Риск.Молодинская битва. - Геннадий Ананьев

— Дозволь, государь, полком твоим ударим. Враз со­мнем. А то и ворота не дозволим затворить. Прорвемся в город. Остальные полки тоже в прорыв бросишь.

— Нет.

— Касимовских татар тогда пошли.

— Нет!

Что? Недопонимание открывшейся возможности или чрезмерная осторожность? Трудно ответить, ибо Иван Васильевич не собирался отчитываться за свои решения перед воеводами, хотя и самыми ближними. Но миновало совсем немного времени, и оказалось, что царев запрет не зряшен: из леса с воплем вылетели конники и понес­лись к главному русскому стану.

Спасло стан то, что не рядом с лесом он расположен, а в доброй от опушки версте.

— Вот теперь ваш черед настал, — сказал царь Влади­миру Воротынскому и Ивану Шереметеву. — Стеной встаньте, а стан удержите.

Не бросили воеводы свою конницу навстречу вражес­кой. Пешими воинами загородились, велев исподволь пятиться к Ертоулу и затем — к обозу, отводя тем самым конников дальше от леса, а уж после того, как пешцы сдержали стремительный порыв многотысячного отряда татар и черемисы, завязали с ними упорную сечу, вот тут ударили с боков в нападавших казаки, дети боярские и касимовские татары во главе с Шахом-Али. Мало бы ко­му удалось вырваться из жестких русских клещей, да не простаками выказали себя Япанча с Шипаком, подали они знак своим ратникам, и те стремглав унеслись в лес.

Преследовать их не стали. Чего лезть в воду, не сведав броду. Разведать прежде нужно, есть ли нужда распы­лять силы? Не лучше ли отгородиться от леса добрым ты­ном и держать на всякий случай наблюдателей?

У Ханских и Арских ворот тоже наступил перелом: увидели со стены, что Япанча и Шипак ускакали обратно в лес, крикнули о том своим уланам и ратникам, упрям­ство коих тут же надорвалось, чем и воспользовались ру­сичи, — вдохновились, усилили нажим.

Вскоре поступило еще одно известие: нападение на корабли тоже отбито с большим уроном для нападав­ших, это еще более прибавило сил русским ратникам — татары не выдержали и попятились к воротам. Воро­тынский решил воспользоваться этим и ударить по кре­пости, намереваясь ворваться в город на плечах вылаз­ки, послал гонца к царю с просьбой о помощи, но тот не только не отправил к Арским воротам полки, но и за­претил намеченный Воротынским удар, дабы зря не гу­бить ратников.

И то верно, уже били по русским ратникам пушки и пищали, полетели стрелы и камни, полились кипяток и смола.

Отступил Передовой полк со стрельцами и казаками за ров, князь Воротынский вернул детей боярских в стан, попросив поторопиться с посошными людишками, по­ставил казаков и стрельцов перед рвом, чтобы те разили стрелявших со стен, особенно прислугу пушек и тех, у кого рушницы, остальной же рати повелел засыпать зем­лей туры, не ожидая прихода посошников.

К утру с устройством туров было закончено, пушкари с помощью пешцев и посохи принялись затаскивать на них стенобитные орудия, и уже к обеду первые ядра, в добрые сотни пудов, начали долбить казанскую стену, разносить в щепки ворота.

Увы, прошел день, миновал и второй, третий, а боль­шой пользы от собранных в кулак и почти беспрерывно стрелявших тяжелых орудий не получалось. Двойные многосаженные стены оказались не по зубам даже таким гигантским чудо-пушкам, как Медведь, Троил, Лев, Ас­пид, Скоропея, ядра которых доходили аж до пояса пуш­карям. Стена содрогалась. Выламывались из нее бревна, но она продолжала стоять, а вместо раздробленных в щепки ворот выросли высокие тарасы.

Все говорило о том, что пушками пролома в стене не сделаешь, да и ущерба от стрельбы город, почитай, ника­кой не имеет. Нужно что-то придумать более верное либо отказаться от приступа.

Мысль эта все более крепла среди воевод, и тут, словно ей в угоду, налетел ураган, сметая шатры, переворачивая брички, сбивая с ног коней и людей, стаскивая с туров легкие пушки, а когда в помощь ветру подоспел туго-струйный ливень, то и тыны, устроенные в топких мес­тах, полегли на землю. Продукты, зелье для пушек и рушниц промокло, но самый страшный урон ураган нанес кораблям, где тоже хранилось много припасов и зелья для огнестрельных орудий. Мачты ломались словно соло­минки, сами корабли, наползая друг на друга, проламывали борта, канаты от закрепленных на берегу якорей рвались, как гнилые бечевки, корабли метало по кипя­щей воде, доламывало и уносило вниз по течению. Лишь малую часть флота ураган оставил на берегу, но и остав­шиеся корабли не избежали значительных поломок.

Испортил вихрь с ливнем все мосты и гати, лишив тем самым русскую рать быстроты передвижения.

