Буржуа - Вернер Зомбарт

Эти системы учений остаются и тогда, когда отдельный человек умирает: в них рожденный позднее находит запечатленным опыт ранее живших поколений, из которого он сам может извлечь пользу. Учение может как угодно долго оставаться без последователей: если только оно как-нибудь записано, оно через ряд поколений может внезапно вновь пустить корни в читателе. Как моральные учения, так и учения опыта допускают свободное передвижение во времени и пространстве. Последние отличаются от первых только тем, что их содержание растет с каждым поколением, так как опыт, технические способности и т. п. накапливаются, тогда как про какое-нибудь этическое учение можно сказать только в ограниченном смысле, что оно извлекает пользу из опыта другого, прежнего.

После всего сказанного становится, надеюсь, вполне очевидным, что форма возникновения различных составных частей капиталистического духа совершенно различна.

2) мы должны, прослеживая источники капиталистического духа, уяснить себе, что условия его возникновения также в основе различны, смотря по эпохам капиталистического развития. Главным образом и здесь следует помнить о различии между эпохой раннего капитализма и эпохой высокоразвитого капитализма. Если захотеть кратко и выразительно охарактеризовать различное положение, которое занимал в прежнюю и занимает в нашу эпоху хозяйствующий субъект, то можно сказать: в эпоху раннего капитализма предприниматель делает капитализм, в эпоху высокоразвитого капитализма капитализм делает предпринимателя. Нужно помнить, что при зарождении капитализма капиталистические организации представляют собой еще совершенно единичные явления, что они во многих случаях еще только создаются некапиталистическими людьми; что запас познаний и опыта в них незначителен, что они еще должны быть только приобретены, испытаны, собраны; что в начальный период средства к ведению капиталистического предприятия добываются только с трудом, что основы договорной системы еще только должны быть заложены путем медленного внедрения понятий солидности и доверия. Насколько больше произвола в состоянии и насколько больше свободной инициативы должен проявлять отдельный предприниматель. Нынешняя капиталистическая организация — это, как метко выразился Макс Вебер, огромный космос, внутри которого рождается отдельная личность и который для нее, по крайней мере как для отдельной личности, является данным как фактически не могущее быть измененным обиталище, в котором она должна жить66. Он навязывает отдельному лицу, поскольку оно вплетено в отношения рынка, нормы его хозяйственного поведения. Отдельному лицу противостоит еще. и огромная гора навыков, которые грозят раздавить его; методы бухгалтерии, учета, заработной платы, организации производства, техники дела и т. д. так утонченны, что одно только их применение составляет значительный труд, и в то же время они сами давно уже далее разрабатываются специалистами для выгоды капиталистического предпринимателя.

При таких разных условиях «возникает», следовательно, капиталистический дух некогда и ныне!

Все эти различия должны, само собою разумеется, быть приняты во внимание, если мы хотим дать хотя бы только сносное разрешение нашей проблеме.

Чтобы упорядочить в собственном мышлении и в целях изложения огромный материал, который так богато притекает к исследователю, что ему часто приходится бояться задохнуться в нем, нам открыты два пути: либо мы можем выяснить по порядку причины возникновения отдельных составных частей капиталистического духа, т. е. мы сначала исследуем, что породило жажду золота, затем — что способствовало развитию предпринимательского духа в его разных формах проявления, наконец, что привело к возникновению мещанских добродетелей и т. д., или же мы можем исследовать различные комплексы причин в отношении их многообразных следствий.

Первый путь ведет с необходимостью к беспрестанным повторениям и вследствие этого является утомительным. Я избираю поэтому второй, который значительно богаче разнообразием и — хотя и обходными путями (которые ведь часто составляют главное очарование путешествия) — так же верно ведет к цели.

