Последний камикадзе - Анатолий Иванкин

Среди чехлов и обломков контейнеров ему попался солдатский ранец. Кэндзи туго упаковал в него свои сокровища и набросил на плечи. Многое из того, что он сложил в плащ-палатку, пришлось оставить: он просто не в состоянии был все унести.

У обломков машины стало тихо. Только гудели комары да жужжали мухи, слетевшиеся откуда-то на запах крови.

Кэндзи слышал об ужасах тропических лесов, растущих на островах Океании. Ему приходилось летать над джунглями Новой Гвинеи и над зарослями островов Бисмарка. Но с воздуха они были великолепны, эти скопления миллиардов деревьев и кустов, покрытых изумрудной зеленью и яркими цветами. Теперь же Кэндзи по-настоящему понял, что такое джунгли: и шагу не пробиться без топора, который он предусмотрительно прихватил. Правда, пока его утешало приобретенное богатство, а мысль, что до побережья не более десятка миль, добавляла сил. Этот путь он рассчитывал пройти дня за три. Но спустя немного у него вдруг возник вопрос: как выбраться с острова, контролируемого американцами? Купить каноэ или нанять одного из местных жителей, чтобы перевез через пролив? А вдруг задержат и отберут чудом доставшееся ему богатство? Нет, этого допустить нельзя. А, собственно, нужно ли выбираться к своим? Что это ему даст? Война проиграна — это стало ясно после потери Марианских островов и поражения японского флота в Филиппинском море. И если Кэндзи даже уцелеет в будущих боях, то что его ждет? Лагерь военнопленных. А не лучше ли самому сдаться в плен и сохранить и жизнь и богатство?

За три года войны Кэндзи успел пересмотреть свои ура-патриотические взгляды. Недолгое общение с покойным тестем открыло ему глаза на смысл жизни. Преуспевающий делец Камакура-сан, отец его жены, достиг бы многого, если бы на их дом не упала американская фугаска, сброшенная с Б-29 во время первого налета «сверхкрепостей» на Токио.

Камакура-сан легко разрушил уже качавшиеся устои мировоззрения Кэндзи Такаси. Он доказал ему, что все религии и традиции, нормы нравственности, в том числе и самурайский дух, — собачье дерьмо, отрава для дураков. Все это нужно для того, чтобы дураки не мешали и даже, наоборот, помогали финансистам заниматься единственно достойным делом — делать деньги.

И Кэндзи Такаси сегодня «сделал» эти деньги. По самым скрдмным подсчетам, у него было не менее 60 тысяч долларов, 15 тысяч фунтов стерлингов и более 10 тысяч голландских гульденов. О, эти деньги ему пригодятся после войны! Соединив содержимое ранца с наследством тестя, Кэндзи Такаси будет почтеннейшим человеком в Токио, а может, и во всей Японии.

И жаль, что его друг Ясудзиро Хаттори, уважаемый за многие достоинства, не доживет до тех дней. Этот самурай еще не растерял в боях своих фантазий и едва ли захочет пережить крушение империи.

Первую ночь Кэндзи провел на дереве. Срубив сучья, он сделал среди ветвей помост. Устелил его листьями и прикрыл плащ-палаткой. Получилось довольно уютное гнездышко, в котором его не мог достать никто, кроме змей, ягуаров и огромных муравьев, чьи укусы можно было сравнить с прикосновением к углям из жаровни хибати.

Он извлек из драгоценного ранца консервы и галеты. Хлебнув виски, закашлялся. Черт их поймет, этих янки, почему они предпочитают огненную воду мягкому и нежному сакэ? Проверив оружие, Кэндзи закрыл глаза.

Свалившееся на него богатство и условия, в которые он попал, поставили перед ним немало сложных проблем. Ему было о чем подумать. Но сегодня он слишком устал. И стоило ему только смежить глаза, как он крепко уснул.

Утром после завтрака Кэндзи захотелось увидеть и посчитать свои деньги более точно. Он вывалил содержимое ранца на плащ-палатку. Огромная, никогда не виданная груда банкнотов заставила радостно застучать сердце. Он начал раскладывать по кучам доллары, фунты и гульдены. От этого увлекательного дела его оторвала непонятная, смутная тревога. Ему показалось, что за ним кто-то наблюдает. Кэндзи прикрыл полой плащ-палатки богатство и осторожным движением, не дыша, взял автомат на изготовку. Внимательно осмотрелся вокруг. Ничего подозрительного. Но ощущение, что он здесь не один, не покидало его. Более того, он был уверен, что кто-то прячется в зарослях. Затолкав деньги в ранец, Кэндзи затаился.

Любой человек, в любой форме, японской или союзной, был ему опасен. Он должен избегать общества себе подобных до тех пор, пока не выйдет к побережью и не запрячет надежно, до лучших времен, свое сокровище. Если же кто-то узнает о содержимом ранца, жизнь Кэндзи обесценится, как японская иена.

