Мехасфера: Ковчег - Андрей Умин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но парень этого не знал. С тех пор как он пришел в сознание, Лима не оказывала ему никакого внимания, стараясь быть ближе к Куско. Она дала слово, которое было крепче любого железобетона, на поверку оказавшегося очень хлипким под воздействием бурь и невзгод.
Пуно с трудом поднялся на ноги и едва ими переступал, держась за плечо Хана. Боль от каждого шага отдавалась в боках и груди, но была несколько глуше, чем раньше, отдавала выдержанным дубовым привкусом, словно настоялась со временем. Она все сильней отдалялась от его выжатого лихорадкой сознания, если можно так сказать, — угасала.
— Возвращайтесь домой, белые твари! — донеслось из заваленного грязью подвала.
— Подождите. — Куско жестом остановил отряд. — Мы привлекаем слишком много внимания.
— Он прав, — опустил автомат Альфа и повернулся лицом к своим. — Рыбак предупреждал насчет нашего цвета кожи. Надо замаскироваться.
— Нам теперь, что, стать такими же красными, как эти аборигены? — ощетинился Чарли.
— Можно и так. — Полковник огляделся по сторонам — один голый бетон. — А можно просто накинуть какие-нибудь лохмотья.
Они прошли дальше, в сторону растущего из серых руин города. Потерянные на незнакомой земле, связанные одной общей целью, как сухая трава перекати-поле — главный символ Великой пустоши со всей ее изничтоженной солнцем природой. Одна лишь твердая обезвоженная земля, да и та глубоко под завалами разрушенного временем и ветром города. Никаких растений до горизонта, никаких магазинов одежды или просто развешанных между развалин тряпок. Последний торговый центр здесь закрылся пятьсот лет назад, и теперь от его многоуровневых развлечений и высокой, до неба, парковки остались лишь спрессованные в одну плоскость воспоминания — куски пластика от постера какого-то фильма и обрывки мягких сидений, больше похожие на истлевшую бумагу, которая распадется на молекулы, как только к ней прикоснешься. Безлюдно здесь не было, кое-где шатались изгои под кайфом, от голода и безделья пытающиеся разрушить еще что-нибудь, погубить уже гиблое. Сначала, когда-то давно, они вырывали из пола кресла в кинотеатрах, потом, когда здания рушились, они рвали сиденья этих кресел на красивые лоскуты, потом, во время очередной войны дикарей, прятались за уцелевшими мебельными каркасами, а еще через сотню лет пытались доломать хлам, ведь ничего целого не осталось. Ступая по железобетонной пустоши, путники понимали, что категорий обломков тоже бывает несколько. Сначала это крупные части, по которым можно определить, что же они составляли при жизни — такого почти не осталось. На следующем этапе распада это уже обломки непонятного происхождения, но все еще имеющие крепкий вид — их вокруг валялось достаточно. И, наконец, полностью, в пыль изничтоженная стараниями рейдеров-изгоев материя. Она просачивалась глубоко под руины, исчезала с глаз долой, и на поверхности по-прежнему оставались еще «целые» обломки огромного мегаполиса, сколько бы веков их ни разбивали в труху.
— Они все сумасшедшие, — шептал Чарли, чтобы не привлекать внимания.
— Нормальные бы тут не остались, — согласился Альфа.
— Разве что путешествующие, прямо как мы, — с некоторым двойным смыслом сказал Хан, продолжая поддерживать плечом Пуно.
Все удивленно повернулись в их сторону, и парень указал на бредущего вдалеке мужчину с двугорбым оленем под уздцы. Вид у него был нормальный в том смысле, что человек знал, куда идет. Он ровно держал курс, не шатался, не пытался что-либо ломать и не выкрикивал матерные слова. Нормальный.
До города оставалось несколько сотен метров, когда отряд нагнал этого путешественника. Он посмотрел на них и уже издалека озарил лучезарной улыбкой. Красное лицо незнакомца пряталось в тени под серой кепкой, а тело укрывал тоже серый, до самой земли, балахон. За спиной его, как скала, нависал наполненный скарбом рюкзак и такой же лежал на спине двугорбого рад-оленя. По бокам животного в разные стороны торчало оружие, одежда, приемники, аккумуляторы и прочее полезное на пустошах добро. В незнакомце определенно угадывался торговец. Его глаза искрились, радостно бегая по лицам инков и марсиан, — он предвкушал полезный обмен. Человек опять улыбнулся, обнажив желтые осколки зубов.
— Торговец Али к вашим услугам, — поприветствовал он путников. — Экспрессом из самого Талла. Странный у вас вид. Нездешние?
Его пиджин являл собой смесь куда большего количества языков, чем тот, которым владели морпехи, но общий смысл они понимали.
— Можно и так сказать, — ответил полковник.
Солдаты и инки подошли к торговцу, чтобы не перекрикиваться издалека. С севера их всех прикрывала высокая груда развалин, но по другим направлениям все свободно просматривалось. Где-то вдалеке бродили изгои, громко кричали и стреляли друг в друга из пистолетов. Путники и торговец пригнулись и перешли на другую сторону руин. Олень лениво шагал за хозяином, словно выстрелы его не пугали. Разговор продолжился в более спокойной обстановке, если такое понятие вообще применимо к Пустоши.
Али начал перечислять свое добро:
— Спиды, оружие, броня, радио и… — Он замешкался, решая, говорить ли путникам про особенно важный товар. — И вирты тоже есть, да. Только потише об этом. На целых четыре часа работы, это я гарантирую.
— Радио, — ухватился за это слово, как за спасительную соломинку, Альфа.
— Понимаю, что вы думаете, — неправильно понял его Али. — Какой нам толк от дохнущей при каждой солнечный вспышке аппаратуры? Этот поганец Али хочет нас обдурить…
Он сделал паузу в надежде услышать отрицание, но все двенадцать путников молча смотрели в его ярко-красное, обожженное солнцем лицо.
— Нет, не хочу, — продолжил Али. — Я не продаю устройства с композитными кубитами и графенозисторами. У меня новейшее слово техники — ламповое радио. Оно работает на специальных вакуумных колбочках, которым не страшны нейтронные вспышки.
— Ламповое, — ухмыльнулся полковник, и его задорными улыбками поддержали остальные морпехи. — А что, ведь действительно…
Инки лишь удивленно уставились на торговца.
— Да, абсолютно неубивамое! — воодушевился Али. Он даже перестал пригибаться при звуках далекой стрельбы. — Разумеется, если его не ронять. От падения оно точно сдохнет. Ну и палить по нему из пушки тоже нельзя. Зато можно слушать радиостанцию.
Он шагнул к своему рад-оленю и достал из поклажи большой ламповый приемник. Покрутил выключатель, и из единственного динамика раздались шипящие помехи и голос. «Братья и сестры, воздадим хвалу Пустоши, что кормит и поит нас…» Продемонстрировав работоспособность устройства, торговец выключил его, чтобы не тратить заряд.
— Нет. Через это нам с Кораблем не связаться, — покачал головой Альфа. Тонкий лучик его надежды погас.
— Хорошее радио! — не унимался Али. — Ловит слово Пророка откуда угодно в пределах Великого озера, Талла и Хеля.
— А музыку? — осклабился и с ноткой сарказма
