Закон сохранения - Сергей Николаевич Стоян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А потом звезды заплакали. Мокрые плети хлестали Вадима по щекам, теребили за подбородок, сбивали дыхание. Он отворачивался, закрывался руками, что-то мычал, но реальность была настойчивее снов.
Вадим вздрогнул, открыл глаза и в предрассветной мгле увидел перед собой оскаленную клыкастую морду…
14
Зверь резко подался вперед, и прежде чем Краснов успел среагировать, влажный шершавый язык облизал его ухо.
Вадим отпрянул, зацепил ногой Глен, та мгновенно проснулась и, перекатившись на спину, выхватила пистолет. Зверь неодобрительно рыкнул и присел на задние лапы. Они несколько секунд рассматривали друг друга. Это, несомненно, была собака. Крупная овчарка с неестественно большой головой, слишком длиной шерстью и огромными зубами. В ее глазах читалось удивление и добродушная радость. Хвост энергично елозил по траве, подчеркивая щенячий восторг.
Краснов растерялся. На ум приходило только кошачье «брысь».
– Эй, собачка, – позвала Глен. – Кушать хочешь?
Овчарка снова встала на лапы и потянулась носом к Вадиму.
– Фу, фу, – наконец-то вспомнил он. – Гуляй отсюда.
Зверь подпрыгнул. Глен едва не выстрелила. Но овчарка не собиралась нападать, развернувшись, она побежала в чащу леса.
Вадим перевел дух:
– Ничего себе экземплярчик.
– Мутант, – кивнула Глен.
– Она меня чуть не загрызла.
– А, по-моему, ты ей понравился.
– Не смогу ответить взаимностью, – пробормотал Вадим. – Э-э-э. Смотри.
Клыкастая морда опять высунулась из-за дерева.
Держа оружие наготове, Глен пошла навстречу животному.
– Осторожней! – Вадим тоже вытащил пистолет.
Собака, словно убедившись, что ее заметили, вновь скрылась в высоком кустарнике.
– Почти заросшая тропинка, – сообщила Глен. – Разведаем?
– Зачем?
– Ты не видел на карте в этом районе каких-нибудь мелких населенных пунктов?
– Было что-то…
– Ну так идем.
– В лес?
– А что?
Вадим указал на Хосимото.
– Пусть полежит здесь, – брезгливо дернула плечом Глен. – Отдохнет…
– Собаки, тем более одичавшие, часто объединяются в стаи. Пока мы будем гулять по лесу, японца сожрут вместе с потрохами.
– Тогда – тебе тащить.
– Железная логика, – хмуро констатировал Вадим, не трогаясь с места.
– Мы хотим найти средство передвижения?
– В лесу?
Из чащи донеслось нетерпеливое тявканье.
– Слышишь? Она зовет нас, – сделала сомнительный вывод Глен.
– Или заманивает…
– Вадим, это всего лишь собака – домашнее животное.
– Да. Но мне она не нравится. Где эта тварь так разожралась?
– Вот именно. Стало быть – поблизости живут люди.
– Или людоеды…
– Вадим.
Краснов нехотя поднялся, взвалил на плечо беспомощное тело японца и, морщась то ли от тяжести, то ли от запаха, пошел вслед за женщиной. Затея была ему явно не по душе, но ничего другого предложить он не мог.
Заросли оказались не слишком густыми. Чахлая пожелтевшая растительность местами и вовсе превращалась в серо-коричневую ржавую массу. Отчетливая змейка тропинки не позволяла сбиться с пути. Да и бежавшая впереди овчарка все время держалась на виду.
Нести Хосимото было тяжело и неудобно. Между тем утреннее, пока еще ласковое солнце набирало силу, чтобы спустя несколько часов обрушиться на головы путников полуденным зноем.
Вскоре у Вадима стали заплетаться ноги. Едва он вознамерился объявить привал, как в отдалении среди ветвей проступило нечто любопытное.
По центру обширной поляны стоял добротный бревенчатый сруб. Подобный антиквариат Краснову доводилось лицезреть только на картинках. Перед домом возвышалось коромысло старинного колодца, а на заднем плане отсвечивал нержавеющими полукруглыми скатами длинный цилиндрический ангар. Он словно упал сюда из другого мира. За ним лес вновь смыкался и выглядел бутафорской декорацией в третьесортном спектакле провинциального театра.
Овчарка с громким лаем бросилась к входной двери и запрыгала в радостном танце. Вадим и Глен, остановившись на границе поляны, с опаской следили за происходящим. Секунды текли по нервам раскаленной смолой.
Но вот дверь скрипнула, на пороге появилась ветхая морщинистая старуха с распущенными волосами.
