Там, где мы служили - Олег Верещагин

3

Вацлав вышел во двор по вполне понятной, естественной надобности. На ходу откинув фартук и расстегивая штаны, он переступил через спавшего у двери Дениса, толкнул плечом створку и выбрался, зевая, наружу.

Первые пули попали в него раньше, чем он понял, что, собственно, происходит. Но, непроизвольно и удивленно вскрикнув «ой!», как мальчишка, ушибший ногу, Вацлав увидел бегущих через двор махди. Автоматы в их руках прыгали, выбрасывая свинец и гильзы, и Вацлав, уже понимая, что его убили, чувствуя, как раскаленные плевки пуль прошивают его непроизвольно дергающееся тело, крикнул отчаянно на родном языке, падая в дом через открытую дверь:

— Ропаки, до зброи! Здрада-а, пся крев…[91]

Джек остался жив лишь потому, что Ласло, навалившись на него, заорал в самое ухо, не давая встать:

— Читт!!![92]

Ничего не понимающий со сна, придавленный венгром, Джек дернулся, успел заметить нескольких вскочивших солдат, изумленное лицо глядящего во двор Дениса (он стоял на коленях), какие-то скачущие по полу серо-зеленые предметы — все это было кусками, все это не связывалось в цельную картину…

— Ласло… — удивленно начал Джек.

И комнату заполнили тугой грохот и бронзовое пламя.

От резкой боли в ушах Джек закричал, не слыша своего крика. Дышать было нечем. Пахло дымом, взрывчаткой и кровью, кто-то орал в клубах пыли, поднятой разрывами гранат, — теперь Джек понял, что каталось по полу — гранаты же! Прямо над ним, словно какой-то сумасшедший воздушный шар, качалась голова Ласло — со лба венгра ручейком текла кровь, губы шевелились. Сквозь дым и пыль Джек различал Дениса — тот лежал на пороге, руки и ноги мальчишки мелко, часто подергивались, словно у курицы с отрубленной головой… а вот головы у Дениса не было, вместо нее — что-то, на что не получалось взглянуть внимательней. В центре комнаты катался по полу и кричал, зажимая обеими руками лицо, Яромир, сквозь пальцы словака быстро брызгали алые струйки. Иван наклонился над ничком лежащим в углу О'Салливаном. Отла распростерлась у стены в луже крови, лицо ее превратилось в кровавое месиво. Хуанита сидела на полу, сжимая голову руками и глядя вокруг блуждающим взглядом. Лунс, ползая по полу, искал пулемет, а Тим уже стоял у двери и вдруг крикнул, не поворачиваясь:

— В окна! Скорее все в окна, бегите! — И его плечи затряслись от производимых им выстрелов, канадец стрелял от бедра, снова и снова описывая стволом своего РПД широкую дугу.

Джек понял, что слышит. Он слышал выстрелы на улице и то, как Ласло, нагнувшись над ним, яростно кричит какую-то бессмыслицу, видно, ругается на родном языке.

— В окна! — яростно орал Тим, потом захлопнул дверь ногой, отскакивая в сторону.

Иван поволок за шиворот О'Салливана — голова сержанта моталась с плеча на плечо. Лунс, найдя пулемет, тряс за плечи Хуаниту. Яромир перестал кататься — руки его упали с лица, тяжело ударившись об пол, рот оскалился. Глаз у него больше не было, лицо покрывала маска крови.

— Надо на ули-ицу! — закричал Иван, по его щекам и лбу тек пот, смешиваясь с пылью. — На улицу, тут нас сожгут, а там мы можем прорваться! «Печенеги» вперед, остальные следом — ну?! Помогите мне его взвалить…

Лунс и Хуанита помогли поднять сержанта на плечи. Снаружи не стреляли, стало вдруг очень тихо, и Джек, поднимаясь на ноги, услышал, как с улицы кричат по-английски:

— Выходите без оружия, собаки, наружу выходите, а то поджарим вас, собаки!

— Сейчас… — пробормотал Ласло, поднимаясь тоже и беря пулемет наперевес. Лицо его стало решительным и злым, он подошел к окну, ведущему на улицу. Через его плечо Джек увидел стоящих снаружи махди — их было много, они стояли без строя по всей улице, держа окна под прицелом, — и англичанином овладел на миг дикий, бесконтрольный ужас. «Нас всех убьют, — подумал он, чувствуя, что его тошнит. — Нас убьют, как собак, и мы правда будем валяться в пыли: как собаки…» Память подтолкнула к глазам картинку из детства, «бобби» убивает взбесившегося пса, и тот лежит, скребет лапами, пена и кровь текут сквозь оскаленные зубы, а люди стоят поодаль и смотрят — смотрят с ужасом и отвращением… Джек замотал головой, отчетливо понимая, что никуда он не пойдет, он сядет на пол, останется сидеть, и его не тронут, его не могут тронуть, потому что это все — сон, сон, сон!

