обратился гневом. – Если желаешь знать мое мнение, ты больше интересуешься этой книгой. Но она не для нас, не так ли? Она для тебя и только для тебя. Ты хочешь заполучить таящуюся в ней магию для себя, ты, жадный негодяй. Что ж, я больше не буду тебе помогать.
– Ты бросаешь мне вызов, сестра Сьюки?
– Да.
– Понимаю. – Тыквоголовый поманил к себе пугало с клоунским лицом. – Брат, подойди ко мне. Я должен загладить свою вину.
– Не ходи, – предупредила она, но пугало выскользнуло из ее рук и, пошатываясь, направилось к своему хозяину.
Тыквоголовый обхватил его голову руками, сжимая все сильнее и сильнее. Разум Сьюки стал легким, словно парящим, поскольку Тыквоголовый черпал силы из нее, ее братьев и сестер. Она сопротивлялась, цепляясь за мысли и воспоминания прошлого. Они казались призрачными и далекими, но этого хватило, чтобы сохранить ее сознание. Остальные были не так сильны, и Сьюки беспомощно наблюдала, как жизнь улетучивается из пугала с клоунским лицом, подобно воздуху из воздушного шарика. Оно упало на землю, его набивная солома развевалась на ветру, дождь хлестал по рубашке и брюкам.
Сьюки присела и взяла в руки пустую голову из мешковины. Его красная войлочная улыбка застыла навеки. Она прижала мешковину к груди, поднялась на ноги и отступила.
– Кто ты такой?
– Я ваш спаситель, – заявил Тыквоголовый. – Я ваш Бог.
– Нет, – покачала головой Сьюки. – Бог есть доброта, прощение и вечная любовь Небес. Он не такой, как ты.
– Тогда где же он? Этот добрый и всепрощающий Бог? – Тыквоголовый воздел голову к небу, где в облаках сверкнула молния. – Это он? Нет. Думаю, нет. Зато я здесь. Я настоящий. Бог пугал – да, мне нравится, как это звучит, – Бог пугал стоит перед тобой, Сьюки. И без меня ты – ничто.
– Неправда, – возразила она, крепче сжимая голову улыбающегося клоуна.
– Нет? И куда ты пойдешь, сестра? Кто даст приют такой бедняжке, как ты? Сырой пучок соломы в невзрачном клетчатом платье не найдет себе поклонника среди деревенских парней. Ни одна хозяйка не позволит тебе переступить порог ее дома, когда ты так выглядишь. В такую ночь, как сегодня, в гостинице нет мест. Может, в конюшне? Да. Ты можешь наслаждаться моей любовью и защитой, а можешь гнить вместе со свиньями и коровами где-нибудь в хлеву. Выбор за тобой.
Сьюки окинула взглядом своих братьев и сестер, молча стоявших за Тыквоголовым.
– Почему никто из вас ничего не говорит? – воскликнула она.
– Они не могут, – ухмыльнулся Тыквоголовый, и она увидела, что весь вороний народ пытается что-то произнести, подавшись вперед, будто их тошнит, поднося руки ко рту и горлу, но они не могли издать ни звука. – Почитай меня, Сьюки, поблагодари меня за все, что я тебе дал, и ты будешь жить дальше.
Он протянул ей свою руку в перчатке. Сьюки перевела взгляд с его руки на остальных пугал, стонущих и хватающихся за головы, а потом снова на Тыквоголового.
– Думаю, я бы предпочла обратиться в прах, – сказала она ему.
– Какая досада. Покойся с миром вместе со своим Богом, дитя. – Тыквоголовый бросился вперед и схватил ее за голову. Он притянул ее ближе, и Сьюки почувствовала, как он пытается вцепиться когтями в ее разум, острая боль пронзила мозг, затуманив сознание.
Сьюки подумала о нарциссах. О цветах. О любящей улыбке матери, о поджаренных пышках с соленым маслом и джемом из крыжовника, о летних ярмарках, осенних листьях и хрустящем снеге зимой. Эти воспоминания о ее прежней жизни – те, которые она отрицала раньше, – теперь явились гораздо отчетливее. Сьюки позволила им прорваться внутрь. Она вспомнила, как запах табака ее отца еще долго витал в воздухе после того, как он уходил на работу, как плач и кашель ее младшего брата не давали ей спать. Она вспомнила ту последнюю ночь, когда мальчик, которого она любила больше всего на свете, разбил ей сердце, и когда она подмешала себе в чай яд, и смерть пришла за ней, пока она спала.
Любовь и боль Сьюки захлестнули ее, вытеснив Тыквоголового из ее сознания.
Он отшатнулся, восхищенно ухмыляясь.
– Не такая слабоумная, как твои сородичи, сестра Сьюки, да?
– Я не твоя сестра. Не твоя Сьюки. Меня зовут Сюзанна Габриэль, – сказала она хриплым и сдавленным голосом.
– Нет, – возразил Тыквоголовый, нависая над ней. – Ты – ничто, и ты снова станешь ничем.
Он поднял руку, чтобы ударить ее, но Сьюки оказалась проворнее. Она сбила с него
