На полпути с обрыва (сборник) - Кир Булычев

— Два слова ей можно сказать, — прервал Артура князь Вольфганг. — Ты можешь знать, что когда тебе было два годика, тебя украли у твоего отца. За тебя хотели получить значительный выкуп. И когда его не получили, тебя выкинули. — А почему не выкупили? — спросила Ко. — Значит, не стоила ты таких денег, — отмахнулся князь, направляясь к самому большому лимузину, что ожидал у входа в космопорт. За ним последовали камергер и оба силача.

Артур дю Гросси остановился поодаль, не спеша садиться в машину. Ко волновалась. Еще бы: сейчас должен наступить решительный момент ее путешествия.

Ведь ей так и неизвестно, зачем украли Веронику, кому понадобилось убивать физкультурника.

Небольшая, скромного вида машина остановилась рядом с ними. В машине сидел человек лет пятидесяти, худой, узколицый, с аккуратно расчесанными, разделенными пробором редкими волосами и небольшими черными усами над верхней губой.

Человек нажал кнопку на приборной доске, и обе двери машины со стороны супругов дю Гросси отворились.

— Прошу вас, — попросил человек в машине. — Надеюсь, путешествие было приятным? — Садись. — Артур помог Ко сесть в машину. — Я рад видеть тебя, Вероника, — сказал мужчина с пробором, — но я оставляю родственные объятия на потом. Дорога займет несколько минут, так что вы можете расслабиться и отдыхать. — Спасибо, профессор, — сказал Артур. — Насколько я помню, вы уже прилетали ко мне под видом жениха Кларенс. Какая у вас роль сегодня?

— Я друг Вероники, — весело сообщил Артур, больно наступив на ногу жене. Ко поняла намек.

— Чудесные совпадения, — недовольно буркнул мужчина. После чего он замолчал и принялся лавировать среди других машин и экипажей, которые заполнили центральную улицу спрятанного под куполом города.

— Вероника, — сказал Артур, которого трудно было удивить даже таким холодным приемом, — нас встречает твой отец. Твой папа — профессор дю Куврие.

— Я догадалась, — холодно ответила Ко. Она понимала, что должна выказывать недовольство столь неродственным приемом, но в то же время радовалась тому, что профессор оказался трезвым человеком и не собирается кидаться к новой дочери и прижимать ее к груди.

— Как здоровье Кларенс? — спросил неожиданно профессор.

— Не знаю, — почти сразу ответил Артур. — Она вернулась на Землю. Я ее больше не видел. Боюсь, что никто ее больше не видел. Мне стало стыдно, что я попался на ее удочку! Ко насторожилась.

— Какая подлая натура! — воскликнул профессор. — Меня потряс цинизм этой маленькой самозванки!

— А в чем дело? — спросила Ко. Момент был вполне подходящий.

— Как, вы не знаете? — удивился профессор. — Я думал, что вам рассказали. В прошлом году ко мне заявилась девица и сообщила, что она — моя пропавшая дочь Вероника. — То есть я, — вставила Ко.

— Может быть, — холодно ответил профессор. — Так эта бестия придумала жалостливую историю, как она скиталась по детским домам и чужим семьям, разыскивая меня или свою маму. Я почти поверил ей, но все же решил допросить ее по-родственному. Ведь никаких доказательств, кроме ее слов, у меня не было. И когда я нажал на нее покрепче, она разревелась и призналась в обмане. Какая наглость…

Профессор никак не мог успокоиться. Артур был вынужден даже напомнить ему, что он находится за рулем и рискует жизнью гостей. Ко было так жалко несчастную Кларенс. Знал бы профессор, где она теперь находится…

— С тех пор я дал себе слово, — заговорил профессор вновь, — если ко мне заявится новая так называемая дочка, я сначала проверю все документы и анализы. Лишь потом мы будем разговаривать по-человечески. Вы меня поняли?

— Это не очень вежливо, папа, — сказала Ко, входя в роль Вероники. Она понимала, что от ее поведения сейчас все зависит. И если они с Милодаром победят, она сможет отомстить князю за Кларенс. — Я ничего у вас не прошу. Мне лишь нужна ясность. Я живу в чудесном детском доме. Я получаю образование. Но когда Артур сказал мне, что добрые люди нашли моего папу, у меня что-то перевернулось в сердце. Я думала, что буду счастлива сама и принесу радость другому человеку.

Ко не могла бы сказать, что отец Вероники ей понравился, но она полагала, что лучше любой отец, чем безотцовщина. Настоящий родитель — как хозяин для бездомной собаки. Это означает, что у тебя будет свой угол и миска. А если порой ты получишь затрещину, значит, тебе временно не повезло. Тому же, кто живет в детском доме, не повезло надолго. Так что Ко считала своим долгом понравиться чужому отцу в расчете на то, что Веронике это пойдет на пользу. И лучше пускай папа не разглядывает ее в упор. А то еще уловит разницу…

— Я искренне тебе обрадуюсь, как только ты докажешь, что ты моя дочь, — сказал профессор. — Но пока у меня нет никаких доказательств.

— Неужели сердце вам не подсказывает, папа? — спросила Ко.

— Нет, — ответил отец, — сердце мне ничего не подсказывает. И как оно может подсказывать, если я не видел тебя с двухлетнего возраста? — Кто меня украл?

— Милая, не пори чепуху, — остановил Ко муж, — если бы мы знали, кто это сделал, зачем было тебя искать по всей Вселенной?

— Вот именно, — сухо заметил профессор. Между тем машина профессора миновала разностильные здания игорных домов, музеев, библиотек, казино и отелей и въехала в жилой район, где тесно стояли особняки и коттеджи пенсионеров, окруженные ухоженными садиками и огородами. Многие пенсионеры подрабатывали тем, что разводили экологически чистую морковь и спаржу.

Дом профессора, возле которого тот притормозил, отличался от прочих пенсионерских жилищ своей очевидной мрачностью. Он представлял собой бетонный куб с забранными стальными решетками узкими окнами. Вход в дом располагался на втором этаже, и к нему вела узкая железная лестница. Вокруг дома не было ни травинки — каменные плиты образовывали гладкую серую площадку, обнесенную сетчатой изгородью с колючей проволокой сверху.

— Вот и мое скромное жилище, — сказал профессор, давая три гудка.

В ответ на них над воротами загорелся луч сканера, который обежал машину, сообщил данные в компьютер, опознавший машину хозяина дома, и ворота медленно растворились.

— Почему бы вам не развести цветы? — спросила Ко, первой вылезая из машины.

— Я ненавижу растительность, — искренне откликнулся профессор дю Куврие. — Она страшно неаккуратная и отовсюду лезет. Земля должна быть ровной и желательно плоской.

— Правильно, — угодливо улыбнулся Артур, которого совершенно не удивила реплика профессора. — А кош^к вы любите? — спросила Ко. — Я все живое не выношу, — ответил профессор. — И надеялся, что моя дочь пошла в меня.