Москва: архитектура советского модернизма. 1955–1991. Справочник-путеводитель - Анна Юлиановна Броновицкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Е. Левинсон. Дом Ленсовета на Карповке в Ленинграде. 1935
Вид с юга. 1980-е годы
Космос долго был главной советской гордостью, но за 20 лет романтический ореол поистерся. Детей больше не называют Урюрвкосами («Ура, Юра в космосе»), а пельменные – «Невесомостью». «Космос» стало можно курить, космос как гостиница – тоже, конечно, симптом девальвации, но по-другому и не назовешь, когда напротив – обелиск его покорителям, а изо всех окон видна «ракета» Останкинской башни. Окрестности продиктовали не только название, но и форму отеля: его полукруг должен был отвечать полукругу главного входа на ВДНХ и замыкать собою ее ось. Однако так его поставить не получилось: с юга участок подпирала улица Космонавтов (застроенная отнюдь не опрометчиво, а в полном соответствии с трассировкой Паркового кольца генплана 1935 года), а придвигать «Космос» вплотную к проспекту Мира тоже не хотелось. Поэтому здание сместилось вбок, утащив за собою и ось симметрии, поскольку само по себе было очень мощной формой с ярко выраженной центрической композицией. Чем, казалось бы, испортило сталинский ансамбль, но на самом деле пыталось лишь утвердить новую систему координат, вполне сообразуясь с духом старой.
Вид со стороны ВДНХ. 1980-е годы
Потому что сама эта форма (в народе тут же получившая имя «полстакана») была куда больше «про» здание Кабмина в Киеве (1938), дом Ленсовета на Карповке (1935), Дом архитекторов на Ростовской набережной (1938), чем «про» хай-тек. Вроде бы необычная, она имела в прошлом столь мощные прообразы (вплоть до русских усадеб), что с легкостью глушила все «современное» и «западное», что было в «Космосе». И совершенно логично, что в здании нет всего того, чем на самом деле прекрасен хай-тек (который, хотя и производная от технологий, но все же искусство), – артистизма, ироничности, романтизации техники, обнаженности конструкций и щеголянья ими. Не менее логично, что в гостинице разместился штаб «темных» в кинофильме «Дневной дозор» (2005), а по ее фасаду проносится Mazda Жанны Фриске. Кульминационный кошмар фильма весьма невнятен (стены прошивают пули, все сыпется и рушится, город погружается во тьму, а по его улицам катится колесо обозрения ВДНХ, давя всех подряд), но хорошо отражает тот эсхатологический ужас, который связывается ныне с техническим прогрессом и покорением неведомых глубин и высот.
Интерьеры номеров
51. Детский музыкальный театр Наталии Сац 1967–1979
АРХИТЕКТОРЫ А. ВЕЛИКАНОВ, В. КРАСИЛЬНИКОВ, В. ОРЛОВ
ИНЖЕНЕРЫ С. БЕЛОВ, Ю. ГУРОВ
ПРОСПЕКТ ВЕРНАДСКОГО, 5
УНИВЕРСИТЕТМодернистские объемы упакованы в такое количество скульптуры, что здание выглядит образцовым постмодернизмом
По идее, три слова, служащие наименованием этого объекта, должны бы объяснить всю его экзальтированность. «Театр» – поэтому все так эмоционально и условно. «Музыкальный» – значит, все еще «страньше», чем просто «театр»; значит, надо отдать должное ритму, мерности, контрапунктам. «Детский» – значит, можно вообще все, и чем причудливее – тем лучше. Многое объясняет и четвертое слово: «Сац». Первый в мире детский театр легендарная женщина создала еще в 1918 году. Потом было еще 5 театров (и ссылка в промежутке), а в 1965 году Наталия Сац основала первый в мире Детский музыкальный. Дома у ДМТ долго не было, и «тогда Н.И. Сац положила на стол Министра культуры заявление, в котором уведомляла, что, если не будет найден выход из этой ситуации, она отказывается от руководства созданным ею театром».
План 1-го этажа
Генплан
Боевая Наталия Ильинична была соавтором своего театра ничуть не меньше, чем Юрий Любимов – своего. А если верить Александру Великанову, который написал об истории строительства ДМТ целую книгу, то и больше. Именно она настояла на том, чтобы 6-тонная птица с арфой была взгромождена на главную башню безо всякой связи с композицией здания. Зато она связала ДМТ с МХАТом и его легендарным спектаклем «Синяя птица», музыку к которому написал отец – Илья Сац. Увы, такого рода капризов, колечек и побрякушек оказалось тут слишком много, они длинной вереницей пошли за синей птицей и растерзали здание, как мелкие пираньи. И трудно за этим ворохом драгметалла разглядеть архитектуру, которая сама по себе вполне убедительна.
Место театру досталось отменное: между цирком [25] и Дворцом пионеров [7], то есть в самом средоточии институционализированного детства. Недалеко от метро, да еще в парке, в 150 метрах от проспекта, от которого здание удачно отгорожено зеленью. Главный вход надо еще угадать, но все подходы тщательно обустроены: фонтаны, бассейны, мощение. Здание стелется горизонталью, выстреливая вверх три башни, которые образуют красивый пространственный треугольник. Башни отмечают главные площадки ДМТ, но при этом еще и вторят круглости цирка, не пытаясь при этом его переиграть: он и крупнее, и на более высоком месте. А еще это первый в Москве театр, не связанный по рукам и ногам реконструкцией старых построек – как МХАТ [29], Таганка [59] или Кукольный. Отсюда простор для фантазии – и она не замедлила развернуться. Ведь как надо строить (играть, писать) для детей? Ответ приписывают то Станиславскому, то Льву Кассилю: «Как для взрослых, только лучше!»
Кафе
Действительно, театров такого назначения (и таких при этом огромных) в мире никогда не строили (да и сегодня не строят). Правда, ТЮЗов (театров юного зрителя) в СССР спроектировано уже немало, но ДМТ это никак не помогло: здесь все абсолютно оригинально. Авторы мудро развели зрительскую и служебную части театра по двум параллельным «брускам». Сцена впервые в мировой истории получила три портала. Главный зал развернули по диагонали, в результате его боковые стены оказались под углом 90 градусов друг
