Пингвин влюбленный - Анатолий Чупринский

— Это не решение проблемы. Это вообще не решение! — сказала Надя.

— Я начинаю тебя ненавидеть. Появилась, поманила в дали светлые…

— Ничего я тебе не обещала, — покачала головой Надя. — Не обнадеживала.

— Только сегодня утром все понял. Ты мстишь. Тебя когда-то предали. Растоптали, унизили. Теперь ты мстишь всем мужикам. Меня выбрала первым объектом.

— Ты глуп. Так ничего и не понял.

— Я ездил в твой «Журавлик». Тебя в двенадцать лет изнасиловал участковый милиционер. С тех пор ты мстишь всему роду мужскому. Подсознательно.

— Дурак! С тем участковым, кстати, его тоже звали Валера, у нас были чисто платонические отношения. Мы с ним даже не целовались.

Суржик долго молчал. Всматривался в лицо Нади. Когда весь ее облик начал как-то странно колыхаться и мутнеть, как на экране старого телевизора, он спохватился:

— За что ты меня так? Я тебя ищу, ищу…. Начинаю сходить с ума.

— Обойдется. У тебя все будет хорошо.

— Не могу я без тебя, рыжая! Ты где? Или тебя уже нет?

— Я ближе, чем ты думаешь, — усмехнулась Надя. И исчезла из зеркала. На ее месте опять возникло его собственное отражение. В последние дни оно только раздражало.

Суржик подошел к столу, ухватился обеими руками за трос и изо всей силы рванул на себя. Как и следовало ожидать, крюк вылетел из потолка. Как и следовало ожидать, рабочие, делавшие ремонт, обманули. Закрепили крюк для люстры на соплях. Буксировочный трос упал на стол. На голову Суржика хлопьями снега посыпалась штукатурка.

Через час он поднимался в скрипучем лифте на третий этаж знакомого дома на Кронштадтском бульваре. Как обычно, поднялся до пятого, потом спустился на третий.

Суржик застал в квартире своего закадычного друга умильную картинку, почти семейную идиллию. Незнакомая черноволосая женщина на кухне в домашнем фартуке жарила оладьи. Челкаш, разумеется, находился неподалеку от плиты и бдительно контролировал каждое ее движение. В квартире на окнах появились веселенькие занавесочки и элегантный половик у двери. Его друг Леня Чуприн сидел в своем «кабинете» за столом перед новеньким компьютером. Брал с тарелки горячие оладьи и отправлял их в рот. Указательным пальцем другой руки неумело тыкал в клавиатуру.

— Привет! — кивнул он Суржику. Будто они расстались полчаса назад.

— Берешь уроки? — поинтересовался Суржик.

— Таня-а-а!!! — неожиданно заорал во все горло Чуприн. На пороге «кабинета» мгновенно возникла слегка испуганная черноволосая женщина.

«Стало быть, ее зовут — Таня!» — мысленно усмехнулся Суржик.

— Какого хрена он опять сам размер увеличил!? — раздраженно спросил Леонид.

— Господи, Ленечка! Я же тебе показывала.… Нажми вот на эту кнопку! — виноватым тоном, оправдываясь, ответила она.

«Ленечка! Танечка!» — пронеслось в голосе у Валеры.

— Ты где пропадал? — мрачно спросил Чуприн, не отрывая взгляда от монитора.

— Да так. Везде и нигде.

— Дела?

— Ничего интересного, — ответил Суржик, усаживаясь на тахту.

Из кухни опять появилась Татьяна. Улыбнулась Суржику. Валера мгновенно все понял. Увидев эту улыбку, его друг Леонид Чуприн, естественно, тут же забыл все свои клятвенные заверения насчет женского рода.

Бедняга! Многие женщины еще и не такое умеют. От рождения.

Татьяна подложила Чуприну в тарелку еще оладьи. И поставила стакан киселя.

— Валера! — повернувшись к Суржику, улыбаясь, спросила она. — Вам со сметаной? Или с вареньем?

— Ему, того и другого! И побольше! — распорядился Леонид, запихивая в рот очередную, наверняка, десятую по счету, оладушку.

Татьяна кивнула. Вышла на кухню и мгновенно вернулась. Принесла и протянула Суржику небольшой поднос, на котором красовалась горка оладьев на тарелке, стакан киселя. И даже чистая накрахмаленная салфетка.

— Нет слов! — пробормотал Суржик, принимая поднос с яствами. У него, и, правда, не было слов. Просто очень хотелось пожрать. Именно оладьев.

Некоторое время друзья с жадностью поглощали оладьи. Чуприн за столом, не отрывая глаз от монитора компьютера, Суржик на тахте. Оба ели с такой скоростью и аппетитом, что у Челкаша, изредка заглядывающего из кухни в «кабинет», возникло подозрение. Оба поставили себе целью оставить его голодным.

— Тебя с какой-то рыжей девицей видели, — с полным ртом, не прожевав, пробормотал Чуприн. — Кто такая?

— Ее больше нет, — ответил Суржик. И сам испугался своих слов. — Исчезла куда-то. Как сквозь землю провалилась,… — поправился он.

— Говорят, совсем девчонка? Ей сколько лет?

— Двадцать два, — задумчиво бросил Валера. — Или двадцать три.

— Комплексуешь? — мрачно поинтересовался Чуприн.

— В смысле?

— Если мужчина нашего возраста связывается с девчонкой, он погряз в комплексах.

— Оставь в покое мои компексы. Мне с ними хорошо. Отлично уживаюсь. Я их люблю, холю и лелею! И потом! Это совсем не то, о чем ты подумал. Мальва — это любовь. Как ни пошло и банально это звучит.

— Мальва? — переспросил Чуприн.

— Только встретив ее, понял, я никогда и не любил. Даже не нюхал этого чувства. Все мои предыдущие бабы…. А-а, что там… — обречено махнул рукой Валера.

Эти слова Суржик произнес каким-то застенчивым, извиняющимся тоном. Чуприн оторвал взгляд от монитора, повернулся к нему и долго, нахмурившись, смотрел на своего закадычного друга. Будто тот внезапно превратился в негра. Или на голове у него вдруг выросла копна густых рыжих волос. Или еще что-то в этом духе.

— От тебя какие-то странные флюиды исходят.

Суржик развел руками в стороны, виновато пожал плечами. Леонид Чуприн кожей почувствовал, лучше не лезть со своими ироническими комментариями.

— Какая она? — как бы, невзначай, спросил он.

— Она? Она… вся… светящаяся! — вздохнув, пробормотал Суржик. Смотрел при этом в окно. Почему-то не мог смотреть в глаза Чуприну. — Да ты ее знаешь. На эстраде выступала. Группа «Мальвина». Солистка. Эффектная такая блондинка.

— Ты говорил, рыжая. Теперь, блондинка! — вернулся к привычному подозрительному тону Чуприн. У него эти переходы всегда были внезапными. Непредсказуемыми.

— Это тебе кто-то другой говорил. Моя Мальва абсолютно рыжая. На сцене выступала в блондинистом парике. Имидж такой. Ты ее должен знать.

Чуприн, не отрывая глаз от экрана, отрицательно помотал головой.

— А я говорю, знаешь!

— Не знаю.

— Знаешь, знаешь, — твердил Валера.

— Понятия не имею!

— Вечно споришь! Все ее знают, один он не знает!

Сам того, не подозревая, Суржик был абсолютно прав. Только не в том смысле…