Север и Юг - Элизабет Гаскелл

Джон оттолкнул ее сложенными на груди руками.

– Уходите, – тихо сказал он. – Здесь вам не место.

– Не уйду! – ответила она. – Вы еще не знаете того, что видела я.

Она ошиблась, полагая, что забастовщики пожалеют женщину. С таким же успехом Маргарет могла зажмуриться и отвернуться от ужасного гнева этих мужчин в надежде на то, что, снова повернувшись, она увидит опустевший двор фабрики. К сожалению, их безрассудная ярость зашла слишком далеко. Они уже не могли остановиться, по крайней мере некоторые из них. Как это всегда бывает, в толпе нашлись привыкшие к грубым поступкам мужчины, которым по душе любой бунт, где может пролиться кровь. Первый башмак просвистел в воздухе. Она зачарованно наблюдала за его полетом. Он не попал в цель. Маргарет едва не стошнило от испуга, но она не сдвинулась с места, лишь прижалась лицом к руке мистера Торнтона. Затем, повернувшись, девушка снова обратилась к рабочим:

– Ради Бога! Не омрачайте ваше дело насилием. – Теперь она старалась говорить отчетливо и громко: – Вы не знаете, к чему приведут ваши действия…

Острый камень попал ей в висок, оцарапав кожу и вызвав сноп ослепительных искр перед глазами. Она упала, словно подкошенная, и мистер Торнтон, тотчас разжав сложенные на груди руки, едва успел подхватить ее.

– Что, герои, довольны? – крикнул он. – Вы пришли избить и изгнать невинных ирландцев. Сотни вас, будто стая, напали на меня одного, и, когда женщина встала перед вами, взывая к вашему благоразумию, вы трусливо направили свой гнев на нее! Вы сделали все, что было в ваших силах!

Толпа молчала, пока он говорил. Люди с выпученными глазами и открытыми ртами смотрели на струйки темно-красной крови. Это зрелище вывело их из транса. Те забастовщики, которые находились ближе к воротам, начали стыдливо выходить с фабричного двора. Толпа пришла в обратное движение. И только кто-то один прокричал:

– Этот камень предназначался тебе, но ты спрятался за женщиной!

Мистер Торнтон задрожал от ярости. Кровотечение привело Маргарет в чувство, хотя ее сознание почти не прояснилось. Он нежно усадил девушку на пороге, прислонив ее голову к дверному косяку.

– Прошу вас, отдохните здесь.

Не дожидаясь ее ответа, мистер Торнтон медленно спустился по ступеням – прямо в середину толпы.

– Теперь убейте меня, если таково ваше жестокое желание. Я больше не нахожусь под защитой женщины. Можете бросать в меня свои камни и бить до смерти палками. Но, что бы вы ни делали, я никогда не изменю принятого решения. Вы не заставите меня!

Сложив на груди руки, он стоял среди них в такой же позе, как и на крыльце.

Но обратное движение к воротам продолжалось – столь же беспричинное и бездумное, какими прежде были их ярость и гнев. Возможно, людей отпугнул слух, что скоро тут появятся солдаты, или отрезвил вид бледного, как мрамор, лица девушки, глаза которой были закрыты, а с ресниц стекали не слезы, а более густые и медленные капли – капли крови. Даже самые отчаявшиеся забастовщики, например Бушер, потянулись назад, спотыкаясь о брошенные камни, хмурясь и ворча проклятия в адрес хозяина, пока тот, не меняя позы, с вызывающим видом смотрел на их отступление. Однако в тот момент, когда отход толпы превратился в трусливое бегство (что было продиктовано слухом о возможном убийстве девушки), он поднялся по ступеням к Маргарет. Она уже пыталась встать на ноги.

– Ничего серьезного, – с болезненной улыбкой сказала Маргарет. – Камень рассек кожу и немного оглушил меня. Я так рада, что они ушли!

Она больше не сдерживала слез.

Мистер Торнтон не разделял ее радости. Осознав, что непосредственной опасности больше нет, он, наоборот, еще больше разозлился. Через пять минут послышалось отдаленное бряцанье солдатской амуниции – слишком поздно, чтобы заставить убегавшую толпу ощутить на себе силу власти и закона. Он надеялся, что, завидев солдат, забастовщики поймут наконец, что наказание неотвратимо. Пока эти мысли крутились в его голове, Маргарет, цепляясь за косяк, пыталась подняться. Однако черная пелена застила ей глаза, и мистер Торнтон вновь едва успел подхватить девушку на руки.

– Мама! – закричал он. – Мама! Спускайся вниз. Они ушли, а мисс Хейл ранена!

Мистер Торнтон внес ее в столовую и уложил на софу – очень нежно и мягко. Взглянув на ее бледное лицо, он подумал о том, как она смело пришла ему на помощь. Его чувства были настолько сильными, что в порыве страсти он прошептал:

– О, моя Маргарет! Моя милая Маргарет! Никто не знает, что ты для меня значишь. Пока ты лежишь здесь, словно мертвая, я хочу признаться тебе в любви. Ты единственная женщина, которую я когда-либо любил. О, моя Маргарет! Маргарет!

