Маленькая леди и принц - Эстер Браун

– Подобные сведения Мелисса раздобывает в два счета,– уверенным голосом произнес Джонатан.

У меня екнуло сердце.

– Да-да! – воскликнула я, почувствовав, что жених легонько толкает меня в бок.– Что верно, то верно.

– Ладно, ребята, будем поддерживать связь,– сказал он.

Мы пожали друг другу руки и вышли в парижский вечер. Дом и Фарра отправились в какой-то модный новый бар – я сделала вид, будто слышала о нем,– а мы с Джонатаном – выпить кофе. В заведение, как я надеялась, попроще и поскромнее.

Джонатан сдержал слово. Мы сели в автобус, доехали до реки, Джонатан купил мне мороженое, и мы, смакуя летнюю благодать, слушая гомон и пение уличных торговцев и музыкантов, побрели по левому берегу.

Я радовалась бы куда больше, если бы не была вынуждена гадать, что собой представляют элитные парижские спортклубы.

– Пообщались очень даже неплохо, согласна? – спросил Джонатан.

Теперь он расслабился, снял запонки, закатал рукава рубашки, обнажив почти до локтя руки, покрытые золотистыми волосками, и стал таким, каким я любила его намного больше.

– Все благодаря тебе,– добавил он. – Дому ты очень понравилась. Это дельная мысль – давать клиентам понять, что для тебя нет несущественных мелочей. Счета, молочник, клубы» Они уехали в полной уверенности, что можно будет ни о чем не волноваться.

– Стало быть, ты уже сейчас занимаешься переездом Дома и Фарры? – спросила я.

– Пока только на словах.

– Ага. – Я лизнула мороженое. – А из «Керл и Поуп» ты уже уволился?

Джонатан помолчал.

– Пока нет. Не совсем. Купить тебе еще стаканчик?

Я искоса взглянула на Джонатана. Вилять и хитрить вообще-то не в его характере.

– Нет, спасибо,– сказала я. – Мне и этого вполне достаточно. А когда они переезжают?

– Будет зависеть от обстоятельств. Наверное, тоже в сентябре. У меня на примете есть для них два подходящих дома.

– Когда ты собираешься уволиться? – Я остановилась и посмотрела прямо ему в глаза. – Каков твой план? Сам понимаешь, мне надо знать поточнее, ведь придется объясняться и прощаться с клиентами.

Когда эти слова слетели с моих губ, в животе что-то сжалось, но я постаралась не обращать на это внимания. Я вообще старалась делать вид, что отношусь к необходимости оставить свои лондонские дела намного проще, чем относилась на самом деле. И постоянно твердила себе, что и Джонатану приходится чем-то жертвовать. Однако когда клиенты в ужасе ахали, узнавая, что агентство закрывается и рождественские подарки им придется выбирать самостоятельно…

Джонатан улыбнулся и пожал плечами.

– С датой я пока не определился, ориентируюсь просто на сентябрь, но, если хочешь, можем прикинуть. Пусть это будет, скажем… тридцатое. Такой план тебя устроит?

– Может, стоит предупредить «Керл и Поуп» заранее? – спросила я. – Найти тебе замену не так-то просто.

– Гм… там видно будет,– ответил Джонатан, кладя руку мне на талию. У меня потеплело на сердце. – Может, хватит о делах? Мы вдвоем, гуляем у Сены. Романтика! Ничего другого и не нужно. Правда же?

– Правда,– пробормотала я, прижимаясь к нему и отгоняя тревоги как можно дальше.

ГЛАВА 10

Знания о Париже я черпала в основном из старых фильмов – «Американец в Париже», «Париж, когда там жара», «День Шакала» (любимый Нельсона). А выходные с Джонатаном проводила примерно в той же обстановке.

Он жил в старинном здании, в Маре. Его дом прятался за таинственными воротами без таблички с фамилиями. По окрестностям Джонатан поводил меня незамедлительно, первым же делом показал, что буквально в двух шагах от нас раскинулась площадь Вогезов – огромная площадь семнадцатого века, на которой когда-то проходили парады, а теперь мамаши в пуховиках возили коляски с отпрысками, одетыми в точно такие же пуховики.

Намного больше, чем площади, меня восхищали парижские бутики и узкие улочки. Я даже составила список местечек, которые мне особенно полюбились,– их можно было рекомендовать и клиентам. В перечень входили очаровательные медно-стеклянные кафе на левом берегу Сены, где всякий посетитель выглядел как писатель или философ, пестрый блошиный рынок Ванв и книжные лавки в Латинском квартале. Восхитительного в Париже – хоть отбавляй. Даже метро тут не чета скромной лондонской подземке (о нью-йоркском лабиринте, где нет ни одного названия, только цифры, не стоит и упоминать): каждая станция – настоящий дворец в стиле ар-нуво. В Париже так и хочется без конца лакомиться лимонным пирогом, потягивать у полированных стоек эспрессо с каплей молока, щеголять в узких брючках или разъезжать на скутере, точно в фильме Трюффо.

Однако найти брюки, в которых я не походила бы на кеглю, было невозможно, а купить скутер Джонатан отказался. Мало-помалу романтика наших парижских встреч сходила на нет, ведь помимо прочего Джонатан только и знал, что возить меня по жилым районам, и любоваться мне оставалось лишь очередными воротами из кованого железа и загадочным садиком позади дома или довольствоваться бутиком с единственной кожаной сумкой в витрине. Я не раз говорила Джонатану, что найти магазин, где я могла бы выбрать сумку по своему вкусу, в состоянии и сама. Он смеялся, опять вспоминал о делах и тащил меня в следующий престижный жилой квартал.

В понедельник я вернулась на «Евростаре» домой. Привезла хорошенький чайный сервиз с блошиного рынка (1950 год, антиквариат!), французские мини-багеты для Нельсона и чудесное, почти летнее, майское тепло.

Мое настроение еще больше поднялось, когда я остановилась у газетного лотка на углу, просмотрела свежие журналы и обнаружила, что «ОК!» и «Хеллоу!» поместили на последних страницах – правда, довольно скромно, с самого краю – фотографии Ники и статьи о его щедром благотворительном жесте.

– Увидела кого-нибудь из знакомых, красавица? – полюбопытствовал парень-продавец, когда я заулыбалась, прочтя фразу «Принц Николас Холленбергский на благотворительном вечере, проведенном компанией «Под парусами», поведал публике, что всем сердцем любит море, и великодушно предложил в качестве главного лотерейного приза путешествие на своей фамильной яхте».

– Да! – ответила я, просияв. – Себя!

Я показала продавцу страничку. Фотография была маленькая, но на ней уместились и я, стоящая рядом с Ники, и Нельсон с Леони. Глаза у всех получились стеклянные, лбы блестели, однако Ники выглядел, как и подобает принцу-благотворителю. Смотрел прямо в камеру и улыбался привычной улыбочкой.

– Вот это да! – протяжно произнес парень. – Правильно говорят: фотографии искажают действительность.