Алхимик - Владимир Кузнецов

— Что тут у нас, — Эд задумчиво рассматривает шкатулку, слегка трясет ее. Слышитсся мягкий стук. — Кажется ее-то мне и надо. Где ключ?

Сол оглядывается, по очереди открывает ящики стола.

— Иди… к дьяволу, который… прислал… тебя…

— Знал бы как его найти, сходил бы, будь уверен. Ключ? А, вот он…

Сол достает большую связку на медном кольце, находит подходящий — совсем крохотный из начищенного серебра, пробует. Замочек мягко щелкает. Внутри, на черном бархате лежит стопка бумаг. Эд бело просматривает их. Письма жене и дочери — не то. Ага, вот.

Знакомый типографский бланк. Документ о передаче собственности.

— Значит, все как я и предполагал? Узнал, что фабрика записана на меня, прижал Барнинга, заставил переписать документы на себя… Интересно, как ты уговорил его?

Данбрелл молчит — может не слышит, может уже не в силах говорить. Эд прячет бумагу себе в башмак. Потом берет чистый лист, перо и чернильницу и, стараясь писать ровно, выводит на бумаге строку за строкой. Надо спешить — МакКатерли справится быстро, полевая ампутация — дело пустячное. На одном из документов, валяющихся на столе — подпись капитана. Сол тщательно копирует ее, потом подходит к Сейджему.

— Вот и все, Данбрелл. Пора прощаться.

Капитан фокусирует на нем подернутый пеленой взгляд.

— Никуда… тебе не деться… чужак. Бой еще… не окончен.

— Для меня — окончен.

Действовать надо быстро — вот-вот появится МакКатерли. Один хороший удар — и все. Это не убийство, он только ускорит неизбежное. Один удар — в рану на шее, в сторону гортани, любым длинным острым предметом. Хотя бы вот этим перочинным ножом…

Костяшки пальцев белеют, деревянная рукоять, кажется, готова расколоться от давления. Один удар.

— Эйлин… — вдруг произносит Данбрелл. — Кто она тебе? Что между вами? Зачем?

Сол наклоняется к нему — резко, вплотную.

— Откуда ты ее знаешь? Откуда?!

Данбрелл беззвучно шевелит губами. Рана в груди пузырится и шипит.

— Дулд… Дулд отдал мне ее… Как жест доброй воли…

Сол молчит.

— Только это не он… и не я… Ее судьба не в нашей власти…

— Где она сейчас? — выталкивает сквозь зубы каждое слово Эдвард. — Где? Она? Сейчас?

— Я оставил ее в своем доме… Но вряд ли… она… еще там…

— Посмотрим, — Сол подносит нож к шее Данбрелла. Их взгляды встречаются.

«Этот человек натравил на меня гангстеров, обманом лишил фабрики, публично выпорол и хотел повесить. Он не сомневался и не мешкал. Он наслаждался моими мучениями».

Острие ножа едва заметно подрагивает в каком-то сантиметре от окровавленной шеи. Сол ощущает на коже горячее, прерывистое дыхание Данбрелла

— Отойдите! — МакКатерли появляется в дверях, похожий на мясника в своем кожаном фартуке и нарукавниках. — Что вы нависли над ним как стервятник? Пропустите меня…

Сол послушно отходит, пряча руку за спину.

— Боюсь, уже поздно, сэр…

Доктор проходит мимо него, склоняется над капитаном, проверяет пульс, оттягивает веко, прикладывает ухо к груди.

— И верно. Как давно?

— Только что, сэр.

МакКатерли оглядывает его, словно только что заметив.

— Вы?.. Удивительно…

Эдвард, следя за взглядом доктора осматривает себя. Левая рука от самого плеча залита кровью. Из правой ноги на пару дюймов торчит кусок дерева, острый как шип.

МаКатерли спешными движениями смахивает со стола бумаги.

— Ложись! Ложись я сказал!!!

Сол и не думает сопротивляться. Покорно он укладывается на столешницу, вперив взгляд в низкий, скрытый в дыму потолок. Он слышит как трещит разрезаемая одежда, как звенят хирургические инструменты.

— Сейчас будем извлекать пулю… — ворчит МакКатерли. Рану в плече обжигает острой болью.

— Только не отрезай…

— Лучше однорукий, чем покойник, — резонно замечает тоск. — Но вам повезло, мистер Сол. Пуля прошла навылет, рана поверхностная. Промоем, прижжем и зашьем. И молитесь, чтобы не началась гангрена.

Сол молча терпит. Боль кажется не такой сильной — может потому, что нога болит сильнее.

— Здесь все хуже, — констатирует доктор. — В ране много осколков и грязи, раздроблена кость. Как вы вообще ходили с такой ногой?