Он ждал довольно долго. Вдруг зашуршали листья на соседнем дереве. Он поднял глаза и встретился с немигающим взглядом какого-то существа, заросшего рыжей шерстью.

Не раздумывая ни секунды, Кэндзи полоснул длинной автоматной очередью. Затрещали сломанные сучья, посыпалась срезанная пулями листва, и к его ногам рухнула тяжелая туша старого самца-орангутанга.

— Проклятие! — облегченно воскликнул. Кэндзи, отскакивая в сторону, и выпустил в орангутанга еще очередь, для гарантии. Подошел к неподвижному телу. На морде человекообразной обезьяны застыла гримаса предсмертного ужаса. Невольно вспомнился финансист с портфелем у разбитого Си-47. Кэндзи толкнул ногой обезьяну. Встреча с орангутангом его успокоила. По-видимому, в этих джунглях еще не ступала нога человека.

Прошло три дня. Измученный переходом, Кэндзи валился с ног. Каждый шаг в джунглях приходилось брать с бою у колючего кустарника и цепких лиан. Пройдя сто метров, Кэндзи выбивался из сил и падал на землю, где на него набрасывались полчища пиявок и москитов. Часто из-под ног выползали змеи и какие-то огромные ящерицы, размером с небольшого крокодила. Где-то над ним, на высоте тридцати метров, солнце освещало кроны деревьев. Там кричали попугаи и ссорились обезьяны, а здесь был сырой полумрак, густой и неподвижный воздух, насыщенный запахом тления. Деревья толщиной в два-три метра переходили у земли в хаотическое сплетение толстых корней, перевитых лианами и ползучим кустарником, сквозь которые пробивались заросли папоротника. Под ногами хлюпала и чавкала грязь.

Прошел еще день, и на Кэндзи обрушились новые невзгоды. Кончились консервы, и началась лихорадка. Теперь Кэндзи жил в каком-то нереальном мире, часто впадая в забытье. Скорость продвижения его на восток была ничтожна. На исходе шестого или седьмого дня он вышел к огромному болоту.

Дальше пути не было. Идти в обход уже не оставалось сил. Что стоило здесь, в джунглях, его богатство? Он не мог на него купить даже таблетку хинина.

Вечерело. Над болотом взошла полная луна. В прибрежных камышах рубинами сверкнули глаза крокодилов. На берегу оставаться было опасно. Кэндзи решил отойти в глубину леса, переночевать, а назавтра построить плот и переправиться на ту сторону. Он успел сделать всего пару шагов, когда длинное бревно, лежащее в воде около берега, ожило и стремительно бросилось на него. Движения огромного, восьмиметрового крокодила были молииеносны. Тяжелый мускулистый хвост, покрытый броней ороговевших пластинок, нанес страшный удар, по ногам обессилевшего человека. Кэндзи, потеряв сознание, рухнул на землю. Тотчас огромная зубастая пасть перехватила его поперек тела и поволокла в воду…

В личном деле капитан-лейтенанта Кэндзи Такаси, хранящемся в штабе 26-й воздушной флотилии, появилась запись: «Пропал без вести, не вернувшись с боевого задания».

Глава восьмая

Пожар второй мировой войны охватывал все новые и новые районы земного шара. Теперь он уже из России перекинулся на Германию. «Великий западный союзник», еще недавно грозивший стереть всех и вся с лица земли, сам лежал в руинах и развалинах. И на Дальнем Востоке бои достигли кульминационной точки.

Мрачные, тревожные дни тянулись мучительно медленно. В памяти Ясудзиро днем и ночью всплывали жуткие картины воздушных боев, падения его на горящем «гекко».

Это произошло незадолго до высадки американцев на Тиниан. Ясудзиро возвращался со свободной охоты, когда его «гекко» зажали в клещи четыре «лайтнинга».

Сначала он решил вырваться обычным приемом — уходом на вертикаль в сторону солнца. Но это не удалось. «Лайтнинги» разомкнулись по фронту и, пользуясь преимуществом в скорости, пошли на сближение.

Когда Ясудзиро оглянулся, то увидел знакомый номер атакующего «лайтнинга» — того самого, которого он чуть не вогнал недавно в океан вслед за ведомым. Теперь же они поменялись ролями, и американец постарается расплатиться за прошлое.

Ясудзиро энергично рванулся влево. Но там его ждал второй «лайтнинг». Пули прошили обшивку крыла. Ясудзиро переложил рули, но и справа его караулили. В верхней точке косой петли, когда скорость упала, «знакомый» «лайтнинг» всадил ему в фюзеляж несколько снарядов. «Гекко» будто споткнулся и повалился на левое крыло, не реагируя на действия рулей.