Личная жизнь адвоката - Наталья Борохова

– Отвечайте самостоятельно.

– Я не помню. Вроде бы нет.

– А в руках у парня?

– Не помню.

– Ну, если бы у них в руках оказались крупные предметы, вы бы это запомнили?

– Защитник, не нужно предположений. Свидетель дал вам ответ. Она не помнит, – вмешался судья.

– Свидетельница, это вы убирали беспорядок в гостиной после того, как комнату осмотрела следственная группа?

– Ну, я. Кто же еще?

– Вы не находили никаких предметов со следами крови, которые могли быть использованы как орудие?

– Нет.

– Вам вопрос понятен?

– Разумеется. Но ничего такого я не видела. На полу лежали черепки от разбитой напольной вазы, журнальный столик был перевернут.

– Вот как? Столик перевернут?

– Ваша честь! Нарушение порядка в гостиной зафиксировано в ходе осмотра места происшествия и даже запечатлено на пленку, – заявил прокурор, поднимаясь со своего места и поправляя мундир. – Не понимаю, чему сейчас удивляется защита.

Ева с упреком взглянула на своих адвокатов. Действительно, в одном из томов уголовного дела имелась фототаблица, на которой были запечатлены фрагменты гостиной Винницких со следами потасовки. Но Василий спрашивал об этом так, словно для него это была большая новость.

– Тем не менее, ваша честь, я имею право задать вопрос.

– Задавайте, – вздохнул судья.

– Свидетельница, вы следите за порядком в доме Винницких, верно?

– Я уже об этом говорила.

– Вы легко поднимаете этот столик?

– Зачем мне его поднимать? – удивилась Саша.

– Для того чтобы произвести уборку под ним, разумеется.

– Я просто убираю под ним, вот и все. Он слишком тяжел, чтобы таскать его с места на место.

– Что, правда, такой тяжелый?

– Хозяйка говорила, что его сделали из массива дуба. А у меня, между прочим, радикулит.

– Спасибо за ответ. Можете тогда вспомнить, видели ли вы на столике, когда вытирали с него пыль, царапины, выбоины, другие повреждения. А может, у него отвалилась ножка или его отдавали в ремонт по другой причине?

– Да вроде бы нет, – обалдело произнесла свидетельница.

– Защитник, вы удовлетворили свое любопытство относительно столика? Какой предмет обстановки теперь на очереди?

Василий смущенно покачал головой…

Когда в зал суда зашла Жанна Лисовец, Елизавете захотелось стать маленькой и спрятаться под столом. Она уже пожалела, что затеяла с мужем нелепую игру в прятки. Сегодня же юрист, а по совместительству его доверенное лицо, сообщит Андрею Мерцалову о том, что она видела в суде его жену. Представив семейную сцену выяснения отношений, Дубровская заметно приуныла. Между тем Лисовец, окинув состав суда взглядом и, разумеется, обнаружив знакомое лицо, и виду не подала, что удивлена. Она давала показания четко, обстоятельно, как и подобает профессиональному юристу.

– …нет, конечно, Артем Винницкий не собирался жениться на этой девушке. Безусловно, ей можно было бы посочувствовать, если бы не ее ужасный поступок. Тема не заслуживал смерти.

– Вам известно о том, что Артем Винницкий и его друг заключили пари? Артем рассчитывал получить «Ягуар» в случае, если сумеет разыграть Еву.

Василий был очень деликатен. Он боялся причинить страдания своей клиентке, хотя понимал, что обойти болезненную тему не удастся. Краешком зрения он видел, как напряглось лицо подсудимой. Ева выпрямилась и посмотрела на свидетельницу прямо. Ей нечего было стыдиться. А значит, и прятать взгляд в пол не было необходимости.

– Впервые слышу о пари, – сделала изумленное лицо Лисовец. – Вас кто-то неверно информировал. Родители Артема – состоятельные люди, и он не нуждался в том, чтобы зарабатывать автомобили таким сомнительным способом. Милица Андреевна много лет в автомобильном бизнесе, да и сам Тема ездил на «БМВ».

Девушка скромно промолчала, что источником «ложной» информации была она сама. Голубые глаза Жанны вполне естественно округлились от удивления, от чего она стала похожа на Мальвину. Ева спросила себя, почему девочка с голубыми волосами из сказки про Буратино даже в детстве вызывала у нее раздражение. Плакса, неженка и неумеха – в ней все, начиная от голубых волос до кончиков ногтей, было фальшивым.

– Видите ли, я много лет дружу с семьей Артема, – продолжала тем временем Жанна. – Можно сказать, с детства. Милица Андреевна делилась со мной, что ее беспокоило. Она же мне рассказала о пропаже кольца.

– Можете пояснить, что это за кольцо? – спросил прокурор.

