Король - Джон Норман

— Простите меня, господин.

— Сразу после вылета из Лисля ты была слишком неуклюжей.

Несомненно, он вспоминал случай с опрокинутым бокалом.

— Меня наказали, — возразила она.

— Значит, ты неловкая рабыня? — усмехнулся он. Ее глаза зло блеснули, но она тут же опустила голову.

— Не думаю так, господин, — ответила она. — Надеюсь, я перестану быть неловкой.

— Прислуживая за столом, рабыни должны быть грациозными, скромными и почтительными, — наставительно заметил он.

— Да, господин, — ответила она и подняла голову. — Можно мне теперь опустить руки?

— Нет.

Она раздраженно вздохнула.

— В нескольких случаях ты старалась привлечь мое внимание, принимая соблазнительные позы — я не ошибся? — внезапно спросил он.

— О, господин! — быстро ответила она. — Простите меня, но боюсь, это правда. Вы мужчина, а я всего лишь ничтожная рабыня. Как еще может бедная рабыня привлечь к себе внимание красивого господина?

— Ты считаешь меня красивым? — переспросил он.

— Да, господин.

— Значит, ты хотела прийти ко мне?

— Да, господин!

— И ты жаждешь мужского прикосновения?

— О, да, да, господин! — воскликнула он.'

Она должна заинтересовать его во что бы то ни стало, пробудить в нем желание, чтобы остаться с ним наедине, когда у нее будет кинжал! Сейчас у нее не было кинжала. Будь она свободной женщиной, она бы оттягивала свидание до тех пор, пока не было бы назначено время и место, пока она не была бы готова, но для рабыни это оказалось невозможным.

Он протянул руку и осторожно прикоснулся к ее телу.

Она невольно вскрякнула и отшатнулась.

— Держи руки за головой, — предупредил он. — Я не ослышался — ты сказала, что жаждешь мужского прикосновения?

— Простите меня, господин, — произнесла она и слегка подвинулась вперед, нерешительно и осторожно.

Он вновь провел по ее телу пальцами.

На этот раз женщина вскрикнула тише и густо покраснела.

Сразу после этого, хотя она и не получила разрешения сдвинуться с места, она завозилась на полу, придвигаясь ближе, но была остановлена рукой варвара.

— Господин? — вопросительно подняла она голову.

— Странно, — пробормотал он.

Она взглянула на ожерелье из львиных клыков.

Интересно, каково было бы оказаться в его руках, беспомощной и безвольной, так, чтобы он безжалостно сжал ее, как рабыню?

— Господин звал меня, — напомнила она.

— Да, — кивнул он.

— Господин звал меня, чтобы взять, как рабыню?

— Нет, — усмехнулся он.

— Нет? — изумилась она.

— Я звал тебя потому, что ты мне показалась странной, не похожей на других рабынь. Это мне было непонятно, и я решил полюбопытствовать.

— И это все?

— Нет, — покачал он головой.

Она не сдержала радостного восклицания.

— Ты можешь почистить мои сапоги, — сказал он, указывая на пару сапог, стоящих в углу. — Крем и тряпки в ближайшем ящике. Разумеется, можешь опустить руки.

— Спасибо, господин, — сухо произнесла она.

Она взяла сапоги и тряпки, опустилась на колени там, где указал варвар, и принялась за работу. Она работала медленно и осторожно, тщательно и строго следуя его пожеланиям, нанося крем на кожу и растирая его круговыми движениями. Это повторялось много раз, пока каждый сапог не был начищен дважды.

Женщину потрясла эта незначительная, обыденная работа. Она злилась, но по непонятной причине чувствовала себя возбужденной.

К ее изумлению, потом ее поставили на колени возле столбика дивана, вокруг которого была обмотана веревка. Этой веревкой варвар связал ее скрещенные запястья. Теперь она стояла на коленях у столбика в изножье дивана.

— Господин? — удивленно спросила она.

— Кажется, теперь я знаю, что в тебе необычного, — сказал он.

Она встревожилась.

— Что, по-твоему, это могло бы быть? — добавил он.

Она промолчала, чувствуя, как лихорадочно бегут в ее голове мысли.

— Вероятно, господин подозревает, что я не настоящая рабыня, — произнесла она осторожно, шутливым тоном.

В чем еще он мог заподозрить ее?

Разумеется, она могла опротестовать достоверность своего рабства. Однако на нее были составлены документы с подробными сведениями, вплоть до отпечатков пальцев. Кроме того, против нее говорило само ее присутствие на корабле, среди настоящих рабынь.

— Нет, — покачал он головой. — Ты настоящая рабыня. В этом у меня нет ни малейших сомнений — ты настоящая рабыня.

— Тогда в чем дело? — удивленно спросила она.

— Только в том, что ты сама не знаешь, что ты рабыня.

Она взглянула на него, но варвар прошел к столику, где лежал моток ленты.

— Подними голову, смотри на меня и закрой рот, — сказал он.

Размотав ленту, он заклеил ей рот. Женщина чувствовала, как лента плотно прижалась к коже.

— Я уже достаточно послушал тебя, — объяснил варвар. — Теперь ты будешь молчать.

Она смотрела на него поверх ленты. Затем он еще раз размотал ленту, на этот раз длиннее, и вновь приложил к ее лицу.

— Слишком поздно возвращать тебя в комнату для рабынь, — объяснил он.

Третий кусок, теперь длиннее предыдущего, был прижат к ее лицу. Варвар обмотал ленту вокруг шеи рабыни, потом, убрав в сторону волосы, вновь заклеил рот и после того, как голова была обернута лентой трижды, закрепил свободный конец на шее, пониже затылка.

Проделав все это, варвар взглянул на женщину.

— Ты слишком соблазнительна, — произнес он. Она быстро опустила голову.

Варвар выключил свет и улегся на диван.

Прислушавшись к его ровному дыханию, женщина попыталась развязать веревки, но вскоре поняла, что это бесполезное занятие.

Долгое время она просидела на коленях, задыхаясь от злости.

Она не могла заснуть.

Поздно ночью она попыталась заговорить, но лента плотно закрывала рот. Ей пришлось молчать, как простой рабыне.

Иногда она ворочалась и постанывала — тихонько, беспомощно, умоляя обратить на себя внимание.

Но даже если варвар и слышал ее, он не подал виду.

К утру она заснула, положив голову на кровать, рядом с его ногами. Матрос пришел за ней позже. К этому времени варвар уже покинул каюту.

— Ясно, что варвар исчез, — взволновано проговорила хрупкая брюнетка, по-прежнему стоя на пороге длинного, низкого каменного барака, — и никто не знает, куда он делся!

Блондинка, которая в своей короткой тунике полулежала на тонком, твердом полосатом тюфяке металлической койки, вздохнула. У нее кружилась голова, когда она пыталась понять всю важность сообщения брюнетки.