Аниськин и снежный человек - Максим Курочкин

– Ему нравиться мой запах? – кокетливо поинтересовалась переставшая кричать актриса.

– Не то, чтобы нравится, он просто выполняет свой долг, – не стал особо распространяться Комаров.

Он успел остановить Мухтара и снова сунул ему под нос бусы:

– Правильно, Мухтарушка, все правильно, но ты уловил доминирующий запах. Попробуй поймать запах того, кто находился в непосредственной близости к хозяйке бус или даже держал их в руках.

Мухтар еще раз понюхал бусы, несколько раз наклонил голову вправо-влево, видимо, пытаясь сообразить, что от него требовалось, и рванул прямо через бурелом напролом. Костя побежал за ним. Маринка и Савская, одинаково широко открыв рты, остались стоять на месте.

Костя бежал за напарником, не разбирая дороги, и одна мысль червем точила его мозг: что будет с Маринкой и Ариадной Федоровной? Надежда была только на Зацепину: она знала лес, не была подвержена панике, умела постоять за себя. Для Кости и всего Но-Пасарана было гораздо важнее найти йети. Приходилось идти на небольшие человеческие жертвы. Впрочем, Комаров был уверен, что до жертв дело не дойдет.

Бежать за Мухтаром было трудно. Дальний родственник горного козла, он легко преодолевал препятствия в виде пеньков, птицей перелетал поваленные деревья, ловко лавировал между кустами. Но Комаров тоже не отставал. В родственниках его не было горных козлов, но в стометровке ему не было равных ни в среднеобразовательной школе, ни в школе милиции. Они бежали недолго, но Косте показалось, что прошла целая вечность. Да и лес поменялся. Он стал чище, просторнее, все реже попадались липы и осины. Наконец, козел резко затормозил и встал. Обессиливший Комаров рухнул рядом с ним и обратил свой взор к небу. Над ним, роскошным зеленым шатром раскинула свои лапы густая немолодая ель.

Костя вскочил. Ель! Именно ее отметила как примету логова зверя Савская. Если это та самая ель, то рядом должна быть лужа. Комаров обошел ель кругом. Лужи не было. Но она могла испариться или впитаться в землю! Раз лужи нет, что надо просто поискать логово. Костя огляделся и остолбенел: ель была не одна. Немного дальше простирался настоящий еловый лес.

– Ты куда меня привел? – обрушил свое негодование он на Мухтара, – И что мне теперь делать? Искать под каждым деревом лужу или нору?

Мухтар имел вид вполне невинный, казалось, его несколько не мучили угрызения совести. «Зря я на него, – осенило вдруг Костю, – на бусах Савской были три мумифицированных шишечки. Вот на запах хвои и бежал козел. Нет, все равно по уровню интеллекта никакой козел не сравнится с овчаркой. Напишу Кириллу, пусть подыскивает мне породистого щенка!»

Рассуждая о превратностях судьбы, Костя для очистки совести от кожуры последних сомнений заглянул под несколько самых больших елок в поисках логова или лужи. Хотя кто хоть раз в жизни видел в еловых лесах лужи? Комарову самому стало смешно. Он громко фыркнул и заглянул под широкую лапу высоченной старой ели. В сумраке естественного шалаша, образованного нижними ветками дерева, на него смотрели дикие, полные ненависти и смертельного ужаса глаза.

Реакция Комарова удивила его самого. Глаза были столь

не похожи на глаза зверя, в них было столько человеческой осмысленной тоски, что он просто-напросто спросил:

– Ты кто?

И тут же, опомнившись, скороговоркой выпалил:

– Стой, сдавайся, руки вверх!

Лесной житель медленно, послушно поднял руки. Дальнейшее произошло в считанные секунды, хотя для Костика они тянулись медленно-медленно. Обычно так медленно муха тянется по блюдцу с медом. Или космонавты двигаются в открытом космосе. Чудовище подняло руки и моргнуло. Костя, справедливо не поверив в его покорность, потянулся к кобуре. Зверь быстрым движением глаз поймал его жест, резко подпрыгнул, схватился руками за толстую ветку и, помогая себе всей тяжестью своего тела, резко дернул ее вниз.

Комаров поздно понял его маневр. Ветка, на которой повис йети, простиралась как раз над головой молодого участкового. Костя видел, как тонкая часть ветки стремительно летит прямо на него. Он немного присел, спружинил ноги в коленях и уже начал свой прыжок влево, который должен был увести его из-под удара ветки. Но было поздно. Одновременно он подпрыгнул вверх, одновременно лесная величавая тишина взорвалась диким звоном и грохотом, одновременно в голове его жарким пламенем вспыхнул беспощадный костер боли. За вспышкой последовал мрак.

Глава 13

Еще раз тайна тетради зиты и гиты

Веки Комарова слегка дрогнули, и сквозь узкую щель между ресницами проник неяркий свет. Сознание неохотно и неуверено возвращалось в больную голову Комарова.

Где он? Костя попытался сфокусировать зрение на двух белых колоннах, стоящих перед ним, но ничего нового не увидел. Когда в Но-Пасаране успели поставить белые колонны? Постепенно все окружающее становилось более отчетливым, более конкретным. Колонны стали тоньше, почти как столбы, к визуальным ощущениям добавились звуковые. Звучали высокие, чистые детские голоса. Смысл их звучания был непонятен, но звучали они приятно.

Наконец в дело подключилась память, и Комаров вспомнил дикие глаза, прыжок и ветку, неотвратимо летящую на его бедовую голову.

«Я что, в раю, что ли? – не понял Костя, – белые колонны, ангельские голоса. Я в рай не верю!»

Видимо, эта мысль показалась крамольной хозяевам «рая», по крайней мере, наказание последовало незамедлительно. Столбы-колонны вдруг пришли в движение, один их них оторвался от земли и…

– Не надо, – попытался крикнуть Комаров, – я пошутил!

Видимо, это помогло. По крайней мере, столб не обрушился на поврежденную голову Комарова, а ушел куда-то вбок. Усилия, к которым прибегнул Костя, принесли ему новый толчок боли, но вместе с тем, окончательно прояснили сознание и вернули зрение. Столбы стали совсем тоненькие, как молоденькие березки на третьем году жизни, и вообще, оказались не столбами, не колоннами, и даже не молоденькими березками на третьем году жизни, а гольфами вождя пионеров Людки Болотниковой.

– Он пришел в себя, – констатировала Люда. – Уже можно оказывать первую доврачебную помощь.

Ноги в гольфах заслонила белая сумка с алым крестом, чьи-то руки приподняли многострадальную голову Кости и начали неприятно мучить рану, которая, судя по всему, была у него на затылке. Комаров мужественно терпел, когда рану промывали из фляжки, когда вокруг нее защелкали маленькие ножнички, калечившие вполне симпатичную стрижку, но когда его носа достиг ненавистный с детства запах йода, он попытался дернуться.

– Лежите, больной.

Над его лицом склонилась незнакомая круглолицая девчушка.