Вирт - Джефф Нун

Убер повернулся к свече и прищурился, глядя на пламя.

– Ну да, – сказал он. – Я этого ждал. Динго меня предупредил.

– Она уйдет со мной.

– Оставьте, пожалуйста, нашу еду, сэр.

– Не могу.

– Почему?

– Мне оно нужно, Существо.

– Вы его называете Существом. Это не очень-то уважительно. Еда – это самое ценное, и с ней следует соответствующе обращаться.

– Пошел на хуй.

Убер на мгновение закрыл глаза и рассеянно погладил Карли.

– Аппетитная робосука, – заметил он. – Спасибо, что вы ее привели к нам.

Он сунул пальцы между задними лапами Карли.

– Скриббл? – воскликнула Твинкль.

– Не беспокойся, малыш, – сказал я ей. – Все под контролем.

– Да неужели? – сказал Убер. – Все под контролем? И это называется – под контролем? Ну, хорошо. Пусть под контролем. Только под чьим контролем? – И каждое слово звучало мрачнее предыдущего, и как-то более по-собачьи, словно, когда он злился, он постепенно терял в себе все человеческое.

– Я ухожу отсюда, – сказал я.

– Не выводи его, Скрибб, – вмешалась Бриджит.

– И забираю с собой Существо, – продолжил я. – Ты готова, Твинк?

– Я готова, – сказала она и повернулась к своей любимице. – Карли!

Карли подняла одно ухо, но тут же его опустила.

– Давай, Карли! – сделала еще одну попытку Твинкль, но я полагаю, что эта собака была на седьмом небе от счастья.

– Ты идешь, Бриджит? – спросил я.

Она даже не взглянула на меня.

Твинкль вскочила и встала рядом со мной. Убер чесал Карли загривок, там, где она больше всего любила. Он задул свечу даже с такого расстояния – своим собачьим выдохом. Когда он повернулся ко мне, его собачье лицо было как будто разрезано надвое чистой псовой ухмылкой.

– Не заставляй меня это делать, – сказал Убер и сжал шею Карли. Сначала Карли не сопротивлялась – она решила, что это любовное прикосновение. Но потом поняла, что это было на самом деле: пыточный акт. Пальцы Убера сдавили ей трахею; он выпустил когти, и на шее у Карли выступили крошечные капельки крови. Он был экспертом по поиску мягкой плоти между пластиковыми костями.

Теперь Карли скулила, отчаянно пытаясь освободиться.

Убер разомкнул свои толстые губы, показав острые белые зубы, словно высеченные из мрамора.

– Я – Дас Убердог, – провыл он. – Этот мир – мое отхожее место.

И его глаза были дикими – дикими и свободными, и его когти рвали мягкое горло.

Я рванулся вперед – насколько рывок, вообще, был возможен под весом Существа, – но Твинкль меня опередила. Она бросилась на вперед, Дас Убера со всей своей молодой силой, матерясь на чем свет стоит.

Убер согнул свою сильную мускулистую собачью лапу, как рычаг, так что Твинкль оказалась зажатой в мощном захвате. Потом Дас Убер резко разогнул ногу, и Твинкль с визгом отлетела назад и приземлилась у моих ног.

– И как вы оцениваете ситуацию, сэр? – спросил Дас Убер.

Кровь из шеи Карли сочилась между его длинными человеческими пальцами.

– Ну, прежде всего, от тебя жутко воняет говном, – сказал я.

– Спасибо, – ответил он.

Я развернулся, чтобы уйти.

Твинкль вцепилась мне в ноги, пытаясь остановить. Она закричала:

– Скриббл! Скриббл! Не оставляй нас здесь!

Но я просто развернулся и зашагал прочь.

Есть вещи самые важные, важнее всех остальных; есть вещи, ради которых пойдешь на все – и забудешь про все остальное.

Я спускался вниз по ступенькам и вес Существа у меня на плечах как будто подталкивал меня вперед.

Холодный, как камень.

Твинкль рыдала наверху, но я уже был внизу – на первой лестничной клетке. Такое ощущение, словно я нес саму Дездемону. Вот как я себе это и представлял: перекачка уже завершена, – просто, чтобы поддерживать нужный накал. Мимо комнаты, где девушка-сука лизала себя до исступления. Я слышал, как она скулит за дверью. За угол, по коридору, по направлению к кухне, где все трое песиголовцев теперь катались по полу, трипуя в каком-то мутантском Вирте, воспламененном плотью Существа.

Где Мэнди? Где Твинкль? Где Битл? Где Бриджит? Почему я один? Где Тайные Райдеры, когда они тебе больше всего нужны?!

И тут с верхнего этажа раздался вопль Дас Убера, прозвучавший, как плач сирены, отвергнутой в любви. Скрежет его собачьих когтей по линолеуму и паркету. Я предпринял финишный рывок по последним ступенькам – к выходу, и пес-привратник повернулся, чтобы посмотреть, что происходит.