Последующее распределение материала должно быть, следовательно, понимаемо так, что в первом отделе я стремлюсь установить те биологические основы, на которых строится вся история капиталистического духа. Признанная способной к принятию капиталистического духа разновидность рода человеческого проникается капиталистическим духом и проявит его в той мере — будь то через влияния извне, будь то путем отбора, — поскольку оказывают влияние известные моральные силы (отдел второй) и поскольку приобретают влияние известные социальные условия (отдел третий). Задача, которую мы ставим себе в отделах втором и третьем, заключается в том, чтобы выяснить, как путем извне идущего влияния из наличного человеческого материала образовываются индивиды с капиталистическим направлением духа. И мы будем прослеживать все воздействия, которые в этом смысле оказывает определенный комплекс причин, с возникновения его действия и до сегодняшнего дня и будем прослеживать эти воздействия по всем направлениям капиталистической сущности равномерно. Мы найдем особенную привлекательность в том, что увидим, как исключительно многообразны могут быть и были при возникновении капиталистического духа влияния того или иного фактора — названия глав от 15-й до 28-й указывают читателю их совокупность, — и увидим потом в конце, из сколь бесчисленных составных частей он образуется.

Отдел первый

Биологические основы

Глава пятнадцатая

Буржуазные натуры

Заложено ли существо буржуазности в крови? Есть ли люди «от природы» буржуа, которые этим отличаются от других людей? Должны ли мы вследствие этого в особенной «крови», в особенной «природе» искать один из источников (или, быть может, единственный источник) капиталистического духа? Или какое вообще значение имеет характер «крови» в возникновении и развитии этого духа?

Чтобы найти ответ на эти вопросы, мы должны будем припомнить следующие факты и соотношения.

Без сомнения, все формы проявления капиталистического духа, как и все состояния души и психические процессы вообще, коренятся в определенных «предрасположениях», т. е. в первоначальных унаследованных свойствах организма, «в силу которых в нем заложена и предуготовлена способность и склонность к определенным функциям или предрасположенность к приобретению известных состояний» (241). Нерешенным может пока остаться вопрос, обладают ли биологические «предрасположения» к капиталистическому духу более общим характером, т. е. допускают ли они развитие в различных направлениях (и могут, следовательно, составить основу другого поведения, чем именно буржуазного), или же они с самого начала могут быть развиты только в единственном этом направлении. Если дело идет о психических «предрасположениях», то мы говорим также о наклонностях психического поведения (представления, мышления, чувства, воли, характера, фантазии и т. д.). В более широком смысле мы употребляем слово «предрасположение» безразлично для хороших или дурных наклонностей, в более узком смысле мы разумеем «унаследованную способность к более легким, более быстрым и более целесообразным функциям психофизического, в особенности духовного характера».

Я утверждаю: то, что все формы проявления капиталистического духа, т. е. душевного строя буржуа, покоятся на унаследованных предрасположениях, не может подлежать сомнению. Это действительно в равной мере относительно явлений, носящих характер естественных побуждений, и относительно «инстинктивного» дарования, относительно мещанских добродетелей и относительно навыков; ко всему этому мы должны предполагать в качестве внутреннего основания душевную «склонность», причем может остаться нерешенным (ибо это не имеет значения для производящихся здесь исследований) вопрос, соответствуют ли и в какой мере и каким образом этим душевным «склонностям» телесные (соматические) особенности. Безразлично также для разбирающегося здесь вопроса, как проникли в человека эти «наклонности»: «приобретены» ли они, и когда, и как; достаточно, что они в тот уже безусловно попадающий в свет истории момент времени, в который зарождается капиталистический дух, были присущи человеку. Важно только запомнить, что они в этот исторический момент были у него «в крови», т. е. сделались наследственными. Это действительно в особенности и относительно предрасположения к «инстинктивно» верным и метким действиям. Ибо если мы под инстинктами будем понимать также и накопленный опыт, который живет в подсознательной сфере, «ставшие автоматическими волевые и инстинктивные действия многих поколений» (Вундт), то решающее значение в их проявлении имеет все же то обстоятельство, что они должны быть сводимы к известным унаследованным и наследственным «предрасположениям», что, значит, именно они не могут быть мыслимы без укоренения в крови. Совершенно безразлично, касается ли дело первичных или вторичных (т. е. возникших только в общественной совместной жизни) инстинктов.