Люди сороковых годов - Алексей Писемский

- Вот это и я всегда говорю! - подхватил вдруг полковник, желавший на что бы нибудь свести разговор с театра или с этого благованья, как называл он сие не любимое им искусство. - Александра Ивановича хоть в серый армяк наряди, а все будет видно, что барин!

- Будет видно-с, будет! - согласился и Александр Иванович.

- Какой у вас перевод превосходный, - говорил между тем ему Павел.

- Вам нравится? - спросил с явным удовольствием Александр Иванович.

- Очень! - отвечал Павел совершенно искренно.

- В таком случае, позвольте вам презентовать сию книжку! - проговорил Александр Иванович и, подойдя к столу, написал на книжке: Павлу Михайловичу Вихрову, от автора, - и затем подал ее Павлу.

Полковник наконец встал, мигнул сыну, и они стали раскланиваться.

- На этой же бы неделе был у вас, чтобы заплатить визит вам и вашему милому юноше, - говорил любезно Александр Иванович, - но - увы! - еду в губернию к преосвященному владыке.

- Это зачем? - спросил полковник.

- Испрашивать разрешения быть строителем храма божия, - отвечал Александр Иванович. - И, может быть, он мне даже, святый отче, не разрешит того? - обратился он к священнику.

- Отчего же-с, - отвечал тот, опять потупляясь.

- Оттого, что я здесь слыву богоотступником. Уверяю вас! - отнесся Александр Иванович к Павлу. - Когда я с Кавказа приехал к одной моей тетке, она вдруг мне говорит: - "Саша, перекрестись, пожалуйста, при мне!" Я перекрестился. - "Ах, говорит, слава богу, как я рада, а мне говорили, что ты и перекреститься совсем не можешь, потому что продал черту душу!"

- Ну, вы наскажете, вас не переслушаешь! - произнес полковник и поспешил увести сына, чтобы Александр Иванович не сказал еще чего-нибудь более резкого.

Когда они сели в экипаж, Павел сейчас же принялся просматривать перевод Коптина.

- Папаша, папаша! - воскликнул он. - Стихи Александра Иваныча, которые мне так понравились в его чтении, ужасно плохи.

- Ну, вот видишь! - подхватил как бы даже с удовольствием полковник. Мне, братец, главное, то понравилось, что ты ему во многом не уступал: нет, мол, ваше превосходительство, не врите!

- Что ж ему было уступать, - подхватил не без самодовольства Павел, он очень много пустяков говорил, хотя бы про того же Гоголя!

- Ну да! - согласился полковник.

- Как у него сегодня все эти любимцы-то его перепились, - вмешался в разговор кучер Петр. - Мы поехали, а они драку промеж собой сочинили.

- Чего уж тут ждать! - сказал на это что-то такое Михаил Поликарпович.

X

НЕОЖИДАННЫЕ ГОСТИ

Вакация Павла приближалась к концу. У бедного полковника в это время так разболелись ноги, что он и из комнаты выходить не мог. Старик, привыкший целый день быть на воздухе, по необходимости ограничивался тем, что сидел у своего любимого окошечка и посматривал на поля. Павел, по большей части, старался быть с отцом и развеселял его своими разговорами и ласковостью. Однажды полковник, прищурив свои старческие глаза и посмотрев вдаль, произнес:

- А, ведь, с Сивцовской горы, должно быть, экипаж какой-то едет.

- Где, папаша? - спросил Павел и, взглянув по указанию полковника, в самом деле увидел, что по едва заметной вдали дороге движется какая-то черная масса.

- Кто ж это такие? - спросил он довольным голосом: ему уж сильно поприскучило деревенское уединение, и он очень желал, чтобы кто-нибудь к ним приехал.

- Не знаю! - отвечал протяжно полковник, видимо, недоумевая. - Это к нам! - прибавил он, когда экипаж, выехав из леска, прямо повернул на дорогу, ведущую к ним в усадьбу.

- А есть ли запас у нас, и будет ли чем накормить гостей? - спросил с беспокойством Павел.

- Есть, будет! Это две какие-то дамы, - говорил полковник, когда экипаж стал приближаться к усадьбе.

- Какие же это могут быть дамы? - спросил Павел с волнением в голосе и, не утерпев долее дожидаться, вышел на крыльцо, чтобы поскорее увидеть, кто такие приехали.

Коляска, запряженная четвернею, вкатилась на двор. В одной из дам Павел узнал m-me Фатееву, а в другой - m-lle Прыхину.

- Боже мой! - говорил он радостно, и сам отпер у коляски дверцу, когда экипаж остановился перед крыльцом.

- Вот, вы не хотели ко мне приехать, так я к вам приехала, - говорила Фатеева, слегка опираясь на руку Павла, когда выскакивала из коляски, а потом дружески пожала ему руку.

Он почувствовал, что рука ее сильно при этом дрожала. Что касается до наружности, то она значительно похорошела: прежняя, несколько усиленная худоба в ней прошла, и она сделалась совершенно бель-фам{217}, но грустное выражение в лице по-прежнему, впрочем, оставалось.

