Банк хранящий смерть - Дэвид Дикинсон

— Положи еще бутербродов, мама, — попросил Ричард. — После игры в крикет всегда хочется есть.

Миссис Мартин подозрительно покосилась на сына, но ничего не сказала. И вот теперь Ричард увидел, что на лужайке готовится настоящее пиршество, где будет полным-полно блюд, которые они никогда не пробовали и даже не знают, как к ним подступиться. Не могут же они сидеть и жевать свои бутерброды. Это будет неприлично.

— А кто у них на подачах? — спросил Пауэрскорт у Астона Хопвуда, когда игроки заняли свои позиции перед началом игры.

— Некто по фамилии Харкорт. Биржевой брокер. Быстрый малый, но суетливый, — отвечал Хопвуд, принимая стойку.

Подачи начал широкоплечий детина из Филадельфии.

— Спорю на пинту пива, — сказал один из садовников Ротшильда, наблюдавший за игрой из-за павильона, своему коллеге, — что этот парень доведет счет до пятидесяти.

— По рукам, — отвечал его приятель, вынимая изо рта трубку. — Спорю, что не доведет.

Уильям Берк подвел леди Люси к небольшой группе зрителей — служащих Банка Харрисонов.

— Мистер Харрисон, — сказала леди Люси, — надеюсь, ваша тетя поправилась.

— Ей намного лучше, спасибо, леди Пауэрскорт, — отвечал Чарлз Харрисон. — Доктора ею довольны, но советуют отправить тетю подлечиться на итальянские озера.

— Осторожно! — вдруг крикнул Берк. Могучий американец что есть силы ударил по мячу, и тот пулей пронесся над головой леди Люси и приземлился где-то в высокой траве. Тут же три мальчишки кинулись на его поиски.

— Бог мой! — воскликнула леди Люси. — Да у этого американца недюжинная сила! А вы играете в крикет, мистер Харрисон?

— Увы, нет, — Чарлз Харрисон улыбнулся, словно извиняясь, и провел рукой по рыжей бороде.

— И даже в школе или университете никогда не играли?

Харрисон восхищенно охнул, приветствуя новый мощный удар. Мяч улетел куда-то далеко за павильон, ударился о газонокосилку и отскочил в живую изгородь, росшую за домом.

— К сожалению — нет, леди Люси, весьма сожалею, — отвечал Чарлз Харрисон, потирая руки.

Леди Люси заметила, что волосы на руках у него тоже были рыжие.

— В университете Фридриха-Вильгельма в Берлине у нас не было времени для крикета. — «Не следовало говорить об этом, — спохватился Харрисон. — Достаточно было сказать, что я учился в Германии». — Впрочем, начинать никогда не поздно, леди Люси, — добавил он и сделал два воображаемых удара.

После восьми подач американцы сделали семьдесят пять перебежек, не потеряв ни одного очка. Астон Хопвуд, Пауэрскорт и Английский банк собрались на совещание у границы площадки.

— Есть только одно средство, — заявил Хопвуд.

— Какое? — поинтересовался Английский банк.

— Не хотелось слишком быстро выводить одного из тех двоих из игры. У меня с ними совместные дела, знаете ли. Но иного выхода нет. Придется сменить боулера.

Астон Хопвуд вывел вперед Ивана Грозного.

— Меняем боулера, — объяснил Астон Хопвуд другим игрокам, — он путается, действует быстро, но не всегда верно посылает мяч.

Пауэрскорт вернулся к остальным игрокам. Иван Грозный отступил к павильону и приготовился к разбегу. Обычное равнодушие на его лице сменилось злобной ненавистью к бэтсменам[15]. Вот он пулей метнулся к калитке и молниеносно отбил свой первый мяч, послав его далеко за колышки. Американец лишь моргнул и, не сводя глаз с Ивана Грозного, стал ждать следующей подачи. Зрители зашикали, разговоры стихли — все следили за Иваном Грозным.

Второй мяч ударился о землю достаточно близко и, отскочив, пролетел мимо Банка Англии, заслужившего тем самым четыре пропуска подач для своей команды.

— Черт! — ругнулся Пауэрскорт.

Следующий мяч на страшной скорости полетел к американцам. Пауэрскорт различил слева летящее пятно. Он выставил руку и, сам того не ожидая, поймал мяч, при этом руку от ладони к плечу пронзила острая боль.

— Вот это удар! — в один голос ахнули Астон Хопвуд и Английский банк.

Епископ поднял палец. Американцы удалились с поля. Все кинулись поздравлять Пауэрскорта.

— С тебя пинта пива, — сказал садовник Ротшильда, тот, у которого была трубка, своему приятелю. — Верзила довел счет лишь до сорока двух.

