Любовь-морковь и третий лишний - Дарья Донцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Звоню ему и спрашиваю: «Леня, ты едешь домой?»
Отвечает: «Нет!» Ну я, естественно, начинаю возмущаться: «Как же так, ведь мы договорились, у нас в семь гости!» А муженек спокойно сообщает: «Буду вовремя».
Олеся пришла в еще большее негодование и закричала:
– Каким образом? Ты же не едешь домой!
– Уже еду.
– Но только что ответил на мой вопрос: нет.
– В тот момент я шел к машине по двору, – как ни в чем не бывало сообщил Леонид, – согласись, идти еще не значит ехать, а сейчас я уже рулю.
И так во всем! Если Олеська звонила домой и интересовалась: «Ленчик, ты покормил собаку?», то слышала в ответ: «Нет».
Естественно, Олеся возмущалась:
– Я же просила дать псу кашу.
– Уже даю, – летело из трубки, – когда мы начинали разговор, я еще не кормил Джульку, только грел ей ужин.
Теперь вам ясно, отчего Олеся сбежала от положительного до зубовного скрежета муженька? Кстати, я ее понимаю, зануда – это страшное испытание, и, похоже, Варвара Михайловна относится к этой славной категории людей. Слабым оправданием для пожилой дамы служит то, что она, очевидно, испытывает недостаток общения и сейчас страстно хочет вновь заполучить заинтересованную слушательницу.
– Я не успела вам ничего объяснить, – засуетилась Варвара Михайловна. – Вот, пожалуйте сюда, в гостиную, сядем на диванчик. А что за интерес к Каролине Карловне?
– Материал о жизни дома нужно проиллюстрировать фотографиями, – я вошла в роль журналистки, – а у…
– Господи! – всплеснула руками Варвара Михайловна, с ловкостью трехмесячного котенка кидаясь к большому шкафу. – А нам Каролина не нужна! У меня столько снимков! Сейчас все вам продемонстрирую.
Я застонала от осознания собственной глупости, вот теперь мне точно конец пришел! Надо же было свалять такого дурака. Варвара Михайловна уже выкладывает на стол огромные альбомы, остановить ее не получится, с таким же успехом можно пытаться выловить из стакана с водой бурно растворяющуюся таблетку аспирина.
– Вот, это мы празднуем Первое мая всем домом, – занудила сплетница, – ой, ха-ха! Какое пальто у Лены Марковой из восемнадцатой квартиры! Господи, в чем мы ходили! Хотя Маркова известной модницей слыла, ее дед…
Я вцепилась пальцами в подлокотник кресла, ладно, посижу для приличия минут десять, а затем начну выдавливать из болтуньи новый адрес Каролины Карловны, хотя мне теперь известна ее фамилия – Хованская. А это уже немалый успех.
Варвара Михайловна сосредоточенно листала альбом, вдруг на одной из страниц затемнели пустые места. Пожилая дама нахмурилась.
– Это почему же так? – забормотала она. – У меня аккуратно все было заполнено.., без пробелов… Куда подевалось? Неужели… Ну и ну! – Нервно поправив идеально уложенные волосы, Варвара Михайловна замолчала, а потом весьма сердито воскликнула:
– Уж извините, это не в ваш адрес упрек! Но некоторые журналисты настоящие прощелыги! Это еще интеллигентно сказано, потому что на самом деле следовало бы назвать ее воровкой!
– Кого? – насторожилась я.
Старуха ткнула пальцем в пустую страничку альбома.
– Вот, украла! Сначала, правда, попросила, мило так: дайте мне на пару деньков, когда книга выйдет, получите часть гонорара. Но я сразу отказала. Бог с ними, с чужими воспоминаниями, а фото в единичном экземпляре, пропадет в их редакции с концами! Очень тогда обидно будет! Ну пройда! Закивала в ответ на мой отказ и сказала: «Понимаю и не смею настаивать». Мы потом остальные снимки просмотрели, а эта, с позволения сказать, журналистка, водички попить попросила. Значит, пока я на кухню ходила, она снимочек украла. Ах мерзавка! Ну ничего! Я найду ее! А если не отыщу, то с этой актрисой побеседую, Валентиной Бурской! Писательницей захотела стать! Кривляка!
Знакомое имя будто щелкнуло хлыстом мне по темечку.
– Кто у вас украл фото? – резко спросила я. – Какое отношение к этой истории имеет Валентина Бурская?
Варвара Михайловна выпрямилась.
– Слышали про сию актрисульку?
– Да.
– А я вот ранее не имела чести, – гордо вскинула подбородок хозяйка, – потом еще у Альбины Фелицатовны поинтересовалась: «Ну почему она ко мне пришла? К тебе ей дорога, коли вы дружили!» Но Ожешко уже плохая была…
– Варвара Михайловна, – взмолилась я, – если можно, спокойно, по порядку, без спешки, расскажите мне про фото.
