Из собрания детективов «Радуги». Том 2 - Вилли Корсари

Анна Карла решила, что неплохо бы разбить альянс Сицилии и Пьемонта.

— Собственно, я только хотела… — с притворным смущением пролепетала она, прервалась на полуслове и умоляюще посмотрела на Сантамарию и Массимо.

— Не сомневаюсь, что у тебя были самые лучшие намерения, — великодушно пришел ей на помощь Массимо. — Но уверяю тебя, синьор комиссар и сам прекрасно знает, чего он добивается.

— Конечно, конечно, — еле слышно отозвалась Анна Карла. — Но поскольку господин комиссар твой гость… я, чтобы облегчить его задачу…

Массимо выпрямился на стуле.

— Иными словами, — выпалила Анна Карла, — я предположила, что комиссару неприятно брать быка за рога.

— Какой бык, какие рога? — накинулся на нее Массимо.

— Но ведь мы с тобой, Массимо, тоже в числе подозреваемых, не правда ли? И поэтому господин комиссар, наверно, задает себе вопрос, есть ли у нас алиби на тот вечер. Не это ли вы хотели бы узнать в первую очередь? — обратилась она к Сантамарии.

Что на нее вдруг нашло, на эту сумасшедшую, изумился Массимо. До сих пор она держалась превосходно и, казалось, сразу поняла, какую я веду игру. Выходит, она ровным счетом ничего не соображает. Кого она собиралась поразить своей вызывающей откровенностью? С таким опытным человеком, как Сантамария, детские хитрости не проходят.

Сантамария, естественно, сразу же запротестовал, изобразив мнимое смущение:

— Ну что вы, что вы, синьора! Ручаюсь вам… поверьте мне на слово… синьор Кампи был столь любезен… Видите ли, я хотел, если так можно выразиться, с вами посоветоваться… Ведь вы люди умные, опытные.

Но Анна Карла упрямо гнула свою линию:

— Тем более! Советчик должен быть вне подозрений. Это — первое и непременное условие. Я не специалист в области уголовных расследований, но мне кажется…

Она собирается еще и учить его, как вести расследование! Массимо внезапно вскочил, ударившись лбом о край тента.

— Ты куда? — грозно спросила Анна Карла.

— Спасаюсь бегством, — ответил Массимо. — На террасе дышать нечем. — Он повернулся к Сантамарии: — Простите, я схожу на минуту посмотреть, как там Роза справляется с обедом.

Роза — служанка и повариха — была превосходным кулинаром, кухонной царицей и могла молниеносно «из ничего» приготовить отличную еду даже для нежданных гостей.

Еще немного, подумал Массимо, освежая лицо холодной водой, и я бы ее поколотил, эту Анну Карлу. Он привык к эксцентричности Анны Карлы, ему даже нравилась ее живость и непосредственность. Но всему есть предел. Впервые в жизни увидела полицейского комиссара и сразу ринулась к нему с криком: «Я тоже все умею и понимаю». Какая инфантильность! Сантамария следовал своей испытанной системе, действовал неторопливо, как это свойственно южанам. К допросу в полном смысле слова подходил издалека: попивая «кампари» с содовой, он с удовольствием беседовал о Де Кинси, о немотивированном убийстве и тому подобном. А эта фанатичная особа в мини принуждает его вести себя, как агенты ФБР. А может, она проявляет такое рвение, потому что Сантамария ей просто понравился? — подумал Массимо, вытирая лицо полотенцем. Он зло усмехнулся. Быстро же она меняет свои привязанности. Массимо заглянул на кухню к Розе и поспешно вернулся на террасу.

— Обед будет готов через две минуты, — объявил он.

Он сел и стал ждать, как развернутся события.

— О нет, вы счастливый человек! — не унималась Анна Карла. — В вашем мире белое не называют черным, а ложь — истиной.

— Ну, не всегда, — попытался сдержать ее порыв Сантамария.

— Не спорьте. У вас все определенно и четко: либо этот человек ограбил владельца бензоколонки, либо не ограбил. Вы живете в реальном мире, в мире фактов.

Да, Сантамария ей нравится, и даже очень. Солидный, положительный человек, который верит только фактам и слыхом не слыхивал ни о Де Кинси, ни о прочей ерунде. Настоящий мужчина, к тому же хорошо воспитанный. Ведь он сегодня предусмотрительно оставил дома и кольт, и сверкающую звездочку шерифа. На миг наивность и доверчивость Анны Карлы растрогали Массимо. Но он подумал о том, к каким неприятным последствиям может привести это новое увлечение его ветреной приятельницы, и решил прервать вестерн.

— Кстати, о правде, — сказал он тоном преподавателя средней школы. — Я вспомнил изящный парадокс Оскара Уайльда.

