От сохи до ядерной дубины - Владимир Губарев

– Мне кажется, что Михаил Сергеевич не понимал особенностей атомной промышленности и роли ядерного оружия в истории страны… Какое-то поверхностное, мягко говоря, отношение у него было и к разоружению – достаточно вспомнить его идею об уничтожении ядерного оружия к 2000 году. Он даже не понял, что технически это невозможно сделать… И такие «ляпы» у него случались часто как раз потому, что он не консультировался со Славским и со специалистами Средмаша…

– К сожалению, у него было несколько иное отношение, понимание и решение проблем ядерного оружия и разоружения…

– Оставим его в покое! Уже столько говорится об ошибках того времени, что повторение вызывает оскомину… Как вы оцениваете состояние ядерного комплекса России сегодня? Вы оптимист?

– Я всегда оптимист, потому что в любой ситуации мы просто обязаны находить выход! В целом я считаю, что Минатом в состоянии полностью решить те задачи, которые стоят перед обороной нашей страны. Это вне всякого сомнения! Несмотря на сложности, на проблему зарплаты, на устаревание базы и прочее, нам удастся сохранить ядерный потенциал, который не будет уступать потенциалу США.

– И как долго? Ведь без вливания свежих сил и материальных ресурсов рано или поздно мы начнем отставать, не так ли?

– Даже при нынешнем уровне финансирования многие проблемы можно решить, а мы рассчитываем на некоторое увеличение средств… Но для этого нужно кардинально менять подход к оружейному комплексу. Сегодня в нем работают десятки тысяч людей. Естественно, для решения оборонных задач, для создания ядерного оружия требуется меньше специалистов. Значит, нужно провести реконструкцию комплекса. Конечно, это затронет многих людей, но в любом случае другого выхода нет.

– Но нужны средства…

– Не только, но и психологическая перестройка, иной настрой. Я побывал на Уральском электромеханическом заводе. Когда-то на нем работало более 11 тысяч человек, сейчас чуть более шести тысяч… Но для решения оборонных задач достаточно полутора-двух тысячи человек. На заводе идет необходимая работа: концентрируются в определенных местах оборудование и люди, проходит изменение структуры, а остальное производство перенацеливается на сугубо мирную продукцию… И такая работа должна быть проведена на всех наших предприятиях.

– Вы занимали руководящие посты не только в министерстве, но и в Совете Министров СССР. И тогда вы говорили людям: нужно как можно больше ядерного оружия, а потому создавались закрытые города, расширялись предприятия, а сегодня им же, тем же самым людям говорите: вы не нужны, и то, что вы делаете, тоже не нужно, потому что теперь разоружение… Как же верить руководству страны после этого?!

– Вопрос неприятный, но попробую ответить… Каждый период развития имеет свои особенности, и очень важно определять главное. Сегодняшний период кардинально отличается от того времени. Я вспоминаю свои годы работы в Арзамасе-16. Тогда шла гонка ядерных вооружений, и над нами висела сверхзадача: не отстать! Мы должны были находить технические решения, чтобы как минимум сделать то, что есть у американцев, и поставить соответствующую конструкцию на вооружение. Это была главная задача того периода. Надо было создать паритет с Америкой и сохранить его. Если бы этого паритета не существовало, то не было бы и сегодняшнего ядерного разоружения… В гонке ядерных вооружений мы должны были дойти до какого-то предела, когда всем станет ясно, что на этом направлении преимуществ не будет, так как СССР выдерживает это соревнование. И понятно, что дальше вооружаться бессмысленно… Это понимание проникло в сферы нашего и американского руководства. Наступал этап ядерного разоружения… Кстати, в 1987 году я приехал в Арзамас-16. Мне начали рассказывать о новых конструкциях, о результатах последних испытаний… Все это было известно, а меня интересовали структурные изменения, готовность к переходу на новые условия работы. И тогда я понял, что люди еще не созрели для такого разговора…

– Но мне кажется, что в Средмаше всегда думали о «новой эре»?

– Реструктуризация отрасли началась еще при Ефиме Павловиче Славском. Он увлечен был, конечно, развитием уранодобывающей промышленности… Я уже говорил вам, что в ЦК у нас уже были все балансы: по тритию, по плутонию, по оружейному урану и прочее. И анализ этих материалов показывал, куда надо двигаться. Довольно четко представлялась и картина будущего. А начали движение к нему при Ефиме Павловиче, когда ставили задачи и автоматизации процессов, и производства особо чистых материалов, и комплексной переработки руд… Конечно, очень трудно было убеждать, что нужно сокращать количество боеприпасов, мол, не нужно их столько!.. Это тоже была тяжелая психологическая перестройка. Она продолжается и сегодня.

– Особенно это заметно по дискуссии о необходимости ядерных испытаний, не так ли?