— Ну, разве Фрэнсис не молодец, Уильям? Я им так горжусь! — Леди Люси собственнически посмотрела на мужа, поглощенного беседой с товарищами по команде.

— И в самом деле молодец: поймал такую подачу! Интересно, когда Хопвуд введет в игру моего молодого коллегу?

Джеймс Кларк по-прежнему прохлаждался за границей поля. Иван Грозный сделал еще три подачи и отправил еще трех американцев охлаждаться в павильон. Потом его сменил Хопвуд.

— Нельзя позволить, чтобы матч закончился еще до обеда, — объяснил он Пауэрскорту. — Возможно, потом я снова введу его в игру. А то его уже и так распирает от гордости.

Маленький худой американец заступил на подачи под номером три, он не отходил от калитки, словно опасался потерять свое место. Его подачи не шли ни в какое сравнение с ударами первого бэтсмена.

И все же к обеду американцы довели счет до ста и двадцати пяти на четверых, вполне солидный итог, хотя меньше, чем можно было ожидать по их блестящему началу.

— Поосторожнее с пуншем, — напомнил Хопвуд своей команде, когда они пришли в павильон. — Это убийственное зелье.

Джеймс Кларк прибежал с поля и присоединился к своим друзьям.

— Ричард, мисс Вильямс, пойдемте, я познакомлю вас с нашим управляющим. Вон он там стоит.

Уильям Берк с радостью проводил молодых людей к столу и объяснил, какие кулинарные деликатесы им предложены. «Кому-то ведь надо поухаживать за такой милой барышней, как эта мисс Вильямс, — сказал он себе. — А от этих волков из Сити ей лучше держаться подальше».

— Ветчины, мистер Мартин? Мисс Вильямс? Кусочек омара? Попробуйте еще пирога с куропаткой.

Стол был накрыт в большой палатке, но часть гостей расположилась прямо на траве. Пауэрскорт и леди Люси сели под большим деревом. Уильям Берк повел Ричарда Мартина, Софи и Джеймса Кларка осматривать сад. Краем глаза Пауэрскорт заметил, что Чарлз Харрисон с явной тревогой следит за молодыми людьми. Английский банк отдал официантам вполне определенные распоряжения. Кое-кому из американцев неоднократно подливали пунш Ротшильда. Оба старика садовника уснули в тени дуба, их храп долетал до площадки для крикета.

— Не думаю, что тот худышка долго протянет, — радостно сообщил Английский банк Пауэрскорту и Хопвуду.

— Почему? — удивился Хопвуд. — До обеда он держался молодцом.

— Но это было до его знакомства с пуншем, — ухмыльнулся Английский банк.

Поначалу показалось, что пунш не подействовал на американца. Он яростно кидался на мяч, но постепенно как-то сник, стал пропускать даже самые легкие мячи. В конце концов он упал на свою же калитку, когда попытался отбить подачу Джеймса Кларка.

— Не повезло. Такая досада! — приговаривал Английский банк, наблюдая, как незадачливый игрок покидает площадку.

— Все пунш, — заметил пожилой садовник, куривший трубку. — До обеда этот тощий парень был в порядке, а теперь — вона как развезло.

— Калиткосбивательный пунш, — ухмыльнулся его приятель. — Как думаешь, осталось там еще чуток?

В три часа подачи американцев закончились со счетом сто и семьдесят шесть.

— Солидный счет, — сказал Хопвуд Пауэрскорту, зашнуровывая щитки на ногах, — но мы без труда исправим положение.

Направляясь к полю, Пауэрскорт чувствовал, что у него подгибаются колени. За несколько недель до игры он немного потренировался с местной командой из Нортгемптоншира, но теперь перед ним был совершенно незнакомый противник.

Высокий худой черноусый американец готовился подавать. Он разбежался и швырнул мяч, который пролетел на изрядном расстоянии от калитки. «Спокойнее, — сказал себе Пауэрскорт, — спокойнее». Следующие два мяча он отбил.

Похоже, что Уильям Берк принял Ричарда Мартина и Софи под свою опеку. Они весело болтали с Джеймсом Кларком под деревом, что росло прямо за позицией подающего. Леди Люси сидела подле Бертрана де Ротшильда, и тот живо комментировал ей происходящее.

Следующие подачи оказались неудачными для Сити. Три из них достались медлительному американцу, который словно заколдовал мяч. Хопвуд подавал последним и завершил со счетом двадцать два к четырем.

Пауэрскорт решил стоять до последнего. «Что бы ни случилось на другом конце поля, я должен выстоять здесь, — подумал он. — Так велел капитан». Он вспомнил, как играл за команду своего колледжа в Оксфорде, тогда ему пришлось сражаться с более сильным противником из Сент-Джонса, который вывел из игры всю его команду, оставив ему только три мяча.