Саркофаг - Лев Сокольников

И совсем забыл о немцах Поволжья, кои жили там со времён матушки Екатерины Второй… И ничего не знал о том, что "вождь и учитель всего советского народа" так наделал в галифе от страха в начале войны, что вполне мирных людей выслал из Поволжья на Южный Урал! Сколько — об этом только в "органах" знали.

Много поволжских немцев было выслано в Казахстан.

Ничего не знаю о том, как они были расселены в Казахстане, но на Южном Урале они проживали в одном селении. Возможно, что были и другие места, но и о них у меня нет сведений. Боялся "вождь", "сучий азиатский потрах", что немцы, живущие вместе, могут что-то ему сделать! Вот, что значит один раз напугать!

Эх, Рейнгольд Мартин! Скажи, мудрый немец, ну почему всё происходит не так, как нужно!? Почему бы вначале мне не побывать в немецком селении, встретить красивую девочку, что приехала за мной, и только потом приступить к изучению твоего немецкого языка? Почему был я был таким дураком, почему вполсилы учил твой немецкий язык!? Пусть язык, на котором говорят жители села, малость отличается от того языка, что ты нам давал, Рейнгольд Мартин, но язык-то всё едино немецкий! Пусть в том доме, куда меня определили на постой, девочка называется не "медхен", а "мильти", пусть! Моим учителем, которому не нужно было отвечать "урок", как тебе, был хозяйский мальчишка десяти лет и он с удовольствием объяснял, что и как в быту звучит на немецком… Хоть оставайся в селении навсегда! С девушкой, что привезла меня! Заменить пяток слов в языке — простое дело, когда знаешь его основу… Ду бист гроссе Думкопф, "гс-с-подин" киномеханик передвижки! Вежливые, тихие, культурные люди! И я, русский идиот, что "доставал" тишайшего человека Петера, когда говорил ему:

— Петер, ты — чурбан! — на что он отвечал:

— А ти есть палька дрофф! — Петер, милый и добрый Петер! Я не хотел тебя обидеть, меня забавляло твоё исполнение нашей вечной, русской истины о чурбане, но на "немецком" языке! Мне было приятно слышать изумительную смесь русского и немецких языков! Русский язык в исполнении этнического немца! Прелесть, музыка и полная твоя справедливость: их бин, яа, "палька дрофф", да, это так, согласен с тобой! Я любил тебя, Петер… но всё же вынудил вернуться на "историческую родину"! Петер, прости меня и возвращайся! Я не буду называть тебя "чурбаном" и ты не станешь отвечать, что и я не выше… Библии у них были в домах, а вот бидонов с брагой я что-то не видел…

Нынешние "настоящие" немцы, коих никогда не касалась "русская культура", репатриантов из России и Казахстана называют "потерянными душами" Без пояснений "для кого они потеряны"? Для себя? Нет: те немцы, что прожили в России триста лет, ничего не потеряли. Ни веру, ни язык, ни свои привычки. Наоборот, они получили такую "закалку" в России, которая ни одному немцу из тех, кто не покидал Фатерланд, и не снилась! Даже те старики, кто побывал в русском плену после "большой драки", навсегда делались другими, а что говорить о немцах, что прожили в России три сотни лет? Ничего!

Два русских немца не хотят уходить из моей памяти: Рейнгольд Мартин и Петер.

Не хочет расставаться память с селением поволжских немцев на Южном Урале. Мучает вопрос: все они вернулись на "историческую родину", Германию, или кто-то не захотел покидать Русскую Швейцарию? Как вы сегодня живёте в "родном отечестве", русские немцы? Вспоминаете убогое "житие свое" на Южном Урале? "Ностальжи" сердца ваши, хотя бы иногда, трогает?

Волнения о прошлом житие в России, сегодня, если верить утверждению "плохое быстро забывается", не должны трогать сердец ваших. Я так думаю. Сегодня у вас всё другое, высокая культура, кругом соотечественники и прошлое житие ваше приходит в сны кошмаром…

Глава 32. Южноуральская "Европа"

Сегодня веду разговор с собой о прошлом, пора, можно разговаривать о чём угодно и такой "разговор" повредить мою репутацию бессилен:

— Ну, почему бы областному киношному начальству не направить меня сразу после курсов в этот район, где у меня всё, вроде бы, пошло не хуже, чем у других!? Для чего нужно было загонять на "край Земли"?" — и даю себе ответ:

— Начальству всегда виднее, что делать и как обращаться с подчинёнными! Начальство никогда не ошибается: не направь оно тебя в самый отдалённый и глухой район, то, как бы ещё ты мог окунуться душой в красоту тех мест!? Запомни: красивыми места в отечестве твоём могут быть только "глухие"! Всякое изумительное место от нашего присутствия, безалаберного и равнодушного, через совсем малое время приходит в негодность. Гибнет!