Лисовец кивнула головой.

– От Милицы Андреевны я знаю, что это какая-то семейная реликвия, связанная с бабкой профессора. Чудесный перстень с камнем редкой огранки. Я сама видела его всего лишь раз. Знаю, что в семье берегли его как зеницу ока. Артем знал о том, насколько дорога его отцу эта вещица. Он ни за что не стал бы дарить ее кому бы то ни было. Даже мне… Конечно, подсудимая взяла перстень без спроса.

В этом была вся Лисовец. Конечно, ей ничего не стоило сказать, что Ева украла кольцо. Но это прозвучало бы грубо. Еще, чего доброго, ее могли бы заподозрить в том, что она просто сводит с соперницей счеты. «Взять без спроса» – звучало вполне невинно, но достаточно для того, чтобы судья сделал правильные выводы.

– Об убийстве я узнала от родителей, – продолжала Жанна. – Это было чудовищное известие. Конечно, мы выразили соболезнования семье друзей, присутствовали на похоронах и поминках, но мы оказались не в состоянии облегчить боль родителей. Артем был их единственным ребенком. Его отец и по сей день находится в состоянии прострации.

Еще в начале судебного заседания Милица Андреевна, отвечая на вопрос суда, заявила о том, что профессор участвовать в процессе не сможет. Его состояние здоровья вызывало опасение у врачей. Ученый ни на что не жаловался, но слабо реагировал на внешние раздражители. Даже его любимая работа не вызывала в нем положительных эмоций. После смерти сына он разом утратил вкус к жизни и часами сидел или лежал, уставившись в одну точку. Было понятно, что толку от его участия в суде не будет. Даже более того, присутствие в зале, рядом со скамьей, на которой находились подсудимые, обещало стать для него изощренной пыткой, которую вряд ли бы выдержало его ослабевшее от переживаний сердце. Адвокаты тактично помалкивали и не требовали у суда обеспечить явку профессора Винницкого в суд. Лиза и Василий были мягкосердечны и уважали чужое горе…

Явка в процесс Валерия не вызвала больших потрясений. Конечно, друг Артема заявил о том, что слыхом не слыхивал ни о каком пари.

– Артем – честный парень, – заявил он. – Он не стал бы играть в такие игры с девушкой. Я думаю, что все это придумала Ева для того, чтобы не чувствовать себя брошенной.

– Я ничего такого не придумывала, – подала возмущенную реплику Ева. – Мне не было нужды мстить Винницкому. Я любила его, и он не бросал меня. Он всего лишь предложил отложить на время свадьбу.

– Значит, сказку о пари придумали ваши адвокаты, – надменно заметила Милица Андреевна. – Это теперь называется линией защиты.

Только этого еще не хватало! Лизу и Василия решили уличить во вранье. А автор истории о пари стоял как ни в чем не бывало на свидетельской трибуне, сжимая в руке ключ от злосчастного «Ягуара».

Сердце Василия сжалось. Им не верили, и если бы речь шла только о составе суда, все было бы не столь драматично. Ева им не верила также. Она по-прежнему считала, что никакого пари не было. Валерий просто набрехал адвокатам первое, что пришло ему в голову, а повторить свои выдумки перед судом не решился. Но Кротов не собирался выглядеть болваном в глазах любимой девушки.

– Скажите, свидетель, а вы приглашали Вострецову съездить на море? Без ведома вашего друга, разумеется, – спросил он, как выстрелил.

– Этот вопрос как-то связан с нашим делом? – поднял бровь судья.

– Свидетель лжет, и мне хочется уличить его в этом, – признался Кротов. На самом деле он хотел доказать это только Еве.

– Не знаю, как вы собираетесь его уличать в неискренности, но полагаю, что ваш вопрос к делу не относится. Частная жизнь свидетеля нас не волнует.

– Очень правильно, ваша честь! – не удержался от похвалы Валерий. – Надо же такое придумать! Адвокат, видимо, решил запятнать нашу дружбу с Артемом. Лучшая защита – нападение. Это всем известно.

Он запнулся, увидев направленный на него взгляд подсудимой. Она была изумлена и не верила своим ушам. Валерий откровенно лгал и, должно быть, потел при этом. Она все еще помнила его влажные ладони, когда он брал ее за руку, стараясь придать их разговору оттенок душевности.

Милица Андреевна сидела на своем месте, не опуская глаз. Конечно, она ничего не забыла из того разговора с Валерием, но ставить в известность суд она не стала. С ее точки зрения, судья поступил правильно, заявив, что частная жизнь им неинтересна, да и какое отношение это имеет к делу!

Валерий, почувствовав, что находится под защитой суда, несколько осмелел. Он охарактеризовал Артема Винницкого как глубоко порядочного человека, а потом весьма прохладно отозвался о его романе с Евой.