— Старался сильно не наступать… — неуклюже шутит Эдвард.

— Похвально, — кивает МакКатерли и оборачивается к ассистенту. — Жгут и пилу.

За прошедшие полгода Олднон сильно изменился. Великий Пожар и Красная Смерть окончательно истребили друг друга, и город снова ожил. Конец месяца децима подарил ему чистый, легкий снег, надежно укрывший грязь и пепел безупречно белым покрывалом. Олднон из вздорной, паршивой старухи превратился в жизнерадостную леди, румяную и цветущую. Люди возвращались, заселяли пустующие приории, снова открывали лавки и конторы. Силами городских властей заново отстраивались целые кварталы. Очередная тьма, похоже, рассеялась, уступив очередному рассвету.

Черная, лакированная трость стучит о булыжники мостовой начищенным стальным наконечником. Серебряный набалдашник ее сжимает массивная ладонь в серой замшевой перчатке. Выше перчатки можно наблюдать элегантный черно-серый плащ тонкой шерсти с литыми серебряными пуговицами. Снизу под плащом виднеются полосатые шелковые брюки — последняя республиканская мода, шик и бунтарство для чопорного Альбони — и лаковые башмаки с массивными квадратными пряжками.

Эдвард Маллистер Сол, только что покинувший контору Барнинга и Уолка, поднимает голову к небу и мечтательно улыбается. Впервые за последние полгода он ощущает внутреннее спокойствие, и, что более важно, контроль над ситуацией. Эти забытые чувства приятно согревают его изнутри.

Шесть месяцев матросской службы кажутся дурным сном. Точнее, казались бы, если бы в этом мире Сол видел сны. И если бы не просыпался каждое утро с болями в правой голени. Голени, которой у него давно уже не было.

«Из меня получился отличный пират, — улыбается он в усы. — Деревянная нога, повязка на глазу. Недостает только попугая».

Впрочем, это было явным преувеличением. Анатомически точная деревянная копия голени и стопы, снабженная хитроумными пружинными амортизаторами, отлично пряталась в брючине и ботинке и почти не натирала культю. А к повязке прилагался еще и замечательный грим, скрывавший ожоги и шрамы на лице. Нет, внешне Эдвард Сол мало походит на морского волка.

Он останавливается на перекрестке, достает из кармана небольшую серебряную коробочку. Нюхательный табак. Наконец-то удалось подходящий заменитель земному табаку. Отправив щепотку себе в нос, он осторожно вдыхает. Ноздрю приятно обжигает, на глаза наворачиваются слезы, и Сол с наслаждением чихает.

Данбрелл, мир его праху, провернул отличную аферу. Теперь, зная ее во всех подробностях и, что главное, нейтрализовав последствия, Сол мысленно преклонял голову перед этим человеком. Сейджем знал и о его связи с Рипперджеком и о юридической уязвимости фабрики, и о вражде Сола с чичестерами… И даже о связи с Алиной. В последнем Эдвард, конечно, не был уверен до конца, но подозревал, что именно по этой причине Данбрелл выторговал ее у Дулда. Пусть даже не до конца понимая, что связывало Эда и Алину.

Финалом стал возврат баронета из уютного кабинета в Адмиралтействе назад к командованию боевым кораблем. Это был единственный способ избежать мести Риппердждека — уплыть на другую сторону мира. Риск был — о переводе пришлось хлопотать заблаговременно, чтобы к моменту перехода фабрики в его собственность, Сейджем был уже далеко. План сработал хорошо, все этапы прошли на должном уровне и в срок. Ошибся Данбрелл только в одном.

Не нужно было потакать своим низменным чувствам.

Если бы чичестеры убили Сола прямо на фабрике, кто знает, как обернулись бы события? Крысиный капитан мог бы остаться в Порт Рокхарте, так и не вызвав подозрений, а может даже, не взорвав «Десницу». Рифландцы приняли бы шпагу капитана Данбрелла и его корабль, но в итоге проиграв битву, тут же обменяли бы его на кого-то из своих. Баронет вернулся бы домой с призовыми деньгами, наградами за участие в судьбоносной Фартельрагской битве, завел бы себе имение подальше от Олднона, поставил над фабрикой управляющего — того же Таута — и преспокойно прожил бы остаток своих дней на доходы с продаж серной кислоты. Но такому счастливому концу помешала воплотиться уязвленная гордость мелкопоместного дворянчика. Она не могла стерпеть нахальства безродного иностранца и требовала поставить негодяя на место. Что называется, погорел на мелочи. Даже странно, что разработав такую сложную схему, Данбрелл позволил себе так подставиться. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения.

Кэб останавливается рядом с ним. Козлы, по новой моде устроены за коляской, так что вожжи протянуты над крышей.