Сплетница откинулась на спинку.
– Некоторое время назад в мою квартиру вечером позвонили. Была зима, на улице крутил снег, ветер.
Я глянула в глазок и увидела перед дверью стройную, худенькую, скромно одетую девушку…
Начало разговора сильно напоминало сказку, но дальнейшая часть оказалась вполне реальной.
Девица представилась сотрудницей издательства «Марко», одной из крупнейших структур, заваливающих рынок книгопечатной продукцией.
– Меня зовут Влада, – улыбалась гостья, – я пришла предложить вам хорошо оплачиваемую работу.
– Деточка, – изумилась Варвара Михайловна, – я не умею писать книги!
– И не надо, – лучилась Влада, – просто расскажите кое-что. Давайте только сначала я введу вас в курс дела. Слышали имя «Валентина Бурская»?
– Нет, – честно призналась Варвара Михайловна, – она кто?
– Знаменитая актриса, звезда театра «Лео», много снимается в сериалах.
– Последние годы я не хожу на спектакли и телевизор не гляжу, глаза болят.
– Не беда, – отмахнулась Влада, – наше издательство, кроме всего прочего, выпускает мемуары известных людей.
– Очень люблю подобную литературу, – закивала Варвара Михайловна, – и часто поражаюсь, насколько господь бывает щедр к некоторым людям, сколько таланта дает: и в опере, допустим, он поет, и книгу написал!
Влада улыбнулась.
– Не хочется лишать вас иллюзий, но зачастую великие граждане не сами пишут мемуары. Чаще всего они просто рассказывают о своей жизни, а потом в дело вступает «негр».
– Чернокожий? – оторопела сплетница.
Девушка рассмеялась.
– Литературный «негр», на сленге издателей, – это человек, написавший за кого-то книгу, на обложке его имени нет, там стоит фамилия того, кого покупатели считают автором. В случае с Валентиной Бурской таким негритосом являюсь я. Валентина Григорьевна человек удивительной судьбы, многое из того, что она рассказала, кажется мексиканским сериалом. Конечно" воспоминания – вещь абсолютно субъективная, очень часто в них много, как бы поделикатней выразиться, фантазии. Но все же выдумка должна хоть немного походить на правду. Я написала книгу и представила ее в «Марко», главный редактор пришел в изумление и велел мне найти хоть какие-нибудь доказательства слов Бурской, уж поверьте, ее рассказ звучал совершенно фантастично, Агата Кристи отдыхает. Такой сюжет!
Наш главный редактор даже сказал: «Влада, найдешь нужные фотки или добудешь свидетельские показания – выпустим мемуары, – если поймешь: она наплела с три короба, сделаем из рукописи детектив. Подобная фактура не имеет права пропасть!» Вот, я и пришла к вам!
– Но я никогда не знала Бурскую! – воскликнула Варвара Михайловна.
– Охотно верю, а про Альбину Фелицатовну слышали?
– Ожешко? Конечно!
– Правда ли, что у нее умерли все дети?
Варвара Михайловна мгновенно принялась рассказывать милой Владе историю жизни своей соседки и, только выболтав все, что можно, поинтересовалась:
– А зачем вам Ожешко?
Влада задумчиво ответила:
– Альбина Фелицатовна и Валентина Григорьевна родственники, в книге Бурской много страниц посвящено Ожешко.
– Не может быть! – удивилась Варвара.
– Почему? – улыбнулась Влада. – Кстати, нет ли у вас фотографий Ожешко?
Понимаете, как обрадовалась истосковавшаяся без собеседников Варвара этой фразе? На стол легли альбомы, и пожилая дама получила возможность выговориться до конца!
– Какие снимки украла эта Влада? – быстро спросила я.
Варвара Михайловна нахмурилась:
– Редкие, неповторимые. На одном запечатлены почти все жильцы двадцать второго апреля на субботнике в честь дня рождения Ленина. Мы стоим во дворе, я около Альбины. Счастливое время! Все пока у нее живы: свекровь Ирина Константиновна, крохотная Валечка, сынишка Дима, муж Евгений. Эх, если б я знала, что скоро многие умрут, может, в тот момент и ощутила бы полнейшее счастье! Да, жизнь быстротечна.
– А второй снимок?
– На нем Новый год, но уже спустя много лет.
У Альбины остался только Павлик, он сидит на саночках, – с готовностью затарахтела Варвара, – рядом стоит Настя, нянька. Чуть поодаль сама Ожешко, мои дети, уже почти взрослые. Знаете, мы в доме раньше очень дружно жили, праздники вместе отмечали, Первое мая, например, и Девятое тоже, столы прямо в садике накрывали. А нынче каждый за себя, да и скверика нашего нет, на его месте теперь автомобили ставят, поговорить не с кем, хотя в нашем доме полно долгожителей. Наверное, аура такая, способствует здоровью. Вот я ни на что не жалуюсь, только печень…