– Пожалуй. Я принимал участие на переговорах в Женеве. Общий настрой всех стран был на прекращение ядерных испытаний, чтобы остановить гонку качественного совершенствования ядерного оружия. Естественно, мы не могли не учитывать эту ситуацию. Оппоненты утверждают, что испытания необходимы для поддержания надежности боеприпасов, для их модернизации и так далее. Причем эта точка зрения горячо отстаивается в ядерных центрах. Конечно, с испытаниями чувствуешь себя увереннее, но я убежден, что и без испытаний мы сможем поддерживать наш ядерный боезапас, но необходимы определенные новые технические решения и соответствующая база… Так что это опять-таки психология, которая базируется на жизненных интересах, опыте, квалификации, наконец, привычках…

– То, что происходит, это, на ваш взгляд, логика развития общества или тупиковый путь?

– С точки зрения ядерной проблемы, на мой взгляд, все логично. И я поддерживаю те шаги, что уже сделаны. Более того, я считаю, что надо выходить для США и России на полторы-две тысячи стратегических боеприпасов, и сейчас близкие цифры называются официально. Видно, что именно в этом направлении идет движение. Но надо быть очень внимательным, потому что по подписанным последним документам президентами России и США «открывается дверца» к противоракетной обороне. Пока идет речь о «тактическом щите», но тут недалеко и до создания системы глобальной противоракетной обороны…

– Это опасно для нас?

– Нужны новые оценки, тщательный анализ ситуации, которая складывается в мире, и этим мы сейчас занимаемся, имея в виду, конечно, ядерную безопасность. Но это лишний раз подтверждает, что в наших шагах по ядерному разоружению мы должны быть очень внимательными и четко просчитывать на много ходов вперед – не на два-три хода, а гораздо дальше… Это глобальные проблемы…

– И все связано с финансами?

– Как известно, денег всегда не хватает. Но если не заниматься развитием экономики, то их будет еще меньше. Даже если сегодня полностью ликвидировать ядерное оружие, то средств на выплату пенсий и зарплаты все равно не хватит – повторяю, проблема сегодня не в ядерном оружии, а в снижении эффективности экономики, но это уже отдельный разговор.

Вот такой разговор состоялся у нас в Праге.

Шли годы. Мы регулярно встречались с Львом Дмитриевичем, потому что под его руководством начали публиковаться архивные материалы «Атомного проекта СССР», и, безусловно, это была грандиозная по своим масштабам работа.

А когда она завершилась, мы встретились вновь, чтобы поговорить о судьбе Средмаша и его роли в истории нашей страны.

Новый «вольный разговор» как бы продолжил предыдущий. А состоялся он в Музее Ефима Павловича Славского, который оборудован в бывшем кабинете министра.

Я спросил Рябева:

– Лев Дмитриевич, какое ощущение от кабинета?

– Будто ты вернулся в ту историю, которая была в нашей отрасли. А с другой стороны, есть ощущение пустоты, не хватает жизни, энергии, что были присущи хозяину этого кабинета на протяжении трех десятилетий.

– Но вы ведь три года сами были в этом кабинете!

– Этот кабинет в первую очередь связан с Ефимом Павловичем Славским, потому что тридцать лет – это не три года. Это был период, когда отрасль приобретала мощное дыхание, открывались широчайшие перспективы, решались все важнейшие вопросы, поэтому этот кабинет был как бы главным штабом, где определялась принципиальная политика развития, прогресса и так далее.

– Только отрасли или страны? Ведь Средмаш – это прежде всего история страны?

– Постановка вопроса правильная, но я все-таки сконцентрировал бы внимание на отрасли, так как политические решения принимались высшим политическим руководством. Но вы правы в том смысле, что отрасль уникальная. Ее нельзя даже сравнить с какими-то другими, ведь именно она обеспечила безопасность страны. Прошло уже более 20 лет, как нет Советского Союза, отрасль, конечно же, несколько другая уже, но по главный стержень остался, так как по-прежнему гарантия безопасности страны – ядерное оружие. И что важно подчеркнуть: во времена Советского Союза было ядерное оружие и мощные обычные вооружения, а в последние десятилетия произошло сокращение второй составляющей, а потому, как ни странно это может показаться, роль ядерного оружия как гаранта безопасности нашей страны существенно выросла. И это признают все президенты, и они делают ставку на ядерное оружие, чтобы на равных разговаривать с другими мировыми лидерами. Силовой фактор сохраняет свою значимость, и в обозримом будущем ситуация не изменится. Существующие доктрины и документы в определенной степени скорректировали ситуацию с ядерным оружием. Если раньше утверждалось, что ядерное оружие мы никогда не применим первыми, то теперь оно может использоваться, если российская государственность окажется под угрозой. Отсюда и значимость его, она не снижается.