Молочная даль - Александр Малов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И теперь бабушке предстоит похоронить собственную внучку. Так почему Господь допускает это? Он испытывает меня? Хочет что-то донести? Донести с помощью мертвых тел самых близких мне людей? Я должна понять весь его замысел, держа на руках тело своей внучки? Своей маленькой Ксюши? Я не понимаю, за что… я…я…
И на этом все закончилось. С каждым новым «я», она улыбалась все шире, а вдовцу становилось на душе все хуже. А потом слова просто закончились. С одной стороны, это очень обрадовало Михаила. Если бы женщина продолжила говорить дальше, то он бы просто не выдержал и вогнал свою Mazda в ближайший столб. Нет, это уже была не просто инвалидность. Это не Костя. Это ни недуг. Это смерть. Медленная смерть ребенка, которому всего лишь девять лет.
«Господи, – пронеслось в голове у вдовца, – Смерть от рака хоть когда-нибудь была безболезненной? Она же еще ребенок. Чистый и невинный ребенок, который даже и не понимает, как мало ему осталось видеть своими глазами этот мир. Как ей смогут объяснить это родители? Ей же всего девять лет. Девять, черт возьми. Никто не заслуживает такой смерти.»
Неожиданно мужчина понял, что о Ксюше говорят, как о заведомо мертвой. От этой мысли пробежала дрожь, а сердце словно замерло. Внизу живота начало что-то крутить и покалывать. Михаил заставил себя подумать о том, что возможно не все так плохо и шанс есть всегда. Крошечный, но он просто обязан быть. Ведь иначе как еще можно выжить в этом мире? В мире без надежды?
И тут в голове таксиста возник образ маленькой девочки. Нестираемый ничем, он врезался в глаза, словно мелкая и колкая пыль. Михаил не хотел этого. Меньше всего ему сейчас хотелось представлять образ маленькой Ксюши. Однако воображение уже начало работать и процесс этот было уже не остановить.
8
Ксюша. Маленькая девочка в нежно зеленом платье, которая идет по мостовой ярким солнечным днем. С одной стороны, она держится за руку мам, с другой – папы. Ее длинные волосы спадают ей на нос, и она тихо хихикает и улыбается своим собственным детским мыслям. Сначала Ксюша выглядит, как самый счастливый ребенок. Она смотрит своими глазами на пролетающих птиц и весело жмурит глаза от яркого, но в то же время мягкого солнца. Для нее жизнь только начиналась. Но неожиданно она чувствует пустоту в своей руке. Она смотрит вверх, по правую сторону, туда, где только что была ее мама. Но мамы больше нет. Глаза ребенка полны непонимания, но тут и вторая рука, сжимающая сильную мужскую руку, неожиданно начинает хвататься за воздух. Папа исчез.
И теперь маленькая Ксюша остается одна. Она не плачет, просто еще не до конца понимает, что произошло. Девочка начинает звать свою маму, тонким и дрожащим голосом. Но маме не приходит. Не придет и родной отец. Солнце сменяется тучами. Усиливающийся ветер гонит все крики девочки прочь. Тельце ребенка начинает трястись от истощения, а светлые волосы опадают даже от легкого порыва ветра, обнажая ее лысую голову. Ксюша держится за остатки волос и тихо плачет. Она пытается удержать хотя бы самый маленький клочок, но его тут же уносит ветер. Девочка бежит за прядями своих волос, но спотыкается о камень и падает коленкой прямо на асфальт. По ноге мелкой струйкой начинает течь кровь, но девочка сглатывает обиду и чувство страха. Она пытается казаться сильной. Сильной, на сколько это возможно в свои девять лет.
Но она одна. Ксюша осталась совсем одна. Маленькая девятилетняя девочка, ищущая глазами родителей, но находящая лишь пустоту. Она смотрит в лица прохожих, но все они серы и безжизненны. И тогда девочка начинает плакать. По-настоящему, но не навзрыд. Все так же по-тихому и теперь слезы текут рекой. Ее обреченная улыбка вызывает в Михаиле неописуемую боль и тоску. И тут девочка смотрит прямо в глаза вдовцу.
«Меня больше не будет – тихо шепчет она, – Я хочу остаться. Пожалуйста, можно мне остаться с родителями еще немного? Пожалуйста, я хочу остаться еще ненадолго… совсем… ненадолго»
Наконец, воображение Михаила не выдерживает и печальный образ взрывается от переполненных эмоций. Он смотрит на Ирину через зеркало в салоне, но та снова рассматривает содержимое сумки. Остаток дороги был преодолен в полном молчании.
К тому моменту, когда машина такси прибыла в аэропорт, таксист и его пассажирка уже «остыли» и гнетущая атмосфера внутри салона автомобиля не давала о себе знать. Женщина приготовила деньги и протянула их. Михаил хотел было отказаться, так сильно его тронула эта поездка, но по выражению глаз женщины он понял, что та посчитает отказ за прямое оскорбление. Когда она собралась покинуть машину такси, то тут случилось неожиданное. Остановившись на пол пути, она снова села в салон и запустила одну руку в свой пакет.
– Как вы думаете, Ксюше понравиться это? – спросила Ирина и достала из недр пакета… мягкую игрушку. Игрушку плюшевого тельца.
– Обязательно – ответил вдовец и его глаза предательски заблестели от наступающих слез.
Ирина улыбнулась и произнесла:
– До свидания, «святой отец». Спасибо, что позволили оставить всю эту боль в городе. В доме моей дочери она будет ни к чему.
– До свидания, «дочь моя» – отшутился Михаил, но почти сразу же приобрел выражение лица полное серьезности. – Ксюша будет в восторге от вашего подарка.
Женщина улыбнулась и легким кивком головы попрощалась, должно быть с единственным человеком, кому она смогла выговориться. И через мгновенье в машине такси остался лишь один Михаил.
И тут у него началась нервная дрожь. Его руки намертво вцепились в руль так сильно, что пальцы резко побелели. Жадно глотая воздух, он оторвал одну руку от руля и начал оттягивать воротник своей футболки, будто она душила его мертвой хваткой. На лбу появились мелкие капли пота. Кошмары. В очередной раз его ночные кошмары всплыли наружу. Однако теперь мужчина смотрел им прямо в глаза. Смотрел, еще буквально минуту назад. Смотрел в эти плюшевые пуговчатые глаза. Как же он мог забыть. Забыть
