Воскрешение - Нэнси Холдер

— Садитесь, я принесу горячего чая, — раздался в тишине голос Ричарда.

Гостья сняла пальто, все расселись. В комнате повисло гнетущее молчание: не из-за рассказанного, а из-за недосказанного. Ричард осторожно передал чашку; сделав пару глотков, ведьма отставила чай в сторону и откашлялась.

— В Мумбае мы с Филиппом натолкнулись на Илая. В общем, завязалась драка. Они упали в озеро... и не выплыли обратно.

Николь напряженно сверлила ее глазами.

— Что значит «не выплыли»?

У Аманды брызнули слезы, Томми с Ричардом сидели как громом пораженные.

— Что это значит?! — закричала Николь.

Оуэн зашелся плачем.

— Скорее всего, они утонули, — проговорила Анна Луиза, в глазах ее мелькнула жалость.

— Идиотское проклятие! — выпалил Томми.

Тем, кого любит ведьма Каор, суждено утонуть...

Николь затряслась. Ричард забрал у нее ребенка.

Филипп с Илаем погибли.

Джеймс убит.

И все же в глубине души она чувствовала, что отец явится к ребенку...

— Помогите... — медленно оседая, прошептала девушка, — и все потонуло в крике.

Спустя несколько минут Николь очнулась на диване. Над ней склонились встревоженные лица.

«Оуэн, Оуэн, увезти бы тебя подальше... от окружающего кошмара, — с отчаянием думала она, — Не такая жизнь тебе нужна! Мы уедем, уедем далеко-далеко...»

Впрочем, было яснее ясного, что мечта ее несбыточна. Филипп с Илаем погибли... Невыносимо хотелось плакать, кричать, найти виноватых, запереться в комнате... И этого она тоже не могла себе позволить. Но что следует сделать, понимала...

Николь медленно села, откашлялась.

— Надо обсудить пророчество. — Она взглянула на сестру, — И рассказать Анне Луизе об Оуэне.

Аманда глубоко вздохнула.

— Ага... Я ждала, когда ты скажешь о пророчестве, Ники. Считала, что не вправе начинать этот разговор.

— Так что с Оуэном? — Ричард устроился между внуком и Анной Луизой.

— Спасти мир, — пробормотала Кари, — Спасти.

Аманда высвободилась из уютных объятий Томми, подняла свою ладонь с тускло алеющим отпечатком и ладонь сестры: две трети лилии. С ладонью Холли лепестки образовывали целый цветок.

— Да, — глухо сказала Николь.

В душе ее шла ожесточенная борьба, каждая клеточка тела требовала защитить дитя любой ценой.

Любой.

Но... она не могла.

— Следует поставить тебя в известность. Тогда мы спасем мир... — Николь запнулась. — Моему сыну предначертано его уничтожить.

И она все выложила как на духу — по крайней мере, то, что знала: ведь, как сказала Анна Луиза, волшебное скрыто от посторонних глаз.

ИЛАЙ И ФИЛИПП

Мумбай

«Жив... — пронеслось у Илая в мозгу. — Но ведь я утонул!»

И тут колдун вспомнил: под водой, теряя сознание, он увидел вспышку света, а потом... из глубин озера поднялась женщина с длинными развевающимися волосами, потянулась к нему, тронула за руку — и спасла.

Застонав, Илай приподнялся, открыл глаза. Повсюду белели простыни, отгораживающие больничную койку, а рядом на шатком деревянном стуле сидел Филипп и внимательно на него смотрел.

Колдун стиснул зубы.

— В озере появилась какая-то дама... — Илай умолк, задумавшись, что же он такое плетет — уж слишком похоже на сказочку.

Филипп неторопливо кивнул.

— По-моему, то была твоя мать, Саша Деверо.

— Он удивленно сморщил лоб.

— Моя мать застряла в Средневековье. Во временах, когда жили Изабо и Жан.

— Значит, сумела выбраться обратно, — Ведьмак, как истинный француз, невозмутимо пожал плечами.

— Где она? — настойчиво спросил колдун.

— Понятия не имею, — ответил Филипп, — Увидел, как она тебя схватила, — и отключился. Очнулся в палате, не так давно, и сразу потребовал, чтобы меня отвели к тебе.

«Не так давно... А ведь мог убить меня, пока я спал!» — от этой мысли Илай помрачнел.

В глубине сознания крутилось: ударить, ударить сейчас — ведьмак не ожидает подвоха, не успеет защититься...

Деверо тряхнул головой. Как бы ни хотелось убить Филиппа, ситуация уже не та — все поменялось.

— И где мы?

— В больнице.

Они переглянулись. Ведьмак как будто чего- то ждал.

— Если ведьмак с колдуном начнут творить магию вместе — это будет... потрясающе, — произнес наконец Илай, — Зуб даю!

— Или отвратительно, — невозмутимо отозвался Филипп.

Ради Николь? И моей матери?

— Oui, — согласился француз, протягивая руку. Колдун нахмурился, но ответил на рукопожатие.

— Убьем друг друга, когда все закончится. Уговор?

— Уговор, — сверкнул глазами Филипп — в конце концов, ведьмаки недалеко ушли от колдунов.

— Отлично. Что ж, за работу! — воскликнул Илай.

ХОЛЛИ, АЛЕКС, ПАБЛО, АРМАН И ХРАМ ВОЗДУХА

Под Мумбаем

Смеркалось; ночь бережно укрыла храм Воздуха от беспощадного сияния солнца. Обряды и ритуалы, посвященные Богине, надлежало проводить при свете луны, особенно самые торжественные.

Арман с Пабло дежурили на берегу озера в благоухающих сандалом густых сумерках, ожидая, пока Холли приготовится к церемонии — соединению духовными узами со своим дальним родственником Алексом Каррутерсом.

Вокруг собирались силы зла, стекающиеся отовсюду, будто грозовые тучи. Каждый это чувствовал, видел — в темноте то и дело мелькали адские тени, сновали туда-сюда, вынюхивали, выведывали, выжидали... Прислужники сэра Уильяма. Алексу удалось прогнать их хозяина, но победа далась нелегко: четверо участников храма Воздуха погибли; Пабло был тяжело ранен, и, хотя члены ковена задействовали все доступные знания, чтобы его вылечить, мальчик по-прежнему ходил медленно и осторожно, опасаясь, что рана на животе вновь откроется.

Холли поправилась немного быстрее, но ребра еще ныли, каждое движение отдавалось болью. Спокойно спать больше пятнадцати минут не получалось — она постоянно вспоминала пережитый кошмар. Нельзя было допустить подобного впредь.

Чтобы убить сэра Уильяма в демоническом обличье, следовало стать еще бдительнее и сильнее, чем раньше. Он ведь только предвестник грядущих темных времен — Холли с Алексом бросали руны, да и остальные видели знаки: близятся страшные дни, надвигается нечто ужасное, непреодолимое. Мир рухнет, это понимал каждый.

Когда в Лондоне Алекс впервые предложил Холли объединить силы, она догадывалась, что рано или поздно им придется заключить духовный союз. И все же...

«Так, спокойно. Не впервой принимать трудное решение. Чего я только не сделала ради защиты своих людей. А тут речь о спасении мира! Нельзя отступать».

Девушка оделась в белое, точно невеста; из-под лаврового венка на плечи каскадом сбегали черные кудри. Глядя на заходящее солнце, она беззвучно оплакивала безнадежную любовь к отвергшему ее Жеро Деверо.