- Monsieur Вихров не хотел меня пригласить к себе, но я сама к нему тоже приехала! - повторила за своей приятельницей и m-lle Прыхина с своею обычно развязною манерой.

- Познакомьте меня с вашим отцом, - сказала m-me Фатеева торопливо Павлу. Голос ее при этом был неровен.

- Непременно! - отвечал он и торопливо повел обеих дам к полковнику.

- Это madame Фатеева! - сказал он отцу.

- Очень рад, - отвечал полковник, привставая со своего места.

- Я давно, Михаил Поликарпович, желала быть у вас, - начала как бы совершенно искренним голосом m-me Фатеева, - и муж мой тоже, но он теперь уехал в вологодское имение свое и - как воротится, так непременно будет у вас.

- Благодарю покорно! - говорил полковник, стоя перед нею, немного наклонившись и растопырив руки.

- Да вы сядьте, пожалуйста, - проговорила m-me Фатеева, слегка дотрогиваясь до полковника и усаживая его, - вас, я слышала, очень тревожат раны ваши несносные.

- Не столько, я полагаю, раны, сколько лета мои.

- А с сыном вашим мы давно друзья, - продолжала Фатеева.

- Слышал это, - произнес полковник с улыбкой.

- И мы с вами - соседи весьма недальние: не больше тридцати верст.

- Ну, будут и все сорок, - сказал полковник. По его тону весьма было заметно, что у него некоторый гвоздь сидел в голове против Фатеевой. "Барыня шалунья!" - думал он про себя.

М-lle Прыхина, все время стоявшая перед полковником, точно солдат, навытяжке и дожидавшаяся, когда придет ее очередь рекомендоваться Михаилу Поликарповичу, воспользовавшись первой минутой молчания Фатеевой, сейчас же отнеслась к нему:

- А мне позвольте представиться... я - Прыхина.

- Дочь казначея, вероятно, нашего? - произнес, и перед нею склоняя голову, полковник.

- Точно так. Отец мой тридцать лет казначеем! - проговорила она с какою-то гордостью, обращаясь к Павлу, и затем, поведя как-то носом по воздуху, прибавила: - Какой вид тут у вас прекрасный - премиленький!

- Да, недурной, - отвечал полковник, несколько пораженный ее бойкостью.

М-me Фатеева между тем села с Павлом несколько в стороне на диване. Он был почти в лихорадке: пожатие прелестной ручки m-me Фатеевой пронзило как бы электрическими иглами все тело его.

- Что же, ваша история с Постеном кончилась? - спросил он ее вполголоса.

- Давно, - отвечала она ему тоже тихо.

- Как же вы приехали к вашему мужу?

- Я сначала написала к нему... Я года полтора жила уже у матери и оттуда написала ему, что - если он желает, то я к нему приеду. Он отвечал мне, чтобы я приезжала, но только с тем, чтобы вперед ничего подобного не повторялось. В письмах, разумеется, я ничего не говорила против этого, но когда приехала к нему, то сказала, что с моей стороны, конечно, никогда и ничего не повторится, если только с его стороны не повторится.

- Что же, с его стороны и не повторялось? - спросил Павел.

- С его стороны и не прекращалось никогда, - отвечала m-me Фатеева с грустною усмешкой.

- И пьет он также по-прежнему?

- Еще больше, кажется; но, по крайней мере, я рада тому, что он соберет к себе разных дряней приятелей, играет, пьет с ними на своей половине, и не адресуется уж ко мне ни с разговорами, ни с нежностями.

M-me Фатеева остановилась и вздохнула.

- Но ведь нельзя же так жить вечно? - заметил ей Павел.

- Да, трудно, - произнесла m-me Фатеева. - Но вы, однако, я надеюсь, заедете ко мне! - прибавила она вдруг.

- Непременно! - отвечал Павел. - Но только как досадно: вакации мои кончаются, и мне надо будет ехать в Москву - когда же мне это сделать?

- Но вы должны же, однакож, это сделать? - произнесла m-me Фатеева уже с укором.

- Конечно, сделаю! Вы позволите мне, совсем уже ехавши, заехать к вам?

- Хорошо, но скоро ли это будет: мне все-таки хочется поскорее вас видеть у себя!

- Через два - три дня.

- Хорошо! - проговорила m-me Фатеева и так взглянула на Павла, что он даже сконфузился немного.

М-lle Прыхина, в это время, вздумавшая или, может быть, принявшая на себя обязанность занимать полковника, несла ему бог знает какую чушь.

- Были у нас в городе вольтижеры, - говорила она ему, - только у них маленький этот мальчик, который прыгает сквозь обручи и сквозь бочку, как-то в середину-то бочки не попал, а в край ее головой ударился, да так как-то пришлось, что прямо теменным швом: череп-то весь и раскололся, мозг-то и вывалился!..