Что, если бы на меня нашла фантазия специально мотаться по районам Южного Урала в поисках редких по красоте мест? Такое для меня было бы возможно? Нет. А тут вроде бы занят "делом", "окультуривает" жителей глухих мест Урала и сам одновременно получает красоту! Кто был тогда в "накладе": люди, коим я демонстрировал киночушь советского приготовления, или сам, когда природа тех мест волновала мою душу? ты "работал" и попутно, за пять месяцев "работы", навсегда "отравил" душу неземной красотой уральской! Память о сказке на всю жизнь осталась! Та красота больше, чем "первая любовь"! Сколько пользы получено!? Соображать нужно!

* * *

Счастье "киномеханическое" моё на новом месте длилось недолго и закончилось повесткой из военкомата. Всё так быстро прошло! И всего очень много!

Вернусь во времена, когда я, познав радость чтения, стал сверх меры зачитываться книгами из бедной школьной библиотеки. Библиотека была "лояльная": год с малым, как оккупация окончилась, откуда было новым советским книгам взяться? Просвещение моё происходило на примитивной лежанке из старых досок и подстилки из бросового тряпья. Что служило мне подушкой — не помню. Светильником моим была коптилка у изголовья, о ней я давал показания ранее. Читал лёжа. Самая вредная позиция для глаз. Но что такая позиция была вредной для глаз — выяснилось в пятом классе школы, теперь уже на Урале. Но какой бы вредной не была моя позиция при знакомстве с Книгой, она всё едино не смогла бы остановить меня в "продвижении к знаниям"!

Мать нагоняла страхи:

— Зачитаешься! — понятное по звучанию, необъяснимое по результату "зачитаешься" мать усиливала ясным и понятным:

— Ослепнешь!

К пятому классу нацепил очки "минус два" и немедленно получил прозвище: в классе: "учёный". Драками на "оскорбления" не отвечал по двум причинам: повод для драки слишком мал, и второе: какой я "учёный", если всего лишь учусь в пятом классе!? Знаете, кто такие учёные!? Это недосягаемые люди! — "звание", однажды даденное, остаётся навсегда. Оно исчезает вместе с нами, или с теми, кто нас помнил под таким званием.

Возрастал, иногда думал о близорукости, стеснялся её, но ничем иным, как только очками, победить её не мог.

Армия! Что-то великое, непобедимое, таинственное и мужественное звучало в слове! При упоминании "армии" даже не нужно было вспоминать фильмов о ней, без памяти хотелось встать по стойке "смирно" и броситься в бой с кем угодно! В армии меня познакомят с оружием… До армии только видел оружие, война была всё же… были игры с военной техникой…Так, по мелочи. Кто из детей не баловался порохом от больших артиллерийских снарядов? Порох формой походил на макароны и был темно-зелёного окраса. Быстро и агрессивно горел, и большим удовольствием было видеть, как он, брошенный горящим на землю, мог двинуться в любую сторону! Мог пройтись и по босым нашим ногам.

Так это мелочи! Что тот рельс, что лежал на склоне насыпи железной дороги прямо за стеной монастыря? Наклон насыпи — градусов сорок пять, рельс лежит прямо, на боку и представляет прекрасный жёлоб между головкой рельса и его "подошвой" Талантливые мы были "дети войны", способные: внизу, у полотна, где кончался рельс, мы, ребятня, клали что-нибудь рвущееся, устанавливали "заряд" таким образом, чтобы пущенная сверху по жёлобу-рельсу тяжёлая накладка била по…Внизу, где кончался рельс, мы клали всё, что у нас имелось из "взрывчатых материалов". Всё, что могло рвануть! Какие это были взрывы! Сколько грохота! Чего нужно было нам!? Только недавно всё окончилось, с чего вас, мальцы, опять тянет на грохот взрывов!? Кем мы были? Придумал название: "выбитые из мира дети". Да, было, было… Наши ребячьи опыты и забавы по встрече рельсовой накладки с с невыясненными предметами военного назначения продолжались недолго и рельс был убран.

Всё в прошлом — это не то, так, опасная забава, а вот предстоящая "служба в рядах вооружённых сил" — это серьёзно! В армии меня обучат всему, что необходимо знать для побед в будущем! А тут эти очки… Могут и не взять служить… Что "очкарикам" в советской армии делать?

Нет! Медкомиссия нашла меня вполне пригодным для "службы в рядах вооружённых сил страны советов" и совсем не обратила внимания на очки "минус две диоптрии"! Успокоился и подумал: "если пожилой доктор, похожий на профессоров, коих на тот момент во множестве видел в фильмах, непонятно для чего заглянул в моё неприличное место, то не так всё и плохо! И всё же интересно: это ж, куда меня, очкарика, направят служить отечеству? Где можно воевать в очках? Где-то очень глубоко и очень редко появлялась фантастическая мысль: "может, в армии я встречусь с машинами, кои когда-то сыпали на меня смертоносный груз? Хотя бы посмотреть, как они устроены внутри!? И верх мечтаний — подняться в такой машине в небо! — но выплывало слово "очки" и опускало меня на "землю": авиация не для меня!