Мистер Торнтон опустился перед ней на колени и тихо застонал. Затем, услышав шаги на лестнице и устыдившись своей позы, он быстро вскочил на ноги. В комнату вошла его мать. Она ничего не заметила, разве только то, что сын был бледнее и суровее, чем обычно.

– Мама, мисс Хейл ранена. Камень попал ей в висок. Боюсь, она потеряла много крови.

– Да, выглядит она неважно, – встревожившись, сказала миссис Торнтон. – Я сначала даже подумала, что она умерла.

– Это обморок. Она недавно говорила со мной.

Но при последних словах матери вся его кровь, казалось, вдруг прилила к сердцу. Он невольно покачнулся.

– Иди и позови Джейн, – велела миссис Торнтон. – Пусть она принесет сюда все, что необходимо для обработки ран. А потом сходи к своим ирландцам, которые так кричат и плачут, будто сошли с ума от страха.

Мистер Торнтон ушел. В эти мгновения ему казалось, что к его ногам подвесили тяжелые гири. Он позвал Джейн и свою сестру. Маргарет сейчас нуждалась в максимальной заботе и нежном присмотре. Однако с каждым ударом пульса он снова и снова вспоминал, как она выбежала на крыльцо и заслонила его от грозившей опасности. Маргарет Хейл хотела спасти его! Он отталкивал ее и говорил с ней грубо, не понимая, почему она идет на такой необдуманный риск. А она спасала его!

Его нервы были напряжены до предела, когда он думал о Маргарет и ее поступке, но ему приходилось успокаивать напуганных до смерти ирландцев. В ответ они заявили, что не желают оставаться в Милтоне. Они требовали вернуть их обратно на родину. Поэтому ему пришлось ублажать их, обещать, убеждать, говорить…

Миссис Торнтон промыла висок Маргарет одеколоном. Когда спирт коснулся раны, которую ни миссис Торнтон, ни Джейн еще не успели разглядеть, девушка открыла глаза. Было ясно, что она не узнавала их и не понимала, где находится. Затем ее глаза закатились, губы задрожали и она вновь потеряла сознание.

– Удар был очень сильным, – сказала миссис Торнтон. – Кто из вас пойдет за доктором?

– Только не я, мэм, прошу вас, – отступив назад, испуганно произнесла Джейн. – Эти бунтовщики могут поджидать повсюду. Я думаю, что ее рана не такая глубокая, как кажется.

– Я не хочу рисковать. Девушку ранили в моем доме. Если ты трусиха, Джейн, то я не такая. Сама пойду!

– Прошу вас, мэм! Позвольте мне послать кого-нибудь из полицейских. Их теперь на фабрике так же много, как и солдат.

– А ты все равно боишься идти! Я не желаю отвлекать их нашими поручениями. У полиции и без нас хватает работы. Им нужно переловить всех зачинщиков нападения. Надеюсь, у тебя хватит смелости остаться здесь? В хорошо защищенном доме?

Она высокомерно посмотрела на служанку и добавила:

– Кто-то же должен заботиться о мисс Хейл. Вытирать кровь и приводить ее в чувства. Меня не будет минут десять.

– Может, Ханна сходит, мэм?

– Почему Ханна? Почему кто-то, а не ты? Нет, Джейн, если ты не пойдешь, то за доктором отправлюсь я.

Миссис Торнтон прошла в комнату, где она оставила Фанни. Та лежала на кровати, накрывшись одеялом. Она испуганно вскрикнула:

– Мама! Как ты напугала меня! Я подумала, что какой-то бунтарь пробрался в наш дом.

– Чушь! Все рабочие ушли. Фабричный двор заполнен солдатами. Они опоздали и теперь не знают, что им делать дальше. Мисс Хейл серьезно ранена. Она лежит в гостиной. Я иду за доктором.

– Ой, мама, не ходи! Тебя убьют!

Она вцепилась в платье матери. Миссис Торнтон грубо отбросила ее руку.

– А кто еще пойдет, кроме меня? Эта девушка не должна умереть от потери крови.

– Кровь! Не выношу таких ужасов! Как она получила ранение?

– Не знаю. Не было времени расспрашивать. Сходи к ней, Фанни. Окажи какую-нибудь помощь. Сейчас с ней сидит Джейн. Я думаю, что рана не такая серьезная, как кажется на первый взгляд. Джейн, трусливая женщина, отказалась выходить из дома! А мне не хочется выслушивать отказы других служанок. Поэтому я сама пойду за доктором.

– О господи! – всхлипнула Фанни.

Она решила, что ей лучше выполнить просьбу матери, чем остаться одной с мыслями о ранах и крови, проливаемой в их доме.

– Джейн, что тут происходит? – спросила она, прокравшись в гостиную. – Мисс Хейл выглядит такой бледной! Как она получила ранение? Бунтари бросали камни в гостиную?