Солнце в зените - Жюльет Даймоук

Он поднял Бесс из седла и привязал узду лошади к ближайшему ольшанику, где животное встало, подрагивая ногами и раздувая ноздри.

'Вот так', - король погладил кобылу по носу. 'Тише, девочка, тише'.

Еще не восстановив дыхание, Бесс сказала: 'Конюх предупреждал меня, что она не готова к охоте, но мне хотелось попробовать ее вывести'.

Эдвард обернулся к ней. 'Вы и сами до смерти напуганы, что неудивительно. Давайте, присядьте на мой плащ. Видите, здешние тисы станут вам надежным укрытием от порывов ветра'.

Бесс повиновалась, стараясь уложить выбившиеся непослушные пряди, тогда как король непринужденно устроился рядом и вытянул свои длинные ноги.

'Про конюха поговорим в другой раз. Если это тот парень, Сейбл, то он лошадиную природу назубок знает'.

Бесс кивнула, на ее лице отразилась грустная улыбка. 'Да, сир'. Затем, когда она вновь поняла, что осталась с королем один на один, и за ними никто не последует, представившаяся возможность показалась слишком удобной, чтобы ту упускать.

'Вам холодно?' - спросил Эдвард. 'Нам не следует долго здесь задерживаться, но думаю, вам все же придется позволить этой кобыле отдохнуть. Когда увижу, что вы пришли в себя, позову остальных. Жаль, у нас нет с собой вина, дабы согреться, но-'

'Сир', - прервала речь короля Бесс, - 'можно мне сказать? Я должна кое-что вам объяснить'.

'Дорогая Бесс', - рассмеялся Эдвард, - 'тут нет никого, кто помешал бы вам'.

'Это относится к мастеру Говарду', - произнесла она. 'Прошу вас, умоляю, не заставляйте меня выходить за него замуж. Он - он мне отвратителен'.

'Бедный Том! Он не настолько плохой парень, и вы вполне можете научиться ценить его по достоинству. Говард серьезно нацелен на ваше завоевание'.

'А я также серьезно нацелена на избежание этого'. Бесс не знала, как могла так прекословить Эдварду, но ею двигало отчаяние. 'Сир, вы - мужчина, вам не понять, но я не могу - не могу'.

'Почему нет? С чего бы Говарду оказаться столь - полагаю, вы сказали отвратительным?' Улыбка на губах монарха погасла. 'Виной тому воспоминание о Хамфри или', - мысль словно поразила его, - 'или вы любите кого-то другого? Бесс, скажите мне правду'. Зубы молодой женщины застучали, король подошел ближе, обнял и принялся растирать ей спину и плечи. 'Вот, разрешите мне согреть вас. А теперь ответьте, дело в человеке, к которому вы испытываете чувство? Вам известно, в данном вопросе я не отличаюсь жестокостью'.

'Да, все так, все так', - вздохнула молодая женщина. В ней не осталось ни капельки притворства, в глуши Эдвард обвил ее руками, пусть не по причине любви, и лишил последней способности защищаться. 'Да, дело в нем и началось это еще до того, как я вышла замуж за Хамфри'.

Сейчас она действительно короля удивила. 'До того, как вышли замуж за Хамфри? Но вы говорили мне, что были с Хамфри счастливы'.

'Была, потому что он проявлял только лучшие качества, доброту, и тогда я была счастлива -', - голос изменил Бесс. 'Но Хамфри погиб, а тот, кого я люблю, живой, теплый и находится так близко, что я не в силах перестать о нем думать'.

На лице Бесс промелькнуло что-то, что даже сильнее потока откровенных слов вынудило Эдварда сесть очень тихо, не переставая держать руку у собеседницы на плечах. Повисла долгая пауза. Молодая женщина опустила голову ему на грудь. Вот она и выдала себя, вот и оставила последний оплот светского лицемерия.

В конце концов Эдвард выдавил: 'Я не знал. Вы хорошо это скрывали'.

'Простите меня, - простите меня'. Он едва мог слышать ее слова и нагнул голову над головой Бесс. 'Все дело заключалось в вас, с того самого дня в Графтоне. Я пыталась и действительно полюбила Хамфри, - но иначе. Не гневайтесь на меня'.

'Гневаться?' - отозвался король. 'Какой мужчина способен разгневаться на любящую его женщину?' Он заставил Бесс поднять лицо, так чтобы можно было на него взглянуть, и увидел ее в совершенно другом свете. 'Годы лишь сделали вас прекраснее, Бесс'.

'Именно вы первый заметили, - я запомнила вашу фразу, - что я не так уж ужасна с мужской точки зрения, как это мне кажется'.

'Я так сказал? Тогда оказался прав, и вам следует получить любящий поцелуй в знак того, что я думал также как и говорил'.

Эдвард приблизил свои губы к губам Бесс. Для нее время будто повернулось вспять, и опять настал май, а ей недавно исполнилось шестнадцать, будто они не находились в этом крохотном укрытии от пронизывающего мартовского ветра, который трепал ветви над их головами. Бесс поддалась объятию, но не только губами, но еще и всем своим отзывчивым телом, и столь долго подавляемое чувство в конце концов вырвалось на свободу.

'Почему я раньше так на вас не смотрел?' - спросил он и положил ладонь на распустившиеся локоны Бесс, позволяя им разлиться водопадом по щеке и шее по направлению к груди, другой развязывая ленту на лифе. 'Теперь вы согрелись, Бесс, каждый ваш дюйм обжигает любовью. Я это чувствую, вы дрожите от любви'.

'Как мне не дрожать?' - пробормотала Бесс. 'Находиться в ваших объятиях это то, о чем я всегда мечтала'.

Эдвард снова поцеловал Бесс, в этот раз настойчивее, толкая ее на расстеленный на земле плащ. Потом на мгновение поднял голову. 'Я не стану вовлекать вас в скандал, Бесс. Слишком о вас забочусь, чтобы делать своей любовницей, пусть и желал бы этого. Но у нас будут следующие минуты, столь удачно дарованные судьбой. Удовлетворит ли вас подобное? Однако, если вы этого хотите, то мне и спрашивать не надо'.

Бесс покачала головой, не в силах более размышлять здраво, сосредоточившись лишь на Эдварде, на его мощном теле, тепле и растущем желании - желании ее, ее! 'Милорд, любимый, возьмите меня. После я сделаю все, о чем бы вы меня не попросили'.

Король тихо расхохотался. 'Полагаете, я заключаю сделку?' Губы снова впились в нее, принося экстаз, превосходящий самый смелые мечты, подчиняя себе и разум, и тело, как Бесс и представить прежде не осмеливалась.