Аниськин и снежный человек - Максим Курочкин

– Мне необходимо вернуться, – объявил Костя.

Какая халатность! Какой непростительный непрофессионализм! Видимо тот, кто напал на него действительно сильно повредил ему содержимое черепной коробки. Уйти с места покушения не осмотрев это самое место! Не собрав отпечатки пальцев! Не сделав слепки со следов! Просто непростительная халатность!

Понятой-Маринка, вождь-Людка, задержанная-Савская, напарник-Мухтар поняли, что сопротивление бесполезно. Всей процессии пришлось повернуться на девяносто градусов и отправится в обратный путь. Хорошо, что они успели отойти не так уж и далеко – метров на пятьдесят от ели, под которой прятался злодей.

Интуиция на этот раз не подвела Костика. Следы, естественно, были затоптаны, снять отпечатки пальцев не было никакой возможности, окурки оставить чудовище не могло по той простой причине, что ему, как сказала Евдокия Андреевна, «пенсиев не повышают». И все же Косте повезло. Маленький, сливающийся с земляным покровом лоскут был почти затоптан юными пионерскими ногами. Но Комаров его увидел. А как могло быть иначе? Не бывает мест преступлений без улик. Это еще Виктор Августинович говорил.

Лоскут не принадлежал никому из пионеров и взрослых. Это Костя проверил сразу. До того, как упасть на землю, лоскут висел на той самой ветке, с помощью которой и было совершено покушение на участкового. Костя убедился в этом, проследив траекторию падения серого клочка.

Факт, который показался таким странным Комарову, был практически подтвержден. Чудовище действительно было одето. Именно эту драное, свисающее клочьями одеяние Костя принял за свалявшийся серый мех при первой встрече. Оно носило человеческую одежду, имело человеческие глаза, понимало человеческую речь. Русскую речь. Что из этого следовало? То, что оно довольно долго жило среди людей. И то, что это необычное чудовище.

Не то от азарта сыщика, не то от исследовательского зуда, не то от лихорадки, вызванной раной на голове, Костю бросило в жар. Надо срочно что-то делать! Связаться с Академией Наук, исследовательскими институтами, зоопарками. Заявить в ФСБ и ГРУ. Явно чудище сбежало с какой-то секретной научно-исследовательской базы, явно его ищут по всей стране, прочесывают леса и болота, останавливают машины, обыскивают дачные домики. Да это же… Да за это же… Комаров даже не представлял себе, что ему за это будет!

Может даже, ему предложат работу в этом самом секретном исследовательском институте. Он, конечно, не пойдет: кто же будет с преступностью бороться, если все в академики рванут? Но ему будет лестно. может даже, в порыве откровенности, он между делом расскажет об этом Кириллу.

За приятными размышлениями Комаров почти не заметил, как кончился Заповедный Лес, как блеснула прощально черная вода Чертового Омута, как показались первые дома Но-Пасарана.

– Ариадна Федоровна, – обратился он к теперь уже потерпевшей, вам лучше некоторое время пожить дома. Я не думаю, чтобы тот, кто вас похитил, пришел бы за вами в деревню. Но на всякий случай, постарайтесь не выходить какое-то время за пределы населенного пункта. Это может быть опасно.

Актриса вела себя неадекватно. Наверное, ее действительно потрясла кровожадность своего похитителя. Ей-то он не делал ничего плохого, а вот Костю чуть не покалечил. Она молча кивнула и пошла по направлению к Кривому Концу, где и располагался ее дом.

Умница-Людка послала немой приказ Зите и Гите, те так же молча отсалютовали и перебежками двинулись вслед за Савской.

– Всем спасибо, – искренне поблагодарил Комаров свое сопровождение, – вы спасли мне жизнь. Можете быть свободны.

– Как бы не так, – невежливо ответила Маринка.

– Мы не можем оставить своего старшего товарища в таком состоянии, – объяснила Людка акт ее неповиновения. – Мы проводим вас до ФАПа, сдадим на руки Калерии и только в таком случае будем спать со спокойной пионерской совестью.

Костя только махнул рукой. Он уже знал, что если женщина захочет о ком-то позаботиться, то этому несчастному остается только расслабиться и наслаждаться.

Калерия, как не странно, была одна. Она сидела у окна, положив голову на пухлые руки и грустила. Увидев Костю с окровавленной головой, она быстро вскочила и зажала руками рот, словно пыталась удержать крик, готовый сорваться с ее губ. Несмотря на ужас, написанный у нее на лице, профессионализм быстро взял свое. Калерия уложила Костю на кушетку, осмотрела рану, похвалила тех, кто оказал первую помощь и попросила Люду проассистировать ей.

– Зачем ассистировать? – взволновался Комаров.

– Не бойтесь. Наложем пару швов, будете как новенький.

– А без этого нельзя?

– А без этого нельзя. Вы же не хотите кровотечения, сепсиса и грубого лысого шрама на голове?

– Лысого шрама не хочу, – испугался Комаров. – А шприц-то зачем? Не надо меня усыплять. Я терпеть буду.

– Усыпляют кошек. Людям делают анестезию, – успокоила его Калерия, – а вам я и анестезию делать не буду. Просто сделаю маленький безболезненный укол против столбняка. Снимайте штаны.

– Лучше умереть от столбняка.

– Тогда поднимите рукав.

Выбрав, что это все-таки лучше, чем снимать штаны, Костя с неохотой повиновался.

Испытание он выдержал героически. Ни разу не застонал, ни разу не заплакал и только один раз потерял сознание. Калерия даже дала ему маленький шарик витамина "С" за мужество.

– На сотрясение мозга непохоже, – проводила она юношу, – но если почувствуете головокружение, тошноту или неоправданные приступы слабости, обязательно приходите ко мне. А то останется лысый шрам, – испугала она его верно нащупанным приемом.

Только за Комаровым и всей честной компанией закрылась дверь, как девушка упала на стул и закрыла лицо мягкими, белыми руками.

– Какая же я дура, – слышался приглушенный, сдавленный шепот из-за крепко прижатых к лицу рук, – как же я могла бросить этого мальчика одного? Как же я могла?

По дороге домой Комаров зашел в местную библиотеку. Он сам не знал, зачем он это сделал. Какая-то мысль точила его мозг и душу, мысль, которую он никак не мог оформить и сформулировать. Библиотека оказалась на диво богатой. Библиотекарша благосклонно позволила участковому самому покапаться на стеллажах, чем он и не преминул воспользоваться. Из библиотеки он вышел с небольшой сопкой книг и журналов.

– С одной стороны, – рассуждал он, меряя по своей привычке сто раз уже измеренную комнату шагами, – я просто обязан заявить о нападении на меня Ведерко. Все это слишком серьезно. С другой, кроме серого клочка ткани у меня нет ни единого доказательства существования йети. Кроме меня, Савской и Мухтара его никто не видел. Мухтар не умеет говорить, а Савская не в своем уме. Ее показания, скорее всего, только испортят все дело. Надо мной просто посмеются и правильно сделают.