– Ведьма, – прошептал Краснов.
– Опять! – тихонько возмутилась Глен.
Собака упала на брюхо и, повизгивая от восторга, начала самозабвенно ластиться, теребя хозяйку за длинный подол бледно-зеленого балахона. Та, сгорбившись, опустилась на колени и потрепала ее мохнатую морду. Казалось, теперь старухе без посторонней помощи уже никогда не встать на ноги.
– Идем, поможем бабушке, – предложила Глен. – Надеюсь, она нас не заколдует…
– Куда ж еще-то, – буркнул Вадим, перехватывая поудобнее свою ношу.
Они медленно двинулись к невысокому крыльцу.
Старуха вскочила с завидной резвостью. Судя по всему, она не отличалась хорошим зрением и только сейчас заметила незваных гостей.
– Доброе утро! – крикнула Глен.
Бабка прищурилась.
– Милая у вас собачка!
Ответа не последовало.
– Здравствуйте, – сказал Вадим, когда они подошли совсем близко. – Мы тут заблудись нечаянно, не подскажете, как добраться до города?
У старухи были пустые, ничего не выражающие глаза. Такие глаза бывают у сумасшедших и у людей, недавно побывавших там, откуда не возвращаются.
– Друг у нас болен… – указав на японца, добавила Глен в надежде хоть на какое-то сочувствие.
Женщина нахмурилась и кивнула, приглашая их в дом.
Внутреннее убранство комнат выделялось доисторическим минимализмом – деревянные табуретки, столы, лежанки. Зато в подвале имелась баня с электрическими нагревателями. Вопрос, откуда здесь берется столько энергии, старуха проигнорировала, впрочем, как и все остальные. Однако это не помешало им вымыть господина Хосимото, напариться и выстирать одежду. Завернув японца в выданное отшельницей холщовое покрывало, они уложили его в маленькой комнатке, а сами, прикрыв наготу подобным же образом, откушали хозяйского зеленого супа. Нашелся у бабки и слегка разбавленный спирт.
Чистых телом, разомлевших от горячей пищи и огненной воды гостей она препроводила на чердак. Там пахло цветами и валялось много мягких травяных подстилок…
Объятия были такими крепкими, а поцелуи такими долгими, будто они любили друг друга в последний раз. А может действительно – в последний.
Когда схлынула первая волна страсти, Вадим предложил:
– Отдохнем здесь до завтра, а утром тронемся в путь. Надеюсь, бабка даст нам продуктов и приютит на время японца. Она хоть и молчаливая, но с понятием.
– Не знаю… – вздохнула Глен. – По-моему, все напрасно. Что ты хочешь найти в этом городе?
– Думаю, слухи о гибели человечества сильно преувеличены. Старуха тому наглядный пример. Если город не был разрушен, то мы непременно отыщем людей. Нам нужен квалифицированный врач и какие-то антишоковые препараты. Я все-таки очень хочу взглянуть в глаза господину Хосимото… пусть даже перед самой смертью…
– Неделю туда, неделю обратно и неизвестно сколько в самом городе. Нет, я не доживу…
– Это пешком! Возможно, на обратную дорогу мы найдем какой-нибудь транспорт.
– Вадим, неужели ты сам веришь в то, что говоришь?
– Разве у нас есть выбор?
– Есть. Не следует никуда ходить. Надо успокоиться и прожить оставшиеся дни в единении с природой. Хватит суеты. Хватит бессмысленных метаний. Остановись. Получи удовольствие от глотка воздуха, от лучика солнца, от утренней росы…
– Я тебя не узнаю.
– Я тоже себя не узнаю, но чувствую, что права.
– Ничего, скоро ты протрезвеешь и постыдишься этих слов.
– Сомневаюсь…
– Что протрезвеешь?
– Зря ты так…
– Нет. Я не желаю, насосавшись спирта, в ужасе пялиться на эти чертовы циферки. Пусть меня лучше разорвет, когда я буду душить очухавшегося Хосимото, но прежде я заставлю его сказать правду! Я намерен выяснить, кто в ответе за все!
– Зачем? Уже ничего не изменишь!
– Посмотрим…
Они замолчали, оставшись каждый при своем мнении.
В маленьком треугольном окошке беспечно плыли розоватые облака. День пролетел незаметно. Небо посерело и перестало радовать глаз.
– Не угостит ли хозяйка нас вечерним чаем? – примирительно спросил Вадим.
– М-да, – вздохнула Глен, – таких наглых постояльцев она, пожалуй, еще не встречала.
Вместо чая старуха напоила их каким-то травяным варевом. Было очень вкусно и сразу потянуло в сон. Забравшись к себе
