Лавина чувств - Элизабет Чедвик

Она взглянула на Роберта, которого Джослин ссадил с лошади на пружинистую землю. Джослин рассказал ей о том, что говорил ее сын.

— Мальчик напугал нас до полусмерти. — Он нахмурился. — Конан предполагает, что это могла быть одна из служанок, и мы все склоняемся, чтобы поверить этому, но… — Он пожал плечами и развел руками. — Все равно странно, очень странно.

Линнет посмотрела на Роберта, стоявшего в траве на коленях и пытавшегося накрыть ладонью божью коровку. Солнечный свет, словно нимб, отражался от его волос, а открытое лицо ребенка сияло от радости. Что бы он ни увидел на той лестнице, оно не причинило ему никакого вреда. В душах же взрослых давно поселилась какая-то загадка, которая наверняка являлась их собственным вымыслом. И она вспомнила Агнес де Роше со смешанным чувством жалости и неприязни. Эта женщина стала жертвой собственной ненависти.

Джослин уже стоял у ее стремени, чтобы помочь спешиться, затем протянул руки.

— Почему у вас такой хмурый вид? — поинтересовался он.

— Пустяки. — Ее брови выпрямились, и она покачала головой. — Я подумала о супруге вашего отца, и она, слава богу… — Линнет соскользнула в его руки, слегка повернувшись, чтобы не задеть его раненое плечо.

— Она огорчила вас, не так ли? — Он поставил ее на землю, но продолжал держать руки на ее талии.

Линнет почувствовала тепло его ладоней, и по ее телу пробежала приятная дрожь, будто он дотронулся не до одежды, а до ее голой кожи. Она слышала его ровное дыхание и видела сияние его глаз.

— Да, немного, — призналась она, краснея и пытаясь сосредоточиться на том, что он говорит, а не на тех чувствах, которые вызывала близость его тела. — Она сказала мне, что вы умышленно приехали в Арнсби, чтобы напомнить отцу о себе, как о любящем и верном сыне, и заодно показать меня в качестве трофея своих побед.

Он сжал губы и слегка наклонил голову, продолжая поглаживать ее по спине.

— А что неправильного в обоих этих предположениях?

— Она говорила о мотивах вашего приезда так, будто вы хотите воспользоваться удобным случаем. — Она вздрогнула, когда его бедро коснулось ее ноги.

— Боже мой, она даже не знает, насколько близка к истине, — пробормотал он, приблизившись к ее губам.

Оказавшись во власти сладостного стремительного поцелуя, Линнет ухватилась за него, теряя равновесие. Она почувствовала, как он оперся на ноги, стараясь удержать ее возле себя, но через мгновение между ними втиснулся Роберт, желая показать им божью коровку и с ревностью отнесясь к их объятиям. Джослин пошатнулся и отпустил ее. Линнет сделала шаг за ним, чуть не наступив на своего сына, прежде чем смогла удержаться на ногах. Роберт уставился на них светящимися светло-серыми глазами.

— Посмотри, мама! — прокричал он, протягивая ладонь с ползущей по ней коровкой. Жук поднял свои блестящие надкрылья и стремительно взмыл в небо. — Улетел! — Роберт помчался по траве, прищурив глаза от ярко-голубого неба.

Джослин сделал медленный глубокий вдох и сжал пальцами ремень, подсознательно подражая отцу.

— Иногда, — сказал он, — честь — это такой обет, который трудно сохранить. Да, я подумывал о наследовании Арнсби. Если бы не Мартин, я бы давно отбросил всякие сомнения и стал действовать, чтобы достичь этой цели. — Он как-то болезненно улыбнулся. — А если бы для вас не было так важно носить траур эти три месяца, я бы давно затащил вас в постель.

Линнет вздрогнула и пристально посмотрела на него. Ей так хотелось сказать, что трехмесячный траур являлся для нее куда менее важным, чем просто срок в три месяца, но она сдержала себя. Джослин знал, что ее бывший супруг не доверял ей и она не хотела дать повод новому мужу задаться вопросом, насколько Джайлс был неправ. Пусть видит, что она тоже в силах противостоять плотскому искушению. К тому же она страстно желала доказать это и самой себе.

— Дело не в том, что я не люблю вас, просто мне лучше подождать и убедиться в том, что я не беременна от Джайлса, — быстро пробормотала она. — И люди должны увидеть, что вы — представитель наместника, а не какой-то авантюрист, схвативший меня у гроба мужа для того, чтобы быстрее обвенчаться.

Джослин вздохнул.

— Люди всегда будут видеть то, что они хотят увидеть, — сказал он, но отошел в сторону, давая ей пройти по тропинке, ведущей к открытой двери часовни.

Она чувствовала, как его взгляд обжигает ей спину. Вся дрожа, заставила себя не ускорять шаг и не оборачиваться. Она слышала, как Роберт крикнул Джослину, что нашел еще одну божью коровку и Джослин что-то рассеянно ответил. А затем прочные стены часовни заглушили все звуки извне и она оказалась погруженной в спокойствие холодных каменных арок, двумя ярусами поднимающихся к потолку, украшенному высеченными по камню кривыми линиями и ромбами.

Дыхание Линнет стало более медленным, когда она окунулась в это умиротворяющее спокойствие. Стоя на коленях, она перекрестилась, затем поднялась и медленно прошла вдоль стены к могиле Морвенны де Гейл.

Солнце бросало красные, пурпурные и зеленые блики через раскрашенные окна, и пятна света, словно драгоценные алмазы, украшали плечи Линнет и каменный постамент. Она дотронулась до гладких мраморных плит обители Морвенны. В белом, почти прозрачном одеянии лежала здесь каменная возлюбленная Железного Сердца. Каменные руки изваяния застыли в молитве, а рядом находился грудной ребенок, ставший причиной ее смерти. Кто-то недавно положил на нетронутый твердый платок венок из нанизанных на нитку бархатцев, бросавших тень на гладкие белые брови. Ее суровое аристократическое лицо с римским профилем являлось результатом кропотливой работы резчиков по камню. А, как известно, подобные посмертные изображения очень редко напоминают то, что когда-то жило и радовалось в этом мире. Рот тем не менее нес в себе слабый оттенок улыбки, появившейся, возможно, из-за неточного удара мастера по камню — наверное, из-за минутной рассеянности.

В центре часовни, перед алтарем, горели поставленные пирамидой свечи за упокоение души Морвенны. Железное Сердце и Конан стояли на коленях бок о бок у распятия. Священник вот-вот должен был зажечь и большое количество тонких восковых свечей, но пока он еще не появлялся, чтобы не нарушать своим присутствием воцарившуюся тишину. Высокие свечи толщиной с руку стояли в алтаре, как пики, а между ними возвышался византийский крест гранатового и серебристо-золотого цвета — наследие крестовых походов прежних де Роше. Это свидетельствовало о их былом богатстве и могуществе, но не шло ни в какое сравнение с находящейся здесь огромной мраморной могилой.