Но дело в том, что он был немного занят.

Потому что Мэнди обвилась вокруг него и ласкала его рукой между ног.

Спасибо за помощь, Мэнди. Я этого не забуду.

А потом я увидел, что свободной рукой она тянется к вешалке, к крючку с пистолетом. Да, девочка, правильно. Сделай это, давай!!

Я слышал, как сзади уже приближались собаки, когда летел вниз по лестнице, спотыкаясь под тяжестью Существа, поскальзываясь на собачьем дерьме, и катясь вниз, словно на ледяной горке, прямо на пса-привратника. Его глаза были такими огромными, что у меня вдруг возникло стойкое ощущение, что сейчас я скачусь прямо в них. Кто-то схватил меня сзади, дернул за Существо у меня на спине, вцепился мертвой хваткой, так что мы с ним тянули в разные стороны, назад и вперед, на полпути вниз по пролету, зажатые между стенами. Сильная белая человеческая рука вытянулась вперед и схватила меня за шею. Я рывком обернулся лицо и уставился прямо в глаза Дас Убердога. И именно в это мгновение включился свет.

Обжигающее великолепие.

Жестокое излучение, слепящая радуга цветов.

Битл! Неужели это твоя работа, дружище?

Собаки наверху взвыли от боли; звук был похож на тот вой, которым сопровождается плохой выброс.

Все собаки – да, но не Убер.

Он даже не моргнул глазом на яркий свет, и я почувствовал, как его когти вцепились мне в горло.

Я поднял правую руку с ножом и отвел чуть назад по широкой дуге.

Дас Убер уловил движение краем глаза и попытался увернуться – на дикой скорости, с собачьим заджэмованным инстинктом.

Но все равно слишком медленно.

Нож тяжело вошел в плоть, в его левую щеку, задел кость, скользнул по ней, и врезался изнутри в челюсть. Его кровь у меня на лице, воющий Дас Убер, мое бешенство, когда я проворачивал нож – полный пиздец!

Теперь я освободился от его хватки, так что я подхватил Существо поудобнее, бросил нож и снова двинулся к двери. Пес-привратник старался освободиться от Мэнди. Прикрывая глаза от свечения одной лапой, он рванулся вверх по лестнице, шаря вслепую перед собой второй лапой.

И вот тогда Мэнди достала пистолет. Вот и умница.

Ну давай, девочка!

Сначала – вспышка яркого горячего света, потом – оглушительный грохот. Потом – воющий вопль пса-привратника, когда его бросило на ступеньки. Он врезался в меня и упал. В центре его спины горела черная и неровная дыра. Лучевая пуля.

Собаки выли вверху на лестнице, я на миг обернулся и увидел, как Дас Убердог выдергивает нож из своего разорванного лица. Он раздвинул челюсти, стараясь не касаться клыков, демонстрируя свою рану.

Я перешагнул через тело пса-привратника, и присоединился к Мэнди внизу. Она стояла, широко расставив ноги, держа пистолет двумя руками. Мэнди умела стрелять – научилась в бессчетных Кровяных Виртах. Я видел, как собаки в панике мечутся на верхней площадке, ударяясь о стены; их полупораженные мозги уже не справлялись с наплывом сообщений. За ними я разглядел Бриджит и Твинкль. Твинкль держала Карли на поводке. Робосука выглядела нормально, только слегка пошатывалась; крови было немного.

– Ты ранен, Убер? – крикнула Бриджит сверху.

Он не ответил, даже не обернулся, только сошел вниз – еще на одну ступеньку.

Мэнди неплохо держала прицел, но я заметил, что она вся дрожит.

Убер, держа нож в правой руке, сошел вниз еще на одну ступеньку. Нож был весь в крови; кровища буквально хлестала из раны.

– Еще один шаг, мой песик, – сказала Мэнди, – и тебе обеспечена большая конура.

Убер поднял одну лапу, глядя ей прямо в глаза. Он видел пот у нее на лице, видел, как дрожат ее руки.

Он начал осторожно спускать лапу.

– Она сделает это, Убер, – заорала Бриджит. – Я ее знаю! – И добавила: – Это мои друзья.

Он остановился и посмотрел на свою любовницу, на свою прекрасную теневую девушку с сонными глазами. И я опять подивился, что она в нем нашла, в этом песиголовце?

– Хватит, Убер, – проговорила Бриджит.

Нет. Не проговорила. Просто подумала. Я был настроен на них, на женщину и собаку, и, вообще, на все, что между ними происходило.

Я так думаю, она была чистейшим существом из всех, кого он знал в жизни.

И когда он повернулся к нам, я заметил, что что-то в нем изменилось, что-то заволокло эти глубокие глаза – глаза существа, которое разделяло судьбу собак, но в тоже время читало стихи Джона Донна.

Он шагнул назад, на ступеньку выше.

Наверное, в этот раз победила поэзия.

– Ты спускаешься, Твинкль? – закричал я.

– Карли ранена, – прорыдала она.