При одном упоминании об этом писателе-декаденте, вышедшем из моды, Анна Карла стремительно повернулась к нему, словно увидела в зарослях кактусов гремучую змею.

— «Если человек упорно говорит правду, его рано или поздно разоблачат», — процитировал Массимо.

Сантамария весело рассмеялся. Анна Карла, снова очутившись перед несокрушимым сообществом мужчин, поглядела на них с ненавистью.

— Но ты-то, Массимо, сказал правду? — прошипела она.

— О чем?

— О твоем алиби.

Опять она с этим алиби, возмутился про себя Массимо.

— Нечего сказать, хороший же ты друг, Анна Карла. Допустим, я действительно тот самый…

— Но у синьора Кампи есть алиби, — прервал его Сантамария. — Он упомянул об этом во время нашего первого разговора.

Массимо удивленно посмотрел на него.

— Разве?

— Да. Вчера вы мне сказали, что провели вечер на вилле у своих родных.

— Теперь понимаешь, как нам, людям ни в чем не повинным, легко себя скомпрометировать? Я говорил об этом без всякой задней мысли. Уж во всяком случае, не для того, чтобы доказать свое алиби.

— Разумеется. Но, увы, в силу профессиональной привычки мы каждому слову придаем свое значение, — как бы извиняясь, признал Сантамария.

Еще притворяется, будто сожалеет об этом, неприязненно подумал Массимо.

— Вот именно, с вами нужно всегда быть начеку, — сказал он вслух. — Вы, очевидно, отправитесь к моим, если уже не были там, и со всеми необходимыми предосторожностями расспросите прислугу. И в конце концов узнаете, что я в тот вечер и вправду ужинал на вилле, но уехал, когда еще десяти не было. Таким образом, мои слова обернутся против меня, и ваши подозрения лишь возрастут.

— Настоящий полицейский возразил бы — если только у вас нет еще одного алиби вплоть до полуночи. Но я этого делать не стану. И признаюсь откровенно — из расчета. — Сантамария допил свой «кампари», который стал отвратительно теплым, и с подкупающей искренностью добавил: — Я тоже хочу сказать вам правду, синьор Кампи. Для меня вовсе не главное получить от вас алиби, поскольку это приведет к утрате взаимного доверия и сердечности, которые для расследования совершенно необходимы. Такая цена за алиби слишком высока, и сделка будет невыгодной, не так ли?

Он готов даже приложить руку к сердцу, этот комедиант. А она не сводит глаз со своего сурового и честного героя и упивается каждым его словом, со злобой подумал Массимо.

— Я вас прекрасно понимаю, дорогой комиссар. Но поверьте, для меня не составит труда…

— Нет-нет, я не хочу больше и слышать об алиби и вообще о том вечере. И о вашем алиби, синьора, тоже. Право, оставим эту тему.

Анна Карла засмеялась серебристым смехом.

— Признаюсь, у меня нет алиби, господин комиссар. Впрочем, вам наверняка все сообщили мои мстительные слуги, которых я уволила. Мой муж ужинал в ресторане со шведами, а я после небольшой драматической сцены увольнения — это было часов в девять — отправилась перекусить в «Мулассано», а затем — в кино. Одна. Я никого не встретила, и никто меня не видел. Так что я перед вами, если можно так выразиться, совсем раздетая.

Не совсем, но достаточно, чтобы привести мужчину в замешательство, подумал Сантамария, снова бросив взгляд на короткое летнее платье синьоры Дозио.

Перед ним, словно купальщица на пляже, не сидела, а, скорее, полулежала очень милая и красивая женщина, проявлявшая к нему явный интерес. Но это прекрасное тело не вызывало у него ни желания, ни даже приятного волнения. Быть может, потому что отвлекало его, мешало расследованию. А главное, его понятия о том, как надо себя вести в присутствии настоящей синьоры, остались неизменными, несмотря на долгие годы службы на севере. В том, как она полулежала, поджав под себя длинные загорелые ноги, не было и капли вызывающего бесстыдства, и это лишь усиливало его симпатию к ней. А у него и без любовных приключений забот хватает.

— В каком ты была кинотеатре? Какой показывали фильм? — с кислым видом спросил Массимо.

— В «Арти». А фильм назывался «Бич», — парировала она. Массимо криво усмехнулся.

Между ними тоже возникли какие-то сложности, подумал Сантамария. Массимо Кампи, по-видимому, «нагота» приятельницы нисколько не волновала. Скорее всего, их дружба носит чисто интеллектуальный характер. Конечно, знакомы они давно, но похоже, что Массимо Кампи… Тут Сантамария снова отчетливо вспомнил, как синьор Массимо стоял возле префектуры и по-особому смотрел на молодых, мускулистых дорожных рабочих, которые рыли траншею.