Совет воевод настаивал на скорейшем снятии осады, и только единицы противились этому. Расстроившись до­нельзя, царь вновь позвал ближних своих советчиков и вопросил:

— Что делать? Я не имею никакого желания уходить, не взявши Казани. Уйди я еще раз, басурмане изведут вотчину мою вконец. Хочу слышать еще и ваше слово.

— Для чего ты, государь, Свияжск основал и в Алаты­ре склад оружейный устроил? — вопросом на вопрос от­ветил князь Михаил Воротынский. — Вели корабли чи­нить и отправляй в Свияжск и Васильсурск за огнезапасом. Повели новые корабли ладить, а те, что у них есть, сюда слать.

— Еще мыслю в Москву проводить гонца, чтобы посо­хи еще собрали, полушубки, тулупы да валенки бы под­везли. Чтобы, если не осилим до снега, не мерзнуть бы. Год. Два. Три… Сколько нужно, столько и станем стоять, а похороним змея-горыныча ненасытного.

— Пока харч из Свияжска и Васильсурска прибудет, можно продовольствоваться, направив отряды по селам горской стороны. Добром, за серебро, не дадут скот и хлеб - силой брать. Бог простит, — посоветовал боярин Шереметев, и царь даже обрадовался этому совету.

Долго обсуждали они, как победить уныние в рати. Кро­ме всего прочего посоветовали государю, чтобы повелел он черноризцам доставить сюда святые иконы Живоначаль-ной Троицы, Пресвятой Богоматери и Преподобного Сер­гия, благословлявшего в лихую годину русское воинство на Мамая163 , дабы иконы эти силою Божьего победили кол­довство басурманское, наславшее разрушительную бурю и вселившее в души православных воинов робость.

— Верные слова. Святые иконы и хоругвь мою с крес­том животворящим, бывшую на Дону с великим князем Дмитрием Иоанновичем164 , обнесем крестным ходом во­круг Казани с молитвами Господу Богу нашему, чтобы не отступился бы он от нас, грешных, и даровал бы победу над нехристями, над утеснителями православия.

Не ведали совещавшиеся, как и вся остальная рать, что в это самое время улетела за стену казанскую стрела с отпиской, в которой изменник дал знать хану Едыгару, что рать русская в унынии и готова отступить от Казани, и когда царь с ближними слугами своими вышел из шат­ра, услышали они, зело удивившись, восторженные кри­ки в осажденном городе, пальбу из рушниц в воздух.

Позже и царь, и вся рать русская узнает имя изменни­ка, чья отписка еще более распалила казанцев, добавила им безрассудного упрямства, в результате чего зря про­лито было много крови русских воинов, но особенно ка­занцев. Царь велит казнить изменника Юрия Булгакова, а Россия проклянет его на веки вечные.

Пока же Казань ликовала, в стане русском наступило еще большее уныние, ибо посланные по селам Горной земли продовольственные отряды воротились без пожи­вы и с большими потерями, попав в засады, поставлен­ные Япанчей и Шипаком на всех дорогах.

Да, почешешь затылок, прежде чем найдешь выход. Одно остается: огореть полуголодом несколько дней, по­ка не начнут поступать из-за Волги запасы. Но Бог сми­лостивился над россиянами: ночью, во время вылазки от Аталыковых ворот, один из казанских смельчаков в са­мом начале схватки притворился мертвым, а когда резня утихла и татары, нанеся урон своему противнику, скры­лись за ворота, притворщик тот, назвавшись мурзой, по­просил доставить его к самому царю.

Чего ж не доставить, коль скоро просится басурма­нин. Глядишь, польза какая выйдет из этого.

И в самом деле, польза от перебежчика мурзы Камая оказалась великой. Перво-наперво поведал он, что у во­рот Hyp-Ал и есть тайный ход, оттого ворота те зовутся еще и Тайницкимй, по ходу тому посылают гонцов к ополченной черемисе и получают от них вести. Это кроме того, что со стен и из лесов передают особые знаки друг другу. Одно в том известии было неладно: мурза не могуказать, где тот тайный ход. Не знал.

Сообщил мурза еще одно, не менее важное: прошлой ночью ушло через тайный ход посольство к ногаям, что­бы звать их на помощь.

Рассказал мурза и об остроге, построенном в пятнад­цати верстах от Казани в лесу, на крутом холме. Туда уш­ли князья Япанча и Шипак, да еще примкнул к ним со своей дружиной арский князь Эйюба. Это они налетели на стан и корабли во время вылазки. Теперь ждут удоб­ного момента, чтобы повторить все, но с большим успе­хом. Но главное, отряды их непременно ударят с тыла, когда русские полки пойдут на крепость. Это их важней­шая задача. До этого будут лишь тревожить русскую рать, надеясь на счастливый случай, который вдруг по­может захватить стан. Мурза обещал сам показать путь к острогу.