— Эл ере! Эл ере![93]

Пальцы Джека сорвали с ремня гранату, хлопнув почти в руках у него, она полетела в окно. Кто-то другой внутри Джека действовал сейчас за него. Этот другой Джек ничего не боялся, он все видел, все замечал и знал, что и как надо делать. Кругом все орали на полудюжине языков, Джек тоже вопил, никто никого почти не понимал, да это и не было важно: людьми руководили наработанные реакции.

Оставшиеся в живых бросали на улицу ручные гранаты — Джек швырнул две, другие бойцы — по две-три тоже, и улицу заволокло пылью и резким дымом. Многие считают, что ручные гранаты — позавчерашний день, ведь есть подствольники, дробовики и так далее. На самом деле это вовсе не так. Конечно, в руках необученного бойца ручная граната опасна только для него самого и для окружающих. Но похожие на небольшие консервные банки, да на их основе и сделанные РГ-42мод, состоящие на вооружении конфедератов, были в очень умелых руках, и эффект оказался ужасающим.

Махди не ожидали ничего подобного — ни залечь, ни укрыться, ни разбежаться они не успели, и взрывные волны с вихрем осколков сметали их, как манекены. Ласло, ударом ноги вывалив ставни наружу, появился в окне с пулеметом наперевес и полоснул улицу очередью — крест-накрест, сшибая пулями тех, кто еще оставался на ногах, и ругаясь на родном языке. Потом выпрыгнул наружу, продолжая стрелять. Только сейчас Джек понял, что венгр очень силен. Держа пулемет на вытянутых руках, Ласло стрелял длинными очередями, при этом вертясь как волчок и успевая простреливать улицу в обе стороны.

— Смелей, батран, смелей! — кричал он на русском и венгерском в сторону дома. — Батран, батран!

Солдаты выскакивали один за другим, стреляя влево и вправо. Враги мелькали на обеих сторонах улицы. Джек упал на колено, в автомате оказался магазин с трассерами, он видел, как попадает, попадает, и от этой мысли страх растаял, исчез, оставив лишь лихорадочное, пьяное чувство возбуждения и странно соседствующее с ним ясное, быстрое понимание того, как и что надо делать…

Иван, вылезавший в окно с О'Салливаном на плече, вдруг дважды дернулся, странно охнув: «Ха, ха!» — и мягко повалился назад. Хуанита, уже почти выбравшаяся из второго окна, повернулась обратно и, держа обеими руками «АК-104», начала стрелять — одной длинной очередью, не прерываясь…

— Туда, к дому! — закричал Джек, неожиданно сообразив, что можно прорываться во двор напротив, а оттуда — к лесу: бой на улице был явно смертельным, проигрышным… Но Хуанита, выронив автомат, перегнулась внутрь дома и начала съезжать в окно, вцепившись в тонкий шнур, обвивший ее горло. Тим, уже подбегавший к воротам, рванулся обратно, отстреливаясь из пулемета.

— Стой! — проревел Ласло, с помертвевшим лицом поворачиваясь вслед канадцу.

Тот обернулся, прокричал:

— Бегите! Я их выручу — догоним!

— Назад, болонд![94] — отчаянно закричал Ласло, рванувшись следом, но перед венгром взорвалась граната, и он отлетел назад, вскрикнув: — Погибнете…

Джек, подхватив венгра под мышки, поволок его к воротам, возле которых застыл Лунс. Джек видел, как Тим, прыгая в окно, в котором исчезла Хуанита, выгнулся, словно стараясь заглянуть через плечо… и свалился наружу, в пыль… Ласло подволакивал за собой пулемет, левая рука его почему-то скользила у Джека в пальцах… и он не сразу сообразил, что венгр ранен в плечо и ладонь скользит в его крови. А подняв голову, англичанин увидел около угла улицы стоящего на колене гранатометчика. Он целился — сюда. В них.

— Стреляй, Ласло! — закричал Джек, пытаясь сам перехватить автомат… но гранатометчик вдруг дернулся, ударился плечом в угол беленого забора… и пополз по нему наземь, задирая оружие в небо.

— Скорей! — крикнул Лунс, продолжая стрелять. Дверь за его спиной открылась, и морщинистая, похожая на ведьму старуха с растрепанными патлами и ощеренным черным ртом с размаху обрушила на его спину мотыгу, что-то каркнув.

Содрогнувшись всем телом, Лунс удивленно сказал:

— У-ух… — завел руку за спину, взялся за ручку мотыги и медленно встал на колени, ткнувшись лбом в стену. С обеих сторон источенного, но острого лезвия брызгала кровь.

Старуха качнулась обратно, но Джек наконец добрался до автомата…

Он вошел — ворвался — во двор первым. За ним Ласло, хрипя, тащил Лунса. Швед смотрел вокруг изумленными глазами и тихо шептал:

— Ой больно… больно… как больно, ой… мамочка… — Мотыга моталась, задевала за землю, за стену. Джек захлопнул дверь и обрушил засов, как нож гильотины, — вот только отсечь мир снаружи, как голову врага, было нельзя. Переводя дух и отплевываясь, осмотрелся.